Он — в коридор.
— Ага! — пробормотал он.— Теперь птичка попалась мне в руки.
Вдруг распахнулись двери, и волна света залила коридор. Боярин Никола и тут не струхнул и кинулся в покои. Но едва сделал он два шага, как на пороге показалась боярыня Султана — вся в белом, волосы распущены. Нахмурив брови, встала она на пороге и глядит на боярина.
Обезумел Никола. Так и подмывает его пасть на колени и целовать ноги боярыни — уж очень она хороша была. Да знает он, что, если станет на колепи, посмеется она над ним. Бросился вперед, чтобы схватить ее.
— Стой! — вскричала боярыня Султана.— Я-то думала, это воры! Ага! Так это ты, сам боярин Никола!
И внезапно ятаган сверкнул в ее правой руке. Никола почувствовал сильный удар плашмя по голове. Остановился. Работники кинулись вперед, но один тотчас же с криком упал, весь в крови. Тут послышался шум, в коридор ворвалась челядь боярыни. Никола кинулся к дверям, за ним — четверо его спутников. Отбиваясь кинжалами направо и налево, выскочили Ъни на двор.
И вот Никола уже на коне и удирает в Вултурешть.
Грустно слез он с коня, снова вошел в свой сад, снова сел на каменную скамью и схватился за голову.
— Горе мне,— шептал он скорбно.— Жалкий я человек! Что же мне делать? Что делать?
Так сидел он, задумавшись, в эту октябрьскую ночь. Только холодный ветер, дышавший изморозью, пробуждал его от забытья.
— Горе мне! Жалкий я человек! — И он уткнул лицо в ладони, а локтями уперся в колена.— Что за женщина! — в задумчивости шептал он снова и снова.— Какие глаза у нее! Господи, господи! Не оставь меня, сердце мое разрывается...
Долго сидел Никола забывшись. Наконец он встал, пошел в дом и все шепчет:
— Что за женщина! Какие глаза! В доме он снова кликнул Василе:
— Ну, Василикэ, погубила она меня! Что за женщина, Василе... Душу мне обожгла, совсем меня убила! Что придумать? Не оставляй меня, Василе, получишь два золотых...
Василе поскреб башку да и говорит спокойно:
— Знаю, что с тобой случилось, хозяин. Удалая боярыня, ничего не скажешь. Дашь ты мне и пять золотых, даже шесть. Есть еще одно средство...
— Дам, дам, Василе, говори только. Ох, какие очи! Беда мне!
— Стало быть, ты дай мне семь золотых,— говорит Василе,— да надо будет дать еще семью семь, чтоб попала она тебе в руки. Не бойся, хозяин, это немного... Семью семь... Зато будет она твоя. Вот что: привезу я к тебе Козму Рэкоаре. Вот так же, как ты мне положишь на ладонь деньги, так и он тебе отдаст в руки боярыню Султану, точно так...
Боярин Никола немного струхнул, как услышал про Козму Рэкоаре, да потом вздохнул и говорит:
— Ладно!
На третий день явился Козма. Боярин Никола сидел в саду па каменной скамье под липой и пускал из чубука душистый дымок. Как увидел он молодца, так и застыл, вытаращил глаза. Козма шел не спеша, левой рукой ведя коня на поводу. На нем были высокие до колен сапоги с большими стальными шпорами. Нагрудник доходил до блестящего пояса. За плечами — ружье, на голове — черная баранья шапка. Шагал он спокойно, как всегда, насупив брови. Конь шел за ним, опустив голову.
Боярский управитель Василе подошел к каменной скамье и, почесывая в затылке, шепнул, ухмыляясь:
— Что скажешь, хозяин? Погляди-ка на него! Этот тебе самого черта доставит!
Боярин Никола не мог глаз отвести от Козмы. Молодец остановился и сказал:
— Пошли господь счастья!
-- Спасибо,— ответил Василе.— И тебе дай бог счастья.
Боярин все молчал и молчал.
— Хм,— пробурчал Василе.— Пришел к нам, брат Козма?
— Пришел,— отвечает Козма.
— По нашему делу?
— Да...
Козма говорил неторопливо, угрюмо. Казалось, по лицу его отроду пе пробегала и тень улыбки.
— А! Да! Так ты пришел,— заговорил боярин, словно очнувшись ото сна.— Пойди-ка, Василе, скажи, чтоб принесли нам кофе, и сейчас же возвращайся обратно.
— Пусть принесут одну чашку,— молвил Козма.— Я не пью. Василе удалился, усмехаясь и оглядываясь на своего боярина.
— А! Да!.. Ты не пьешь,— пробормотал, запинаясь, Никола.— Да, да... Ты пришел по нашему делу. Ага! Ну, так сколько? Я даю пятьдесят золотых.
— Хорошо,— спокойно ответил Рэкоаре.
Василе вернулся, ухмыляясь про себя. Боярин снова замолчал.
— Ну, как у вас? — спросил Василе, почесывая затылок.— Сладили?
— Пойди, Василе, принеси из-под подушки мои кошель.
— Нет, не нужно кошеля,— сказал Рэкоаре.— Мне не надо денег.
— Что? — пробормотал боярин.— А! Да! Не надо? Отчего же?
— Уговор такой: я тебе доставлю боярыню Султану из Фра-сини. Привезу тебе боярыню, тогда отсчитаешь мне деньги.
— По рукам! — сказал Василе, ероша волосы.— Привезет боярыню — получит золото. Что я говорил? Козма тебе самого дьявола из ада притащит. Теперь-то уж боярыня — твоя. Что говорить, по голове и шапка.
Рэкоаре повернулся, пошел в глубь сада, привязал коня к дереву, вытащил из-под седла домотканый суконный плащ, лег на землю и укутался.
— Ну и молодец! — простонал Никола, едва переводя дух.— Теперь будто камень у меня с души свалился.
Василе улыбнулся и ничего не сказал. Потом засмеялся про себя и шепнул:
— Хс-хе! Счастлив тот, у кого есть разрыв-трава!
Боярин вздрогнул, словно пробудившись от забытья, и растерянно глянул на Василе. Потом кивнул головой и вновь задумался.
— Ага! Да...— бормотал он, сам не зная, о чем говорит.
Когда совсем стемнело, Козма подтянул у коня подпруги и вскочил в седло.
— Жди меня, боярин, на поляне Вултурешть,— сказал он.
Растворились ворота, конь фыркнул и понесся вскачь.
Полный месяц светил сквозь легкую осеннюю мглу, ткал паутину тонких лучей, освещая тихие холмы и темный бор. Быстрый топот гнедого будил глубокую тишину. Молча скакал Рэкоаре по дубравам под сенью поредевшей листвы. В синевато-бледном свете луны он казался призраком.
Так доехал он до Фрасини. Там все спали, ворота были заперты. Бум-бум-бум-бум! — застучал Козма в ворота.
— Кто там? — раздался голос изнутри.
— Отвори,— приказал Рэкоаре.
— Да кто ты есть?
— Открой! — снова крикнул Козма. За воротами послышался шепот.
— Скорей открой!
— Не откроем!
— Отворяй же: это Козма!
За забором над воротами блеснул свет и озарил лицо Рэкоаре. Потом послышался шорох, свет погас, и загремел засов на воротах.
Козма вошел во двор. Пусто. Он поднялся по ступеням, толкнул дверь.
— Дверь не заперта,— пробормотал он,— боярыня не труслива.
Гулко, как в церкви, отдавались в темном коридоре его шаги и звон шпор. В одной из комнат послышался шум, и яркий свет хлынул в коридор.
Боярыня Султана появилась на пороге, вся в белом, с распущенными волосами. Черные брови нахмурены, в правой руке — ятаган.
— Кто ты? Зачем пришел? — крикнула она.
— Пришел за тобой,— так и отрубил Рэкоаре,— отдать тебя боярину Николе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Ага! — пробормотал он.— Теперь птичка попалась мне в руки.
Вдруг распахнулись двери, и волна света залила коридор. Боярин Никола и тут не струхнул и кинулся в покои. Но едва сделал он два шага, как на пороге показалась боярыня Султана — вся в белом, волосы распущены. Нахмурив брови, встала она на пороге и глядит на боярина.
Обезумел Никола. Так и подмывает его пасть на колени и целовать ноги боярыни — уж очень она хороша была. Да знает он, что, если станет на колепи, посмеется она над ним. Бросился вперед, чтобы схватить ее.
— Стой! — вскричала боярыня Султана.— Я-то думала, это воры! Ага! Так это ты, сам боярин Никола!
И внезапно ятаган сверкнул в ее правой руке. Никола почувствовал сильный удар плашмя по голове. Остановился. Работники кинулись вперед, но один тотчас же с криком упал, весь в крови. Тут послышался шум, в коридор ворвалась челядь боярыни. Никола кинулся к дверям, за ним — четверо его спутников. Отбиваясь кинжалами направо и налево, выскочили Ъни на двор.
И вот Никола уже на коне и удирает в Вултурешть.
Грустно слез он с коня, снова вошел в свой сад, снова сел на каменную скамью и схватился за голову.
— Горе мне,— шептал он скорбно.— Жалкий я человек! Что же мне делать? Что делать?
Так сидел он, задумавшись, в эту октябрьскую ночь. Только холодный ветер, дышавший изморозью, пробуждал его от забытья.
— Горе мне! Жалкий я человек! — И он уткнул лицо в ладони, а локтями уперся в колена.— Что за женщина! — в задумчивости шептал он снова и снова.— Какие глаза у нее! Господи, господи! Не оставь меня, сердце мое разрывается...
Долго сидел Никола забывшись. Наконец он встал, пошел в дом и все шепчет:
— Что за женщина! Какие глаза! В доме он снова кликнул Василе:
— Ну, Василикэ, погубила она меня! Что за женщина, Василе... Душу мне обожгла, совсем меня убила! Что придумать? Не оставляй меня, Василе, получишь два золотых...
Василе поскреб башку да и говорит спокойно:
— Знаю, что с тобой случилось, хозяин. Удалая боярыня, ничего не скажешь. Дашь ты мне и пять золотых, даже шесть. Есть еще одно средство...
— Дам, дам, Василе, говори только. Ох, какие очи! Беда мне!
— Стало быть, ты дай мне семь золотых,— говорит Василе,— да надо будет дать еще семью семь, чтоб попала она тебе в руки. Не бойся, хозяин, это немного... Семью семь... Зато будет она твоя. Вот что: привезу я к тебе Козму Рэкоаре. Вот так же, как ты мне положишь на ладонь деньги, так и он тебе отдаст в руки боярыню Султану, точно так...
Боярин Никола немного струхнул, как услышал про Козму Рэкоаре, да потом вздохнул и говорит:
— Ладно!
На третий день явился Козма. Боярин Никола сидел в саду па каменной скамье под липой и пускал из чубука душистый дымок. Как увидел он молодца, так и застыл, вытаращил глаза. Козма шел не спеша, левой рукой ведя коня на поводу. На нем были высокие до колен сапоги с большими стальными шпорами. Нагрудник доходил до блестящего пояса. За плечами — ружье, на голове — черная баранья шапка. Шагал он спокойно, как всегда, насупив брови. Конь шел за ним, опустив голову.
Боярский управитель Василе подошел к каменной скамье и, почесывая в затылке, шепнул, ухмыляясь:
— Что скажешь, хозяин? Погляди-ка на него! Этот тебе самого черта доставит!
Боярин Никола не мог глаз отвести от Козмы. Молодец остановился и сказал:
— Пошли господь счастья!
-- Спасибо,— ответил Василе.— И тебе дай бог счастья.
Боярин все молчал и молчал.
— Хм,— пробурчал Василе.— Пришел к нам, брат Козма?
— Пришел,— отвечает Козма.
— По нашему делу?
— Да...
Козма говорил неторопливо, угрюмо. Казалось, по лицу его отроду пе пробегала и тень улыбки.
— А! Да! Так ты пришел,— заговорил боярин, словно очнувшись ото сна.— Пойди-ка, Василе, скажи, чтоб принесли нам кофе, и сейчас же возвращайся обратно.
— Пусть принесут одну чашку,— молвил Козма.— Я не пью. Василе удалился, усмехаясь и оглядываясь на своего боярина.
— А! Да!.. Ты не пьешь,— пробормотал, запинаясь, Никола.— Да, да... Ты пришел по нашему делу. Ага! Ну, так сколько? Я даю пятьдесят золотых.
— Хорошо,— спокойно ответил Рэкоаре.
Василе вернулся, ухмыляясь про себя. Боярин снова замолчал.
— Ну, как у вас? — спросил Василе, почесывая затылок.— Сладили?
— Пойди, Василе, принеси из-под подушки мои кошель.
— Нет, не нужно кошеля,— сказал Рэкоаре.— Мне не надо денег.
— Что? — пробормотал боярин.— А! Да! Не надо? Отчего же?
— Уговор такой: я тебе доставлю боярыню Султану из Фра-сини. Привезу тебе боярыню, тогда отсчитаешь мне деньги.
— По рукам! — сказал Василе, ероша волосы.— Привезет боярыню — получит золото. Что я говорил? Козма тебе самого дьявола из ада притащит. Теперь-то уж боярыня — твоя. Что говорить, по голове и шапка.
Рэкоаре повернулся, пошел в глубь сада, привязал коня к дереву, вытащил из-под седла домотканый суконный плащ, лег на землю и укутался.
— Ну и молодец! — простонал Никола, едва переводя дух.— Теперь будто камень у меня с души свалился.
Василе улыбнулся и ничего не сказал. Потом засмеялся про себя и шепнул:
— Хс-хе! Счастлив тот, у кого есть разрыв-трава!
Боярин вздрогнул, словно пробудившись от забытья, и растерянно глянул на Василе. Потом кивнул головой и вновь задумался.
— Ага! Да...— бормотал он, сам не зная, о чем говорит.
Когда совсем стемнело, Козма подтянул у коня подпруги и вскочил в седло.
— Жди меня, боярин, на поляне Вултурешть,— сказал он.
Растворились ворота, конь фыркнул и понесся вскачь.
Полный месяц светил сквозь легкую осеннюю мглу, ткал паутину тонких лучей, освещая тихие холмы и темный бор. Быстрый топот гнедого будил глубокую тишину. Молча скакал Рэкоаре по дубравам под сенью поредевшей листвы. В синевато-бледном свете луны он казался призраком.
Так доехал он до Фрасини. Там все спали, ворота были заперты. Бум-бум-бум-бум! — застучал Козма в ворота.
— Кто там? — раздался голос изнутри.
— Отвори,— приказал Рэкоаре.
— Да кто ты есть?
— Открой! — снова крикнул Козма. За воротами послышался шепот.
— Скорей открой!
— Не откроем!
— Отворяй же: это Козма!
За забором над воротами блеснул свет и озарил лицо Рэкоаре. Потом послышался шорох, свет погас, и загремел засов на воротах.
Козма вошел во двор. Пусто. Он поднялся по ступеням, толкнул дверь.
— Дверь не заперта,— пробормотал он,— боярыня не труслива.
Гулко, как в церкви, отдавались в темном коридоре его шаги и звон шпор. В одной из комнат послышался шум, и яркий свет хлынул в коридор.
Боярыня Султана появилась на пороге, вся в белом, с распущенными волосами. Черные брови нахмурены, в правой руке — ятаган.
— Кто ты? Зачем пришел? — крикнула она.
— Пришел за тобой,— так и отрубил Рэкоаре,— отдать тебя боярину Николе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47