Петер в шестой раз поправлял галстук, его мать надевала шляпу.
Ничего не скажешь, вынужден признать, что выгляжу до ужаса чинно и благородно! — заявил Петер, снова и снова оглядывая себя в зеркале.
Если не считать мыла, которое осталось у тебя в ушах, — засмеялась мать.
Петер вытащил из кармана сверкающий белизной платок. Все сверкало на нем сегодня. Рубашка, выходной темно-синий костюм с заглаженными как лезвие бритвы, стрелками на брюках, ботинки, ногти — одним словом, все. Даже влажные еще волосы были зачесаны идеально гладко.
— А теперь кругом — шагом марш! — приказала матушка Пфанрот, придав наконец нужный наклон шляпе, которую она надевала крайне редко, и положив в сумочку ключи от квартиры.
В коридоре она внезапно повернула обратно.
— Чуть было не забыла самое главное, — простонала фрау Пфанрот, возвращаясь в гостиную.
Она подошла к комоду и достала пять марок из ярко-желтой вазы с золотым ободком. Там же лежала газетная страница с объявлением отеля "Атлантик". И то и другое она сунула в сумочку, быстро вынула из ящика клеенчатую тетрадь и вписала в колонку "Расходы" цифру "пять".
Уже четверть одиннадцатого! — напомнил Петер.
Порядок есть порядок! — констатировала мамаша Пфанрот и убрала тетрадь на место.
На улице было солнечно. Стоя на трамвайной остановке, Петер снова поправил галстук. За последние четверть часа уже в седьмой раз.
Перестань, пожалуйста, — сказала фрау Пфанрот. — Где твои хорошие манеры? У тебя на шее галстук или шнурки от ботинок?
Ты случайно не знаешь, кто изобрел эту штуковину? — спросил Петер с изысканной вежливостью.
К сожалению, нет, а что?
Я бы с удовольствием подложил ему бомбу под подушку.
Да ну тебя, — сказала фрау Пфанрот и повернулась в сторону, откуда как раз из-за угла вынырнул трамвай.
Петер протиснулся вперед, где еще было сидячее место у окна и по ходу трамвая. Пассажиры косились на него очень зло, особенно один толстяк в черной шляпе.
— Ну и манеры! Как слон в посудной лавке!
Но тут, слегка запыхавшись, подоспела фрау Пфанрот.
Прошу вас, мадам, — пригласил ее Петер и, встав, сделал красивый жест рукой.
Вы очень любезны, молодой человек, — поблагодарила фрау Пфанрот и села. — Есть же еще родители, которые воспитывают своих детей вежливыми.
Благодарю вас, — сказал Петер, притом очень тихо. Но все же достаточно громко, чтобы услышал толстяк в черной шляпе.
На остановке "Даммтор", у дамбы, мать с сыном вылезли, перешли Ломбардский мост и двинулись по набережной Альстера.
— Смотри-ка, чайки, — сказала фрау Пфанрот и зажмурилась от солнца.
Петер не ответил.
— Какая чудная погода, — продолжала фрау Пфанрот.
Петер молчал.
— Волнуетесь, молодой человек?
— Жутко, — признался Петер и остановился. На противоположной стороне широкой асфальтированной улицы находилось огромное белоснежное здание отеля "Атлантик", многоэтажное, с бесчисленным количеством окон, а на самом верху, на крыше, красовался гигантский стеклянный шар с надписью "Атлантик". Ночью этот шар ярко светился, и слово "Атлантик" можно было прочитать даже с вокзала или с Юнгфернштига.
Загорелся зеленый глазок светофора.
— Вперед, — скомандовала мать, и они перешли улицу.
Перед центральным подъездом отеля прохаживался высокий мужчина в фуражке и красной униформе с двумя рядами золотых пуговиц.
Извините, позвольте спросить… — начала фрау Пфанрот.
К вашим услугам, милостивая госпожа, — красноформенный остановился и приподнял фуражку.
Я хотела бы кое о чем спросить вас, господин портье, — повторила фрау Пфанрот и открыла сумочку.
Всего лишь дежурный швейцар, присматриваю за автомобилями наших постояльцев, милостивая госпожа. Позвольте представиться — Краузе.
Благодарю вас, господин Краузе, — кивнула фрау Пфанрот и развернула газетный лист с объявлением "Атлантика". — Мы хотели бы пройти в дирекцию.
А, простите, по какому делу — заказать номер или речь идет о каких-то поставках? Для постояльцев отеля главный вход здесь. Для поставщиков и представителей фирм — вход справа за углом.
Ни то, ни другое, — ответила фрау Пфанрот. — Мы пришли по объявлению. Мой сын хочет стать посыльным, а здесь написано, что дирекция ежедневно с одиннадцати часов…
— К сожалению, должен вас разочаровать, — сказал швейцар Краузе. — Все места уже заняты.
Взгляните на дату выхода газеты. Это же номер двухнедельной давности!
Краузе ткнул рукой, затянутой в перчатку, в угол газеты.
Ив самом деле! — простонала фрау Пфанрот.
Мне очень жаль, — сочувственно сказал дежурный; у него было очень дружелюбное лицо с пышными усами.
Ох уж эта Зауэрбир! Вся она в этом! — сердито воскликнула фрау Пфанрот.
Но ты же не можешь требовать, чтобы цветную капусту тебе заворачивали в свежие газеты, — вступился Петер за фрау Зауэрбир.
В этот момент к отелю подкатил роскошный американский лимузин. Швейцар распахнул дверцу и вновь приподнял фуражку.
— Good morning! What can I do for You? — вежливо спросил он.
Сидевшая за рулем блондинка приоткрыла ветровое стекло и произнесла множество английских слов. Швейцар утвердительно покивал головой. Затем дама вышла из автомобиля, поднялась по ступенькам к большой вертящейся стеклянной Двери и исчезла за ней.
Все О’кей! — крикнул ей вслед Краузе и, сняв фуражку, не надевал ее, пока светловолосая леди не исчезла из виду.
Как вы ловко, — удивилась фрау Пфанрот. — Наверное, вы, кроме английского, и другие языки знаете?
Только теперь швейцар вновь повернулся к ней.
Знаю все, что потребуется, — ответил он, гордо крутя усы. — Ведь у нас отель мирового класса, у нас полно иностранцев. Вы такая любезная; как жаль, что вы со своим парнишкой опоздали. Кстати, он тоже симпатяга.
Сразу видно, что вы человек семейный и у вас есть дети.
Угадали, — ответил Краузе и открыл дверцу американского лимузина. — А теперь извините. Мне надо поставить машину в гараж за углом.
Он сел за руль, включил зажигание и, помахав рукой, поехал.
Мать и сын Пфанроты посмотрели ему вслед, не махая и не улыбаясь. Просто так.
— А теперь домой на всех парах! — сказал Петер. — По крайней мере, можно будет наконец снять костюм и этот проклятый галстук. Шагом марш, милостивая госпожа!
Но фрау Пфанрот не двинулась с места.
— Да ну тебя, — фыркнула она по обыкновению и глубоко вздохнула. — Если ты думаешь, что мы сейчас вернемся домой и ни за что ни про что подарим городскому трамвайному управлению денежки еще и на обратный проезд, то ты плохо знаешь свою мать. Поправь галстук и пошли! Да побыстрей!
Это прозвучало как приказ офицера, который во время атаки, обнажив шпагу, кричит своим солдатам: "За мной!"
Фрау Пфанрот, словно боевой корабль, на всех парусах поплыла к стеклянной двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Ничего не скажешь, вынужден признать, что выгляжу до ужаса чинно и благородно! — заявил Петер, снова и снова оглядывая себя в зеркале.
Если не считать мыла, которое осталось у тебя в ушах, — засмеялась мать.
Петер вытащил из кармана сверкающий белизной платок. Все сверкало на нем сегодня. Рубашка, выходной темно-синий костюм с заглаженными как лезвие бритвы, стрелками на брюках, ботинки, ногти — одним словом, все. Даже влажные еще волосы были зачесаны идеально гладко.
— А теперь кругом — шагом марш! — приказала матушка Пфанрот, придав наконец нужный наклон шляпе, которую она надевала крайне редко, и положив в сумочку ключи от квартиры.
В коридоре она внезапно повернула обратно.
— Чуть было не забыла самое главное, — простонала фрау Пфанрот, возвращаясь в гостиную.
Она подошла к комоду и достала пять марок из ярко-желтой вазы с золотым ободком. Там же лежала газетная страница с объявлением отеля "Атлантик". И то и другое она сунула в сумочку, быстро вынула из ящика клеенчатую тетрадь и вписала в колонку "Расходы" цифру "пять".
Уже четверть одиннадцатого! — напомнил Петер.
Порядок есть порядок! — констатировала мамаша Пфанрот и убрала тетрадь на место.
На улице было солнечно. Стоя на трамвайной остановке, Петер снова поправил галстук. За последние четверть часа уже в седьмой раз.
Перестань, пожалуйста, — сказала фрау Пфанрот. — Где твои хорошие манеры? У тебя на шее галстук или шнурки от ботинок?
Ты случайно не знаешь, кто изобрел эту штуковину? — спросил Петер с изысканной вежливостью.
К сожалению, нет, а что?
Я бы с удовольствием подложил ему бомбу под подушку.
Да ну тебя, — сказала фрау Пфанрот и повернулась в сторону, откуда как раз из-за угла вынырнул трамвай.
Петер протиснулся вперед, где еще было сидячее место у окна и по ходу трамвая. Пассажиры косились на него очень зло, особенно один толстяк в черной шляпе.
— Ну и манеры! Как слон в посудной лавке!
Но тут, слегка запыхавшись, подоспела фрау Пфанрот.
Прошу вас, мадам, — пригласил ее Петер и, встав, сделал красивый жест рукой.
Вы очень любезны, молодой человек, — поблагодарила фрау Пфанрот и села. — Есть же еще родители, которые воспитывают своих детей вежливыми.
Благодарю вас, — сказал Петер, притом очень тихо. Но все же достаточно громко, чтобы услышал толстяк в черной шляпе.
На остановке "Даммтор", у дамбы, мать с сыном вылезли, перешли Ломбардский мост и двинулись по набережной Альстера.
— Смотри-ка, чайки, — сказала фрау Пфанрот и зажмурилась от солнца.
Петер не ответил.
— Какая чудная погода, — продолжала фрау Пфанрот.
Петер молчал.
— Волнуетесь, молодой человек?
— Жутко, — признался Петер и остановился. На противоположной стороне широкой асфальтированной улицы находилось огромное белоснежное здание отеля "Атлантик", многоэтажное, с бесчисленным количеством окон, а на самом верху, на крыше, красовался гигантский стеклянный шар с надписью "Атлантик". Ночью этот шар ярко светился, и слово "Атлантик" можно было прочитать даже с вокзала или с Юнгфернштига.
Загорелся зеленый глазок светофора.
— Вперед, — скомандовала мать, и они перешли улицу.
Перед центральным подъездом отеля прохаживался высокий мужчина в фуражке и красной униформе с двумя рядами золотых пуговиц.
Извините, позвольте спросить… — начала фрау Пфанрот.
К вашим услугам, милостивая госпожа, — красноформенный остановился и приподнял фуражку.
Я хотела бы кое о чем спросить вас, господин портье, — повторила фрау Пфанрот и открыла сумочку.
Всего лишь дежурный швейцар, присматриваю за автомобилями наших постояльцев, милостивая госпожа. Позвольте представиться — Краузе.
Благодарю вас, господин Краузе, — кивнула фрау Пфанрот и развернула газетный лист с объявлением "Атлантика". — Мы хотели бы пройти в дирекцию.
А, простите, по какому делу — заказать номер или речь идет о каких-то поставках? Для постояльцев отеля главный вход здесь. Для поставщиков и представителей фирм — вход справа за углом.
Ни то, ни другое, — ответила фрау Пфанрот. — Мы пришли по объявлению. Мой сын хочет стать посыльным, а здесь написано, что дирекция ежедневно с одиннадцати часов…
— К сожалению, должен вас разочаровать, — сказал швейцар Краузе. — Все места уже заняты.
Взгляните на дату выхода газеты. Это же номер двухнедельной давности!
Краузе ткнул рукой, затянутой в перчатку, в угол газеты.
Ив самом деле! — простонала фрау Пфанрот.
Мне очень жаль, — сочувственно сказал дежурный; у него было очень дружелюбное лицо с пышными усами.
Ох уж эта Зауэрбир! Вся она в этом! — сердито воскликнула фрау Пфанрот.
Но ты же не можешь требовать, чтобы цветную капусту тебе заворачивали в свежие газеты, — вступился Петер за фрау Зауэрбир.
В этот момент к отелю подкатил роскошный американский лимузин. Швейцар распахнул дверцу и вновь приподнял фуражку.
— Good morning! What can I do for You? — вежливо спросил он.
Сидевшая за рулем блондинка приоткрыла ветровое стекло и произнесла множество английских слов. Швейцар утвердительно покивал головой. Затем дама вышла из автомобиля, поднялась по ступенькам к большой вертящейся стеклянной Двери и исчезла за ней.
Все О’кей! — крикнул ей вслед Краузе и, сняв фуражку, не надевал ее, пока светловолосая леди не исчезла из виду.
Как вы ловко, — удивилась фрау Пфанрот. — Наверное, вы, кроме английского, и другие языки знаете?
Только теперь швейцар вновь повернулся к ней.
Знаю все, что потребуется, — ответил он, гордо крутя усы. — Ведь у нас отель мирового класса, у нас полно иностранцев. Вы такая любезная; как жаль, что вы со своим парнишкой опоздали. Кстати, он тоже симпатяга.
Сразу видно, что вы человек семейный и у вас есть дети.
Угадали, — ответил Краузе и открыл дверцу американского лимузина. — А теперь извините. Мне надо поставить машину в гараж за углом.
Он сел за руль, включил зажигание и, помахав рукой, поехал.
Мать и сын Пфанроты посмотрели ему вслед, не махая и не улыбаясь. Просто так.
— А теперь домой на всех парах! — сказал Петер. — По крайней мере, можно будет наконец снять костюм и этот проклятый галстук. Шагом марш, милостивая госпожа!
Но фрау Пфанрот не двинулась с места.
— Да ну тебя, — фыркнула она по обыкновению и глубоко вздохнула. — Если ты думаешь, что мы сейчас вернемся домой и ни за что ни про что подарим городскому трамвайному управлению денежки еще и на обратный проезд, то ты плохо знаешь свою мать. Поправь галстук и пошли! Да побыстрей!
Это прозвучало как приказ офицера, который во время атаки, обнажив шпагу, кричит своим солдатам: "За мной!"
Фрау Пфанрот, словно боевой корабль, на всех парусах поплыла к стеклянной двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63