ТП-каналы известны всем и каждому с детства, но о ТОПках широкая публика тогда ничего не знала, о ТИПах тоже имел представление только очень небольшой круг лиц. Публика пользовалась стационарными ТП-кабинами и ТП-камерами, и, разумеется, не всякому это было по душе. По чести говоря, защитников ТП было куда меньше, чем недовольных. Граждане реагировали по-разному. Одни кашляли в кулак и безмолвно роптали, другие, подавляющее большинство, обрушивали на министерство транспорта лавины письменных, видео- и компьютерных жалоб, третьи - наиболее отчаянные головы и пытливые умы - заваливали Комитет по изобретениям доморощенными проектами усовершенствования телепортации.
Иван Данилович относился к первым. Он, в общем-то, безропотно сносил все причуды телепортационных станций, но дело в том, что работал Филин в видеогазете "Накануне" и постоянно пропадал в командировках по наказам зрителей, поэтому раздражение от неполадок в ТП-системе накапливалось постепенно и в нем, человеке тихом и доброжелательном. И Филин тоже вынашивал идею гневного видеописьма в высокие инстанции.
Судите сами, ТП-перенос - это, конечно, хорошо: мгновение, и ты уже за десять тысяч (или за миллион) километров от исходного рубежа. Но вот беда: войти в природный ТП-канал можно только в определенной точке - в узле или так называемой пучности, - а эти узлы и пучности расположены в пространстве крайне неравномерно и притом порой в совершенно неудобных местах. Счастье, если узел обнаруживается на поверхности земли или невысоко от нее - как, например, в Киеве, где таких точек целый десяток. Гораздо чаще пучности встречаются под землей или под водой, тогда строительство ТП-станций - целая проблема. В Кимрах, скажем, чтобы воспользоваться ТП-камерой, надо спуститься на пять километров под землю.
В Москве всего три узла. Центральный - в Екатериновке - всегда страшно загружен. Высотный расположен в стратосфере, на высоте двенадцать километров, - туда добираются самолетами, но пользоваться ими тягомотно: летающую платформу то и дело относит от пучности, и нужно всегда долго ждать, пока пилоты ювелирно подгонят станцию к нужной точке. Наконец, есть ТП-станция в Малаховке. Она размещается на верхушке огромного пилона высотой восемьсот метров.
Вот как раз этой станцией Филин чаще всего и пользовался. А раздражало его - и всех остальных пассажиров - больше всего то, что ТП-каналы вели себя совершенно непредсказуемо. Сейчас канал открыт (или, говоря языком специалистов, разомкнут), а через три минуты - тю-тю: пространство сомкнулось. Сиди и жди, пока канал откроется снова. Причем это может случиться через пять минут, а может - через двое суток. И ничего не поделаешь - природа!
Главное же неудобство Малаховской станции заключалось в том, что зал ожидания находился внизу, у подножия пилона. С технической точки зрения это было вполне обоснованно: поди размести помещение на тысячу мест на вершине почти километровой башни, но - только с технической. Человеческая психология с указанным обстоятельством мириться никак не хотела.
В тот день Иван Данилович добрался до Малаховки на монорельсе. Вошел в здание ТП-станции и обрадовался: канал был открыт. Возле ближайшего регистрационного терминала пассажиров не наблюдалось. Филин подошел к ярко-желтому ящику и сунул в щель свой "вечный" билет. Машина щелкнула. Вытянув билет, Филин увидел, что на нем светится число 1014. Значит, в очереди он был тысяча четырнадцатым. Цифирки мигнули, и вместо четверки загорелась тройка - очередь двигалась.
Ждать пришлось часа полтора, не меньше. Когда на билете засветилось число 200, Филин, действуя по всем правилам, покинул зал ожидания и направился к подъемникам. Пятьдесят лифтов действовали бесперебойно: за считанные минуты они доставляли пассажиров на восьмисотметровую высоту и выплевывали порции людей в "редуктор" - большой зал на верхушке пилона. По редуктору петляла бесконечная очередь, головой упиравшаяся в малахитовые двери под большим розовым табло. Каждые пять секунд на табло вспыхивала надпись: "Свободно", - и каждые пять секунд очередной пассажир отправлялся в мгновенное путешествие через внепространство.
Вместе с десятком пассажиров Филин вошел в зеркальную кабину лифта, и подъемник начал стремительный разбег. Секунд через двадцать он вдруг резко затормозил, качнулся и остановился. Свет в кабине погас. Наступила звенящая тишина. Кто-то тоскливо вздохнул. Кто-то тихо выругался.
Филин поднес к глазам билет. Каждые пять секунд светящееся число уменьшалось на единицу.
165... 164... 163... 162...
В черноте кабины зажглись и стали двигаться другие зеленоватые огоньки - это остальные пассажиры вытащили билеты и стали разглядывать знаки судьбы.
Сосед Филина справа тяжело засопел и принялся методично колотить кулаком по кнопкам пульта. Безрезультатно.
131... 130... 129... 128...
Сосед слева подпрыгнул и закричал:
- Эй! Кто-нибудь! Мы застряли! Вы слышите? Мы застряли и опаздываем!
93... 92... 91... 90...
"Черт!" - подумал Филин.
47... 46... 45... 44...
Его очередь должна была подойти через 3 минуты 40 секунд. Подъем на исправном Лифте занимает 3 минуты 20 секунд.
- Черт!!! - закричал Филин и тоже ударил кулаком по пульту.
Вспыхнул свет. Лифт вздрогнул и поехал вниз.
В секции регистрации Иван Данилович - злой и растрепанный - снова сунул билет в щель терминала. На этот раз компьютер был более милостив: светящийся штамп показывал число 729. Ждать предстояло всего какой-то час.
Чтобы убить время, Филин, тоскуя, принялся слоняться по залу ожидания, прислушиваясь к праздным разговорам.
- ...А между прочим, один мой сослуживец, Полосатов, через это тепе выговор получил. Он, видите ли, живет-то в Моршанске, у них там с тепе-станциями дело хорошо обстоит, а работаем мы в Крылатском, тренерами. Вот он и прыгает каждый день по два раза: Моршанск - Екатериновка, Екатериновка - Моршанск. А в один прекрасный день мы утром - хвать: нет Полосатова. Туда-сюда, звоним в Моршанск, говорят - отбыл на работу. Ну ничего себе?! Ни хрена не понятно! Через три дня объявляется - бритый такой, чистенький, одеколонистый. Где был, что делал? - спрашиваем. Тут, мол, без тебя пять гонок прошло. Скандал. А он: ничего не знаю, я как вошел в кабину в Моршанске, так в Екатериновке и вышел, никаких трех дней не было, а ровно одна секунда, так что прогул пусть тепе оплачивает. Ну, тепе не тепе, а выговор Полосатову все равно влепили. За моральную недостаточность...
- ...У меня приятель есть, со смешной фамилией Перецуньга. Он как-то варенья наварил - из черешни - жуть как много: десять ведер. Ну, наварил-то он в Бельцах, а доставлять нужно в Москву. Припер ведра на тепе-станцию - уж не знаю, как и дотащил. А народу там мало, сами посудите, что в этих Бельцах делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Иван Данилович относился к первым. Он, в общем-то, безропотно сносил все причуды телепортационных станций, но дело в том, что работал Филин в видеогазете "Накануне" и постоянно пропадал в командировках по наказам зрителей, поэтому раздражение от неполадок в ТП-системе накапливалось постепенно и в нем, человеке тихом и доброжелательном. И Филин тоже вынашивал идею гневного видеописьма в высокие инстанции.
Судите сами, ТП-перенос - это, конечно, хорошо: мгновение, и ты уже за десять тысяч (или за миллион) километров от исходного рубежа. Но вот беда: войти в природный ТП-канал можно только в определенной точке - в узле или так называемой пучности, - а эти узлы и пучности расположены в пространстве крайне неравномерно и притом порой в совершенно неудобных местах. Счастье, если узел обнаруживается на поверхности земли или невысоко от нее - как, например, в Киеве, где таких точек целый десяток. Гораздо чаще пучности встречаются под землей или под водой, тогда строительство ТП-станций - целая проблема. В Кимрах, скажем, чтобы воспользоваться ТП-камерой, надо спуститься на пять километров под землю.
В Москве всего три узла. Центральный - в Екатериновке - всегда страшно загружен. Высотный расположен в стратосфере, на высоте двенадцать километров, - туда добираются самолетами, но пользоваться ими тягомотно: летающую платформу то и дело относит от пучности, и нужно всегда долго ждать, пока пилоты ювелирно подгонят станцию к нужной точке. Наконец, есть ТП-станция в Малаховке. Она размещается на верхушке огромного пилона высотой восемьсот метров.
Вот как раз этой станцией Филин чаще всего и пользовался. А раздражало его - и всех остальных пассажиров - больше всего то, что ТП-каналы вели себя совершенно непредсказуемо. Сейчас канал открыт (или, говоря языком специалистов, разомкнут), а через три минуты - тю-тю: пространство сомкнулось. Сиди и жди, пока канал откроется снова. Причем это может случиться через пять минут, а может - через двое суток. И ничего не поделаешь - природа!
Главное же неудобство Малаховской станции заключалось в том, что зал ожидания находился внизу, у подножия пилона. С технической точки зрения это было вполне обоснованно: поди размести помещение на тысячу мест на вершине почти километровой башни, но - только с технической. Человеческая психология с указанным обстоятельством мириться никак не хотела.
В тот день Иван Данилович добрался до Малаховки на монорельсе. Вошел в здание ТП-станции и обрадовался: канал был открыт. Возле ближайшего регистрационного терминала пассажиров не наблюдалось. Филин подошел к ярко-желтому ящику и сунул в щель свой "вечный" билет. Машина щелкнула. Вытянув билет, Филин увидел, что на нем светится число 1014. Значит, в очереди он был тысяча четырнадцатым. Цифирки мигнули, и вместо четверки загорелась тройка - очередь двигалась.
Ждать пришлось часа полтора, не меньше. Когда на билете засветилось число 200, Филин, действуя по всем правилам, покинул зал ожидания и направился к подъемникам. Пятьдесят лифтов действовали бесперебойно: за считанные минуты они доставляли пассажиров на восьмисотметровую высоту и выплевывали порции людей в "редуктор" - большой зал на верхушке пилона. По редуктору петляла бесконечная очередь, головой упиравшаяся в малахитовые двери под большим розовым табло. Каждые пять секунд на табло вспыхивала надпись: "Свободно", - и каждые пять секунд очередной пассажир отправлялся в мгновенное путешествие через внепространство.
Вместе с десятком пассажиров Филин вошел в зеркальную кабину лифта, и подъемник начал стремительный разбег. Секунд через двадцать он вдруг резко затормозил, качнулся и остановился. Свет в кабине погас. Наступила звенящая тишина. Кто-то тоскливо вздохнул. Кто-то тихо выругался.
Филин поднес к глазам билет. Каждые пять секунд светящееся число уменьшалось на единицу.
165... 164... 163... 162...
В черноте кабины зажглись и стали двигаться другие зеленоватые огоньки - это остальные пассажиры вытащили билеты и стали разглядывать знаки судьбы.
Сосед Филина справа тяжело засопел и принялся методично колотить кулаком по кнопкам пульта. Безрезультатно.
131... 130... 129... 128...
Сосед слева подпрыгнул и закричал:
- Эй! Кто-нибудь! Мы застряли! Вы слышите? Мы застряли и опаздываем!
93... 92... 91... 90...
"Черт!" - подумал Филин.
47... 46... 45... 44...
Его очередь должна была подойти через 3 минуты 40 секунд. Подъем на исправном Лифте занимает 3 минуты 20 секунд.
- Черт!!! - закричал Филин и тоже ударил кулаком по пульту.
Вспыхнул свет. Лифт вздрогнул и поехал вниз.
В секции регистрации Иван Данилович - злой и растрепанный - снова сунул билет в щель терминала. На этот раз компьютер был более милостив: светящийся штамп показывал число 729. Ждать предстояло всего какой-то час.
Чтобы убить время, Филин, тоскуя, принялся слоняться по залу ожидания, прислушиваясь к праздным разговорам.
- ...А между прочим, один мой сослуживец, Полосатов, через это тепе выговор получил. Он, видите ли, живет-то в Моршанске, у них там с тепе-станциями дело хорошо обстоит, а работаем мы в Крылатском, тренерами. Вот он и прыгает каждый день по два раза: Моршанск - Екатериновка, Екатериновка - Моршанск. А в один прекрасный день мы утром - хвать: нет Полосатова. Туда-сюда, звоним в Моршанск, говорят - отбыл на работу. Ну ничего себе?! Ни хрена не понятно! Через три дня объявляется - бритый такой, чистенький, одеколонистый. Где был, что делал? - спрашиваем. Тут, мол, без тебя пять гонок прошло. Скандал. А он: ничего не знаю, я как вошел в кабину в Моршанске, так в Екатериновке и вышел, никаких трех дней не было, а ровно одна секунда, так что прогул пусть тепе оплачивает. Ну, тепе не тепе, а выговор Полосатову все равно влепили. За моральную недостаточность...
- ...У меня приятель есть, со смешной фамилией Перецуньга. Он как-то варенья наварил - из черешни - жуть как много: десять ведер. Ну, наварил-то он в Бельцах, а доставлять нужно в Москву. Припер ведра на тепе-станцию - уж не знаю, как и дотащил. А народу там мало, сами посудите, что в этих Бельцах делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23