Будут ли у вас еще какие-нибудь пожелания?
Чтобы ты поскорее начал вести себя нормально, трещотка! — буркнул Френсис. Он, как факир, сидел по-турецки на кровати в пижаме и жевал апельсин.
Мистер Оуверсиз-младший не должен брать пример с Шерифа. Выражение "трещотка" вы могли заимствовать только у него! — заметил Петер и поставил ботинки возле двери ванной.
Тут в него запустили подушкой, потом еще одной, после чего Френсис налетел на него сам, и в мгновение ока Петер лежал на пушистом ковре на обеих лопатках, а Френсис, стоя на коленях, склонялся над ним.
Ты помнешь мне форму! — взмолился Петер.
А ты будешь вести себя разумно? — спросил Френсис и скрутил Петеру руки.
От нас требуют всегда быть вежливыми и позволять гостям делать все, что они пожелают, — простонал Петер. — Но это уже слишком, мистер Оуверсиз!
Скажи только, что будешь благоразумным! — невозмутимо заявил Френсис и, усевшись Петеру на живот, продолжал выкручивать ему руки.
Форма! — снова напомнил Петер.
Правильно! Вот ради своей формы и веди себя разумно!
Согласен, — прошипел Петер, — но только ради формы!
О'кей! — воскликнул Френсис и вскочил на ноги. Протянув Петеру руку, он помог ему подняться. — Доброе утро!
Доброе утро, — ухмыльнулся Петер.
Они сели рядом на край кровати и стали жевать апельсины на пару.
Между прочим, — сказал вдруг Френсис, — вчера в спортзале ты спокойно мог отправить меня в нокаут, если б захотел.
Возможно. Надеюсь, что, несмотря на это, ты спал хорошо?
Дело в том, что на самом-то деле я еще никогда в жизни не боксировал, — признался Френсис и стал внимательно рассматривать свою ядовито-зеленую, в крупный розовый горошек пижаму. — Вообще-то бокс меня совершенно не интересует.
Ну и отлично! — успокоенно отозвался Петер. — Тогда тебе должно быть все равно.
Но Френсису было вовсе не все равно, и он не собирался отставать от Петера.
Ты имеешь представление об игре в крикет?
Ни малейшего! — Петер взял еще один апельсин.
В багаже, который остался в камере хранения на вокзале, мои биты, — сказал Френсис и выразительно посмотрел на Петера. — Хочешь попробовать?
Боюсь, тебе будет скучно со мной играть.
Значит, решено: будем играть в крикет! — вскочив, воскликнул Френсис. Его сразу как подменили.
Вот оно что, — сообразил Петер. — Ты, наверное, здорово силен в крикете?
Пожалуй. А что, ты уже отказываешься?
Если это поможет тебе вернуть душевное равновесие, — сказал Петер, — я к твоим услугам.
А потом займемся боксом, — пообещал Френсис и стал рыться в ящике письменного стола. — Вот багажная квитанция. Я сейчас черкну пару строк папе, а ты тем временем вместе с Джимми доставишь багаж. Потом вместе позавтракаем и начнем играть. Согласен?
Согласен, — ответил Петер.
Шестьсот шестьдесят шесть, смешно выглядит — три шестерки подряд!
Уже выходя, Петер остановился, поклонился и сказал:
— Я постараюсь побыстрее, мистер Оуверсиз!
Раз! В него полетела подушка.
Но Петер был уже в коридоре.
БАГАЖНАЯ КВИТАНЦИЯ № 666
Петер стоял у подъезда и оглядывался.
Что ищешь? — спросил швейцар Краузе.
"Кадиллак" мистера Оуверсиза.
Он сейчас в гараже, его моют. Если надо поторопить, я позвоню. А так он прибудет через полчаса.
Спасибо, господин Краузе, — сказал Петер. Немножко подумав, он вернулся за багажной тележкой.
У входа в здание вокзала Шериф и Карлос трудились вовсю и даже не заметили Петера, когда он с тележкой проходил мимо них. В это время прибывали первые поезда дальнего следования. В камере хранения было много народу, в основном туристические группы. К счастью, большинство толпилось у окошка приема багажа. На выдаче было спокойнее.
Что у тебя? — спросил служащий, выдававший багаж, и взял протянутую квитанцию.
Чемодан, — ответил Петер.
У нас тут тридцать два стеллажа и снизу доверху сплошь чемоданы! — буркнул служащий. — Ты хоть знаешь, когда он был сдан?
Дня четыре назад, может, пять.
Может! Где мне его искать? — снова пробормотал он и исчез за одним из тридцати двух стеллажей. Через некоторое время он вынырнул обратно.
Он здесь ровно девять дней! За каждый день двадцать пфеннигов, итого марка восемьдесят. Сверх того одна марка за гарантию. И в следующий раз, по крайней мере, спрашивай, что ты должен забрать, — добавил служащий.
Подняв чемодан, он выложил его на барьер, отделявший камеру хранения от пассажиров. Чемодан был довольно большой, но это был не кофр, о котором говорил Френсис. Грубая парусина была обвязана вокруг настоящей бельевой веревкой, как пакет.
— Что у вас? — тем временем спрашивал служащий уже другого пассажира.
Петер с трудом протиснулся со своим чемоданом через толпу и повез тележку по направлению к "Атлантику".
Френсис был в ванной, когда Петер вернулся в комнату 310. На столе лежало письмо мистеру Оуверсизу, запечатанное, с лондонским адресом.
Может, пока отнести письмо? — спросил Петер и поставил чемодан на подставку для багажа.
Потом отдадим, когда поедем! — крикнул Френсис из ванной. — Но ты пока распаковывай. Ключи от чемодана в ящике письменного стола. Нашел?
Да, — ответил Петер, порывшись в ящике.
На завтрак будем пить какао! Надеюсь, ты любишь какао?
Еще бы!
Вот и отлично! — снова раздался голос из ванной, а затем оттуда донеслись звуки, словно Френсис сражался с акулой.
Петер тем временем принялся развязывать веревку. Она была трижды обмотана вокруг чемодана и завязана двадцатью восемью узлами.
Я уже выхожу! — оповестил Френсис. Судя по всему, он управился с акулой, во всяком случае, остался жив и как раз включил душ.
Интересно, а я думал, крикетные биты гораздо длиннее, — сказал Петер, перебирая связку ключей. — А получается, не длиннее этого чемодана.
Все, я готов! — наконец крикнул Френсис. — Во время игры ты наверняка пожелаешь, чтобы они были короче!
Наверное, в этот момент Френсис включил холодную воду, потому что из ванной вдруг донеслось его пение на очень высоких нотах.
Тем временем Петер пытался открыть чемодан. Он безуспешно вставлял в замки разные ключи из связки, но ни один не подходил. И тут он вдруг обнаружил, что замки вовсе не были заперты. Достаточно было нажать большим пальцем, чтобы они открылись.
"Вот почему веревка была завязана двадцатью восемью узлами", — подумал Петер и поднял крышку чемодана. Дыхание у него перехватило.
— Это… это же… — заикаясь, пробормотал он, вскочил и распахнул дверь в ванную.
Френсис перестал петь и закрыл кран.
В чем дело? — спросил он и осекся, увидев лицо Петера. Белое, как мел.
Эй, что с тобой?
Че-чемодан! — едва слышно выдохнул Петер.
Этого было достаточно. Мокрый и голый, как был, Френсис выпрыгнул из ванны. Сделав пять-шесть прыжков по ковру и оставив на нем мокрые следы, он оказался у чемодана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Чтобы ты поскорее начал вести себя нормально, трещотка! — буркнул Френсис. Он, как факир, сидел по-турецки на кровати в пижаме и жевал апельсин.
Мистер Оуверсиз-младший не должен брать пример с Шерифа. Выражение "трещотка" вы могли заимствовать только у него! — заметил Петер и поставил ботинки возле двери ванной.
Тут в него запустили подушкой, потом еще одной, после чего Френсис налетел на него сам, и в мгновение ока Петер лежал на пушистом ковре на обеих лопатках, а Френсис, стоя на коленях, склонялся над ним.
Ты помнешь мне форму! — взмолился Петер.
А ты будешь вести себя разумно? — спросил Френсис и скрутил Петеру руки.
От нас требуют всегда быть вежливыми и позволять гостям делать все, что они пожелают, — простонал Петер. — Но это уже слишком, мистер Оуверсиз!
Скажи только, что будешь благоразумным! — невозмутимо заявил Френсис и, усевшись Петеру на живот, продолжал выкручивать ему руки.
Форма! — снова напомнил Петер.
Правильно! Вот ради своей формы и веди себя разумно!
Согласен, — прошипел Петер, — но только ради формы!
О'кей! — воскликнул Френсис и вскочил на ноги. Протянув Петеру руку, он помог ему подняться. — Доброе утро!
Доброе утро, — ухмыльнулся Петер.
Они сели рядом на край кровати и стали жевать апельсины на пару.
Между прочим, — сказал вдруг Френсис, — вчера в спортзале ты спокойно мог отправить меня в нокаут, если б захотел.
Возможно. Надеюсь, что, несмотря на это, ты спал хорошо?
Дело в том, что на самом-то деле я еще никогда в жизни не боксировал, — признался Френсис и стал внимательно рассматривать свою ядовито-зеленую, в крупный розовый горошек пижаму. — Вообще-то бокс меня совершенно не интересует.
Ну и отлично! — успокоенно отозвался Петер. — Тогда тебе должно быть все равно.
Но Френсису было вовсе не все равно, и он не собирался отставать от Петера.
Ты имеешь представление об игре в крикет?
Ни малейшего! — Петер взял еще один апельсин.
В багаже, который остался в камере хранения на вокзале, мои биты, — сказал Френсис и выразительно посмотрел на Петера. — Хочешь попробовать?
Боюсь, тебе будет скучно со мной играть.
Значит, решено: будем играть в крикет! — вскочив, воскликнул Френсис. Его сразу как подменили.
Вот оно что, — сообразил Петер. — Ты, наверное, здорово силен в крикете?
Пожалуй. А что, ты уже отказываешься?
Если это поможет тебе вернуть душевное равновесие, — сказал Петер, — я к твоим услугам.
А потом займемся боксом, — пообещал Френсис и стал рыться в ящике письменного стола. — Вот багажная квитанция. Я сейчас черкну пару строк папе, а ты тем временем вместе с Джимми доставишь багаж. Потом вместе позавтракаем и начнем играть. Согласен?
Согласен, — ответил Петер.
Шестьсот шестьдесят шесть, смешно выглядит — три шестерки подряд!
Уже выходя, Петер остановился, поклонился и сказал:
— Я постараюсь побыстрее, мистер Оуверсиз!
Раз! В него полетела подушка.
Но Петер был уже в коридоре.
БАГАЖНАЯ КВИТАНЦИЯ № 666
Петер стоял у подъезда и оглядывался.
Что ищешь? — спросил швейцар Краузе.
"Кадиллак" мистера Оуверсиза.
Он сейчас в гараже, его моют. Если надо поторопить, я позвоню. А так он прибудет через полчаса.
Спасибо, господин Краузе, — сказал Петер. Немножко подумав, он вернулся за багажной тележкой.
У входа в здание вокзала Шериф и Карлос трудились вовсю и даже не заметили Петера, когда он с тележкой проходил мимо них. В это время прибывали первые поезда дальнего следования. В камере хранения было много народу, в основном туристические группы. К счастью, большинство толпилось у окошка приема багажа. На выдаче было спокойнее.
Что у тебя? — спросил служащий, выдававший багаж, и взял протянутую квитанцию.
Чемодан, — ответил Петер.
У нас тут тридцать два стеллажа и снизу доверху сплошь чемоданы! — буркнул служащий. — Ты хоть знаешь, когда он был сдан?
Дня четыре назад, может, пять.
Может! Где мне его искать? — снова пробормотал он и исчез за одним из тридцати двух стеллажей. Через некоторое время он вынырнул обратно.
Он здесь ровно девять дней! За каждый день двадцать пфеннигов, итого марка восемьдесят. Сверх того одна марка за гарантию. И в следующий раз, по крайней мере, спрашивай, что ты должен забрать, — добавил служащий.
Подняв чемодан, он выложил его на барьер, отделявший камеру хранения от пассажиров. Чемодан был довольно большой, но это был не кофр, о котором говорил Френсис. Грубая парусина была обвязана вокруг настоящей бельевой веревкой, как пакет.
— Что у вас? — тем временем спрашивал служащий уже другого пассажира.
Петер с трудом протиснулся со своим чемоданом через толпу и повез тележку по направлению к "Атлантику".
Френсис был в ванной, когда Петер вернулся в комнату 310. На столе лежало письмо мистеру Оуверсизу, запечатанное, с лондонским адресом.
Может, пока отнести письмо? — спросил Петер и поставил чемодан на подставку для багажа.
Потом отдадим, когда поедем! — крикнул Френсис из ванной. — Но ты пока распаковывай. Ключи от чемодана в ящике письменного стола. Нашел?
Да, — ответил Петер, порывшись в ящике.
На завтрак будем пить какао! Надеюсь, ты любишь какао?
Еще бы!
Вот и отлично! — снова раздался голос из ванной, а затем оттуда донеслись звуки, словно Френсис сражался с акулой.
Петер тем временем принялся развязывать веревку. Она была трижды обмотана вокруг чемодана и завязана двадцатью восемью узлами.
Я уже выхожу! — оповестил Френсис. Судя по всему, он управился с акулой, во всяком случае, остался жив и как раз включил душ.
Интересно, а я думал, крикетные биты гораздо длиннее, — сказал Петер, перебирая связку ключей. — А получается, не длиннее этого чемодана.
Все, я готов! — наконец крикнул Френсис. — Во время игры ты наверняка пожелаешь, чтобы они были короче!
Наверное, в этот момент Френсис включил холодную воду, потому что из ванной вдруг донеслось его пение на очень высоких нотах.
Тем временем Петер пытался открыть чемодан. Он безуспешно вставлял в замки разные ключи из связки, но ни один не подходил. И тут он вдруг обнаружил, что замки вовсе не были заперты. Достаточно было нажать большим пальцем, чтобы они открылись.
"Вот почему веревка была завязана двадцатью восемью узлами", — подумал Петер и поднял крышку чемодана. Дыхание у него перехватило.
— Это… это же… — заикаясь, пробормотал он, вскочил и распахнул дверь в ванную.
Френсис перестал петь и закрыл кран.
В чем дело? — спросил он и осекся, увидев лицо Петера. Белое, как мел.
Эй, что с тобой?
Че-чемодан! — едва слышно выдохнул Петер.
Этого было достаточно. Мокрый и голый, как был, Френсис выпрыгнул из ванны. Сделав пять-шесть прыжков по ковру и оставив на нем мокрые следы, он оказался у чемодана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63