они не сердятся, если порою в
нём бывает серо, скверно и холодно. Ведь все они без исключения, подобно
самому Вагнеру, сроднились с дурной погодой, немецкой погодой! Вотан их
бог; но Вотан бог дурной погоды... Они правы, эти немецкие юноши, раз они
уже таковы: как могло бы недоставать им в Вагнере того, чего недостаёт нам,
иным людям, нам, халкионцам la gaya scienza; лёгких ног; остроумия, огня,
грации; великой логики; танца звёзд; надменной гениальности; зарниц юга;
гладкого моря совершенства...
11
Я сказал, где место Вагнера не в истории музыки. Что же он означает,
несмотря на это, в её истории? Начавшееся главенство актёра в музыке
капитальное событие, наводящее на размышления, а также, быть может,
возбуждающее страх. Формулируя: Вагнер и Лист . Ещё никогда честность
музыкантов, их подлинность , не подвергалась равному по опасности
испытанию. Ведь очевидно: большой успех, успех у масс уже не на стороне
подлинных, надо быть актёром, чтобы иметь его! Виктор Гюго и Рихард Вагнер
они означают одно и то же: что в упадочных культурах, что всюду, где
решение переходит в руки масс, подлинность становится лишней, убыточной,
вызывающей пренебрежение. Лишь актёр возбуждает ещё великое одушевление.
Этим начинается для актёра золотой век для него и всего, что сродни его
породе, Вагнер шествует с барабанами и флейтами во главе всех художников
декламации, изображения, виртуозности; он убедил прежде всего
капельмейстеров, машинистов и театральных певцов. Не забудем и музыкантов
оркестра он спас их от скуки... Движение, созданное Вагнером, переходит
даже в область познания: целые соответствующие науки медленно всплывают из
вековой схоластики. Чтобы привести пример, я подчёркиваю особенно заслуги
Римана в ритмике, первого, кто применил также и к музыке основное понятие
знаков препинания (к сожалению, выразив его безобразным словом: он называет
это фразировкой ). Всё это, говорю с благодарностью, лучшие из почитателей
Вагнера, самые достойные уважения они просто имеют право почитать Вагнера.
Общий инстинкт связывает их друг с другом, они видят в нём их высший тип,
они чувствуют себя силой, даже большой силой, с тех пор как он воспламенил
их собственным жаром. Если где-нибудь влияние Вагнера было действительно
благодетельным, то именно тут. Ещё никогда в этой сфере столько не думали,
столько не хотели, столько не работали. Вагнер вложил во всех этих
художников новую совесть: чего они требуют от себя, хотят от себя теперь,
того они никогда не требовали до Вагнера они были слишком скромны для
этого. В театре царит другой дух с тех пор, как там царит дух Вагнера:
требуют самого трудного, порицают сурово, хвалят редко хорошее, выдающееся
считается правилом. Вкус уже больше не нужен; даже голос. Вагнера поют
только разбитым голосом: это действует драматично . Даже дарование
исключено. Espressivo во что бы то ни стало, как этого требует вагнеровский
идеал, идеал decadence, плохо уживается с дарованием. Для него нужна просто
добродетель хочу сказать, дрессировка, автоматизм, самоотречение . Ни
вкуса, ни голоса, ни дарования: сцене Вагнера нужно только одно германцы...
Определение германца: послушание и длинные ноги... Полно глубокого значения
то, что появление и возвышение Вагнера совпадает по времени с
возникновением империи : оба факта означают одно и то же послушание и
длинные ноги. Никогда лучше не повиновались, никогда лучше не повелевали.
Вагнеровские капельмейстеры в особенности достойны того века, который
потомство назовёт некогда с боязливым почтением классическим веком войны.
Вагнер умел командовать; это-то и сделало его великим учителем. Он
командовал, как непреклонная воля к себе, как дисциплинирование себя всю
жизнь Вагнер, который, быть может, являет собою величайший пример
самонасилия в истории искусств ( он превзошёл даже близкородственного ему в
остальном Альфьери. Примечание туринца).
12
Это познание, что наши актёры более достойны уважения, чем какие-либо
прежние, не соединяется с пониманием того, что они менее опасны... Но кто
ещё сомневается в том, чего я хочу, каковы три требования, которые на этот
раз влагает в мои уста моя злоба, моя забота, моя любовь к искусству?
Чтобы театр не становился господином над искусствами. Чтобы актёр не
становился соблазнителем подлинных. Чтобы музыка не становилась искусством
лгать.
Фридрих Ницше
------------------------------------------------------------------------
ПРИБАВЛЕНИЕ
Серьёзность последних слов позволяет мне привести здесь ещё некоторые
положения из одной ненапечатанной статьи, которые по крайней мере не
оставляют сомнения в моём серьёзном отношении к этому делу. Названная
статья озаглавлена: Чего Вагнер нам стоит.
Приверженность к Вагнеру обходится дорого. Смутное чувство этого существует
ещё и нынче. Даже и успех Вагнера, его победа не вырвала с корнем этого
чувства. Но некогда оно было сильным, было страшным, было как бы мрачной
ненавистью, почти в течение трёх четвертей жизни Вагнера. То сопротивление,
которое он встретил у нас, немцев, достойно всяческой похвалы и почёта. От
него защищались, как от болезни, не доводами ими не поборешь болезни, а
препонами, недоверием, угрюмостью, отвращением, мрачной серьёзностью, точно
в лице его всюду бродила великая опасность. Господа эстетики
скомпрометировали себя, когда они, из трёх школ немецкой философии,
объявили абсурдную войну принципам Вагнера разными если и ибо какое было
ему дело до принципов, даже собственных! У самих немцев оказалось
достаточно разума в инстинкте, чтобы не позволять себе тут никаких если и
ибо . Инстинкт ослаблен, если он рационализируется: ибо тем, что он
рационализируется, он ослабляется. Если есть признаки того, что, несмотря
на общий характер европейского decadence, в немецком существе всё ещё живёт
некоторая степень здоровья, инстинктивное чутье вредного и грозящего
опасностью, то я менее всего хотел бы, чтобы в их числе игнорировали это
тупое сопротивление Вагнеру. Оно делает нам честь, оно позволяет даже
надеяться: так много здоровья Франция не могла бы уже выказать. Немцы,
замедлители par excellence в истории, теперь самый отсталый культурный
народ Европы: это имеет свою выгоду именно в силу этого они относительно и
самый молодой народ.
Приверженность к Вагнеру обходится дорого. Немцы совсем недавно утратили
нечто вроде страха перед ним желание освободиться от него являлось у них
при всяком случае Примечание 2.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
нём бывает серо, скверно и холодно. Ведь все они без исключения, подобно
самому Вагнеру, сроднились с дурной погодой, немецкой погодой! Вотан их
бог; но Вотан бог дурной погоды... Они правы, эти немецкие юноши, раз они
уже таковы: как могло бы недоставать им в Вагнере того, чего недостаёт нам,
иным людям, нам, халкионцам la gaya scienza; лёгких ног; остроумия, огня,
грации; великой логики; танца звёзд; надменной гениальности; зарниц юга;
гладкого моря совершенства...
11
Я сказал, где место Вагнера не в истории музыки. Что же он означает,
несмотря на это, в её истории? Начавшееся главенство актёра в музыке
капитальное событие, наводящее на размышления, а также, быть может,
возбуждающее страх. Формулируя: Вагнер и Лист . Ещё никогда честность
музыкантов, их подлинность , не подвергалась равному по опасности
испытанию. Ведь очевидно: большой успех, успех у масс уже не на стороне
подлинных, надо быть актёром, чтобы иметь его! Виктор Гюго и Рихард Вагнер
они означают одно и то же: что в упадочных культурах, что всюду, где
решение переходит в руки масс, подлинность становится лишней, убыточной,
вызывающей пренебрежение. Лишь актёр возбуждает ещё великое одушевление.
Этим начинается для актёра золотой век для него и всего, что сродни его
породе, Вагнер шествует с барабанами и флейтами во главе всех художников
декламации, изображения, виртуозности; он убедил прежде всего
капельмейстеров, машинистов и театральных певцов. Не забудем и музыкантов
оркестра он спас их от скуки... Движение, созданное Вагнером, переходит
даже в область познания: целые соответствующие науки медленно всплывают из
вековой схоластики. Чтобы привести пример, я подчёркиваю особенно заслуги
Римана в ритмике, первого, кто применил также и к музыке основное понятие
знаков препинания (к сожалению, выразив его безобразным словом: он называет
это фразировкой ). Всё это, говорю с благодарностью, лучшие из почитателей
Вагнера, самые достойные уважения они просто имеют право почитать Вагнера.
Общий инстинкт связывает их друг с другом, они видят в нём их высший тип,
они чувствуют себя силой, даже большой силой, с тех пор как он воспламенил
их собственным жаром. Если где-нибудь влияние Вагнера было действительно
благодетельным, то именно тут. Ещё никогда в этой сфере столько не думали,
столько не хотели, столько не работали. Вагнер вложил во всех этих
художников новую совесть: чего они требуют от себя, хотят от себя теперь,
того они никогда не требовали до Вагнера они были слишком скромны для
этого. В театре царит другой дух с тех пор, как там царит дух Вагнера:
требуют самого трудного, порицают сурово, хвалят редко хорошее, выдающееся
считается правилом. Вкус уже больше не нужен; даже голос. Вагнера поют
только разбитым голосом: это действует драматично . Даже дарование
исключено. Espressivo во что бы то ни стало, как этого требует вагнеровский
идеал, идеал decadence, плохо уживается с дарованием. Для него нужна просто
добродетель хочу сказать, дрессировка, автоматизм, самоотречение . Ни
вкуса, ни голоса, ни дарования: сцене Вагнера нужно только одно германцы...
Определение германца: послушание и длинные ноги... Полно глубокого значения
то, что появление и возвышение Вагнера совпадает по времени с
возникновением империи : оба факта означают одно и то же послушание и
длинные ноги. Никогда лучше не повиновались, никогда лучше не повелевали.
Вагнеровские капельмейстеры в особенности достойны того века, который
потомство назовёт некогда с боязливым почтением классическим веком войны.
Вагнер умел командовать; это-то и сделало его великим учителем. Он
командовал, как непреклонная воля к себе, как дисциплинирование себя всю
жизнь Вагнер, который, быть может, являет собою величайший пример
самонасилия в истории искусств ( он превзошёл даже близкородственного ему в
остальном Альфьери. Примечание туринца).
12
Это познание, что наши актёры более достойны уважения, чем какие-либо
прежние, не соединяется с пониманием того, что они менее опасны... Но кто
ещё сомневается в том, чего я хочу, каковы три требования, которые на этот
раз влагает в мои уста моя злоба, моя забота, моя любовь к искусству?
Чтобы театр не становился господином над искусствами. Чтобы актёр не
становился соблазнителем подлинных. Чтобы музыка не становилась искусством
лгать.
Фридрих Ницше
------------------------------------------------------------------------
ПРИБАВЛЕНИЕ
Серьёзность последних слов позволяет мне привести здесь ещё некоторые
положения из одной ненапечатанной статьи, которые по крайней мере не
оставляют сомнения в моём серьёзном отношении к этому делу. Названная
статья озаглавлена: Чего Вагнер нам стоит.
Приверженность к Вагнеру обходится дорого. Смутное чувство этого существует
ещё и нынче. Даже и успех Вагнера, его победа не вырвала с корнем этого
чувства. Но некогда оно было сильным, было страшным, было как бы мрачной
ненавистью, почти в течение трёх четвертей жизни Вагнера. То сопротивление,
которое он встретил у нас, немцев, достойно всяческой похвалы и почёта. От
него защищались, как от болезни, не доводами ими не поборешь болезни, а
препонами, недоверием, угрюмостью, отвращением, мрачной серьёзностью, точно
в лице его всюду бродила великая опасность. Господа эстетики
скомпрометировали себя, когда они, из трёх школ немецкой философии,
объявили абсурдную войну принципам Вагнера разными если и ибо какое было
ему дело до принципов, даже собственных! У самих немцев оказалось
достаточно разума в инстинкте, чтобы не позволять себе тут никаких если и
ибо . Инстинкт ослаблен, если он рационализируется: ибо тем, что он
рационализируется, он ослабляется. Если есть признаки того, что, несмотря
на общий характер европейского decadence, в немецком существе всё ещё живёт
некоторая степень здоровья, инстинктивное чутье вредного и грозящего
опасностью, то я менее всего хотел бы, чтобы в их числе игнорировали это
тупое сопротивление Вагнеру. Оно делает нам честь, оно позволяет даже
надеяться: так много здоровья Франция не могла бы уже выказать. Немцы,
замедлители par excellence в истории, теперь самый отсталый культурный
народ Европы: это имеет свою выгоду именно в силу этого они относительно и
самый молодой народ.
Приверженность к Вагнеру обходится дорого. Немцы совсем недавно утратили
нечто вроде страха перед ним желание освободиться от него являлось у них
при всяком случае Примечание 2.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11