— Хватит болтать, — глухо произнес Нагуд, — иди вперед.
— Чтоб ты сдох, сволочь, — от всего сердца пожелал Ринальд, впрочем, с явным опозданием, что вызвало у Нагула хриплый смешок.
Глава XXVII
Еще прошло относительно немного времени с того момента, как Ринальд и Лю Шен отправились на поиски цветка. Конан отлично умел, при необходимости, ждать и не поддаваться при этом тревоге до тех Пор, пока для таковой нет серьезных оснований.
Но неожиданно он услышал голос, отчетливо звавший его…
Киммериец повернулся на звук, впрочем никого не увидев, и тут же голос раздался снова, причем на сей раз это был отчаянный призыв, крик о помощи, па который просто невозможно было не отозваться, да к тому же Конан мог поклясться, что принадлежал он его сыну, наследному принцу Конну!
Киммериец, не раздумывая, бросился туда, откуда доносился крик, ему отчего-то и в голову не пришло, что принц Конн едва ли мог очутиться в Мессантии вместо Гарантии, да еще здесь, во дворце. Его сын в опасности, ему нужна помощь! — вот все, что аквилонский король вполне понимал, а если так, то он был готов разнести весь Аргос по камешку, лишь бы не опоздать, и все дальше удалялся от бывших казематов по лабиринтам дворца.
— Отец, сюда, скорее! Спаси же меня, я погибаю!..
Даже другой, короткий вопль, донесшийся до его слуха, не остановил аквилонского правителя. Как и необъяснимая странность — по мере его движения голос сына не удалялся и не приближался, принц словно постоянно находился где-то почти совсем рядом.
Так он достиг Белой башни, сооружения, значительно возвышающегося над дворцом и служившего сторожевым постом, а также местом казни — с нее, согласно легендам, прежде, очень давно, сбрасывали преступников из числа придворных вельмож, уличенных в предательстве по отношению к трону, — и начал бегом подниматься по винтовой лестнице, ведущей на самый верх.
— Остановись!
Прямо перед собой Конан увидел женщину в белых одеждах, стоящую на несколько ступеней выше, чем он сам; тонкое нежное лицо ее казалось очень печальным и изможденным.
— Прочь с дороги, кто бы ты ни была, — крикнул варвар, готовый оттолкнуть ее и продолжать свой путь, — там мой сын!
— Конан… там никого нет, — покачала головой женщина, — Твой сын в безопасности, это всего лишь морок, колдовское помрачение, заставившее тебя поверить в несуществующее.
— Нет? — недоверчиво переспросил киммериец, внимательно вслушиваясь — но голос Копна больше не звал его. — Но как же… а ты кто такая? Почему я должен верить тебе, а не…
— Потому что я хочу спасти твою жизнь, — отозвалась она. — Мое имя Гэлинор. Я — последняя королева Мессантии и супруга несчастного Треворуса, нынче ночью последовавшего за мною в царство теней.
— Ты лжешь, — не вполне уверенно сказал киммериец. — Гэлинор скончалась при родах десять зим назад, а с Треворусом я сам разговаривал не далее как пару дней назад, и он был вполне жив.
— Дотронься до меня, — велела женщина. Конан протянул к ней руку, которая прошла сквозь бесплотное тело, как сквозь прохладный сгусток тумана.
— Теперь ты веришь? — спросила Гэлинор. — Иди за мной, тебе следует еще кое-что увидеть.
Она повернулась и принялась подниматься, пока не оказалась на узкой открытой галерее Белой башни. Если смотреть снизу, это сооружение не представлялось таким высоким, здесь же впечатление было совсем иным.
От жестокого пронзительного ветра, ударившего в лицо, едва Конан, вслед за Гэлинор, ступил на галерею, он едва не потерял равновесие и отшатнулся от низеньких каменных зубцов на самом краю, которые никак не смогли бы предотвратить падение.
— Если бы я тебя не остановила, — прошелестел голос Гэлинор, — ты бросился бы сюда на голос сына и сорвался вниз, следуя за тем, что лишь кажется. Я понимаю, что двигало тобой, ведь у меня тоже есть дети. Ради них я пришла на помощь тебе, ибо ты способен спасти моих сыновей. Ведь теперь, когда Треворус погиб, его власть, пусть столь же призрачная, как мой облик, больше не защитит их. Раммар не допустит, чтобы они заняли место их отца, и только ты сможешь за них вступиться, Конан. Ради того, что я ныне сделала для тебя, обещай, что не оставишь их.
— Гэлинор…
— Обещай мне, — настойчиво, отчаянно потребовал призрак.
— Клянусь сделать для них все, что будет в моих силах, — проговорил киммериец. — Но кто пытался завлечь меня сюда и погубить?
— Дух, с которым сейчас сражаются двое, которые тебе дороги, — отозвалась Гэлинор, — чтобы ты не смог вмешаться в его действия. Теперь иди назад, и поторопись. Прощай.
Конан обернулся к маленькой двери, через которую вышел на галерею — она по-прежнему оставалась распахнутой. «Двое, которые тебе дороги»? Кого имела в виду мертвая королева? Ринальд и Лю Шен… Конечно же, он ведь должен был дождаться их возвращения, а вместо этого поддался искушению и покинул свой пост!
— Гэлинор? — Конан хотел еще раз увиден, ее, но женщины уже не было — она исчезла, как сметенное ураганом облако.
Не раздумывая, киммериец бросился но лестнице вниз, надеясь успеть возвратиться прежде, чем произойдет непоправимое.
* * *
Теперь и вторая жертва, еще одно животное, необходимое для совершения таинства, было у Нагуда в руках. Он ничуть не колебался в выборе, кого из двоих, мужчину или женщину, отдать Тета-н'киси — конечно, женщину. А этот будет смотреть, как она умирает, не в состоянии вмешаться и защитить ее, и лишь потом настанет его черед, ибо он покусился на священный Цветок и тем самым приговорил себя к мучительной смерти.
Впрочем, Нагуд знал то, о чем Ринальд понятия не имел: если корни остались целы, а для них и огонь не страшен, Эулиара сможет восстановиться, хотя и очень нескоро.
…Нагуд мысленно воззвал к своему Тата-н'киси, произнося слова древнего заклятия, парализующего волю врага. Теперь Ринальд шел, как во сне, даже не пытаясь сопротивляться — он прекрасно все понимал, но не мог ничего сделать.
Нагуд не спешил. Ему следовало быть очень внимательным и не нарушать последовательность действий, а неловкое, неуклюжее распадающееся тело было таким несовершенным орудием! Ну, ничего, скоро оно станет даже лучше, чем было прежде.
Лэрд испытывал невероятные ощущения… физически он был свободен, то есть не связан и не в оковах, но при этом мозг больше не руководил его действиями, которыми управляла теперь иная, внешняя, чужая, враждебная сила.
Майомбе и другие Посвященные его уровня в Куше таким образом держали в повиновении сотни рабов и воинов, но Нагуд — пока — находился только на первых, более низких ступенях Знания, и его способности столь широко не простирались.
Он не мог долго удерживать в полном повиновении сознание другого человека, все равно как людям трудно одновременно писать двумя руками, а тем более испытывал сложности, если приходилось следить за несколькими сразу или на большом расстоянии, превышающем поле зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59