Элли кривится, глядя на ростбиф, заказанный мной вопреки тому, что он балансирует на самой грани приемлемого. Вещи, которые не имеют значения для проживших один и тот же день шесть раз и умерших по меньшей мере дважды: сорт мяса на обед и то, что его забыли подогреть.
Странно, но Линдси встает на мою сторону.
— У них все мясо загадочное, Эл. Индейка на вкус как подошва.
— Гадость, — соглашается Элоди.
— Всегда терпеть не могла местную индейку, — признается Элли.
Мы переглядываемся и разражаемся смехом.
До чего приятно смеяться! Мои плечи немного расслабляются, но пальцы снова машинально барабанят, словно существуют сами по себе. Я изучаю каждого входящего в столовую, надеясь увидеть либо Кента — не питается он, что ли? — либо серебристую копну волос Джулиет. Пока ничего.
— …Джулиет?
Я совершенно отключаюсь, думая о Сихе, поэтому при звуке ее имени на мгновение решаю, что мне померещилось или того хуже: я сама его произнесла. Но после вижу, что Линдси смотрит на Элли, кривя губы в странной ухмылке, и понимаю: она только что поинтересовалась, получила Джулиет нашу розу или нет. Я совсем забыла, что Элли и Джулиет вместе ходят на биологию, и теперь задерживаю дыхание. Комната словно накреняется, пока я жду ответа Элли. «О господи, так странно вышло… ей вручили огромный букет… представляете, она улыбнулась».
Элли прижимает ладонь ко рту и выпучивает глаза.
— О господи, совсем забыла рассказать…
Тут кто-то подходит со спины и закрывает мне глаза ладонями. Я настолько взвинчена, что даже вскрикиваю. Руки пахнут жареной картошкой и… ну конечно… мелиссой. Линдси, Элли и Элоди хохочут, и Роб убирает руки. Когда я поднимаю глаза, он улыбается, но смотрит напряженно, и я замечаю, что он несчастлив.
— Ты избегаешь меня? — спрашивает он, дергая за лямку топа, как будто пятилетний мальчишка.
— Вовсе нет, — откликаюсь я как можно веселее. — С чего ты взял?
Он указывает головой в сторону автомата с газировкой и тихо поясняет:
— Я стоял там минут пятнадцать, не меньше. — Ему явно не по душе откровенничать перед моими подругами. — Ты не подошла и даже не взглянула.
Мне хочется возразить: «Ты заставил меня ждать еще дольше», но он, разумеется, не поймет. К тому же видя, как он шаркает поношенными кроссовками «Нью беланс», я понимаю, что он не так уж и плох. Да, он эгоистичен, не слишком сообразителен, чересчур много пьет, флиртует с другими девушками и, хоть убей, не способен снять лифчик, не говоря уже обо всем остальном, но в будущем он непременно повзрослеет и сумеет сделать какую-нибудь девушку счастливой.
— Я не игнорирую тебя, Роб, просто…
Надув щеки, я шумно выдыхаю и умолкаю. Мне никогда еще не приходилось никого бросать, и в голове вертятся сплошные штампы. «Дело не в тебе, дело во мне». (Ничего подобного — дело в нем. И во мне.) «Давай останемся друзьями». (Мы никогда и не были друзьями.)
— Между нами все…
Я затихаю. Он щурится, словно пытается читать на иностранном языке.
— Ты ведь получила мою розу? На пятом уроке? Ты прочла записку?
Как будто это что-то исправит.
— Вообще-то нет. — Я пытаюсь сохранять терпение. — Пятый урок я прогуляла.
— Мисс Кингстон! — Элоди прижимает руку к груди и делает вид, что шокирована. — Я крайне разочарована вами.
Снова смешки.
Выразительно посмотрев на нее, я поворачиваюсь к Робу.
— Но дело не в этом. Дело в том…
— Я не получил твою розу.
Два и два Роб складывает очень медленно. Когда он думает, прямо видно, как шестеренки крутятся у него в мозгу.
Утром я кое-что исправила в Розовой комнате. Подошла к букве «К», внимательно переворошила розы Роба — мельком взглянув на розу Габби Хэйнес, его бывшей девушки, гласившую: «Ты обещал потусоваться вместе, красавчик. Я жду!» — и вынула свой цветок с крошечной запиской, над которой промучилась не один час.
Линдси шлепает Роба по руке, полагая, что мы шутим, и подмигивает.
— Немного терпения, Роб. Твоя роза уже в пути.
— Терпения? — Он хмурится, будто у этого слова гадкий привкус, скрещивает руки и смотрит на меня. — Все ясно. Розы не будет. Ты забыла или как?
Тон его голоса заставляет моих подруг прозреть. Они молча переводят глаза с Роба на меня и обратно.
Позвольте отступление: однажды он сделает совершенно счастливой какую-нибудь студенточку с большими сиськами по имени Бекки, которая будет не против, чтобы с ней обращались как с куском мяса.
— Нет, не забыла… — начинаю я.
Роб перебивает спокойным, очень тихим голосом, который сочится злобой — тяжелой, холодной и едкой:
— Ты столько распиналась о Дне Купидона — и сама же пошла на попятный. Как всегда.
У меня бурлит в животе, словно там переваривается целая корова, но я вздергиваю подбородок и устремляю взор на Роба.
— Как всегда? Ты о чем?
Он проводит рукой по глазам и внезапно кажется гадким. Я вспоминаю, как отец показывал фокус — проводил рукой по лицу и становился то веселым, то грустным в одно мгновение.
— Полагаю, ты в курсе. Ты не слишком-то любишь выполнять свои обещания…
— Психотревога, — предупреждает Линдси, вероятно пытаясь снять напряжение.
Отчасти получается. Я вскакиваю так быстро, что опрокидываю стул. Роб смотрит на меня с отвращением, пинает стул ногой — не сильно, но громко — и добавляет:
— Приходи, поговорим.
Он вылетает из столовой, но я больше не обращаю на него внимания. Я наблюдаю, как Джулиет плывет, скользит, парит, словно уже умерла и перед нами лишь разрозненные отрывки ее жизни.
В руках у нее ничего нет, ни единого цветка, только пухлый коричневый бумажный пакет, как обычно. Разочарование настолько тяжело и реально, что я ощущаю его вкус, горький комок в горле.
— …а потом вошел купидон с охапкой роз. Честное слово, не меньше трех дюжин, и все для Джулиет.
Я вихрем оборачиваюсь.
— Что ты сказала?
Элли чуть хмурится, услышав мой тон, но повторяет:
— Психе только что принесли огромный букет. В жизни не видела столько роз. — Элли хихикает. — Наверное, у нее появился маньяк-преследователь.
— Не понимаю, что случилось с нашей розой. — Линдси надувает губы. — Я же специально проинструктировала: на третьем уроке, биологии.
— Что она сделала с ними? — перебиваю я.
— С чем? — уточняет Элли.
— С розами. Она… она выкинула их?
— Тебе-то какое дело? — морщит нос Линдси.
— Просто… да никакого. Просто…
Все удивленно на меня смотрят. У Элоди открыт рот, и я вижу в нем полуразжеванную картошку фри.
— По-моему, это мило, ясно? — оправдываюсь я. — Если кто-то послал ей столько роз… Ну, не знаю. По-моему, это мило, вот и все.
— Наверное, она сама послала их, — шутит Элоди.
Наконец я теряю терпение.
— Почему? Почему ты так говоришь?
Элоди дергается, будто я ударила ее.
— Просто… это же Джулиет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88