КОРАБЛЬ ЗА ОБЛАКАМИ

Майк Мэнсон

Высокий вал подбросил Конана вверх, к хмурому небу, к
тучам, что мчались на север словно стадо овец, подгоняемых
щелканьем громового бича. Тучи были темными, и таким же
темным, почти черным, казалось разбушевавшееся море; валы
его тоже стремились к северу, опадали и взмывали к небесам
в надежде дотянуться до туч холодными мокрыми языками. Но
тучи ускользали. Им, небесным странницам, ничто не мешало
плыть и плыть к бескрайним льдам и снегам полярных равнин,
а волны, стремившиеся за ними, встречались с серым щитом
береговых утесов.
Скалы были впереди Конана и скалы были позади, в
нескольких бросках копья. Те утесы, к которым ветер и
волны сейчас несли его, высились сплошной стеной,
рассеченной тут и там узкими щелями шхер; вода кипела у их
подножий, с грохотом обрушивая упругие кулаки на
неподатливую каменную твердь. Скалы, лежавшие сзади, за
спиной киммерийца, торчали из бурных вод остроконечными
клыками, расположенными почти правильным полукругом, словно
где-то на морском дне затаился огромный змей, выставив над
волнами зубастую нижнюю челюсть. Эту скалистую гряду, как
поведал Конану кормчий "Ильбарса" Кер Вардан, так и
называли - Драконья Челюсть; и в бури, нередко громыхающие
над северными просторами моря Вилайет, эта Челюсть
сокрушила и перемолола великое множество боевых галер,
быстрых пиратских кораблей и пузатых купеческих барков.
"Ильбарс" не избежал их печальной участи. Сейчас борт
его был пронзен одним из драконьих клыков, а волны, мотая
корабль вверх и вниз, терзали и добивали его, словно стая
злобных псов, настигших подраненного стрелой оленя.
"Ильбарс", гордость туранского флота, стодвадцативесельная
галера с бронзовым тараном на носу, погибал; мачте его
рухнули, паруса были сорваны внезапно налетевшим ураганом,
от весел остались жалкие огрызки, в огромные пробоины
хлестала вода, корпус, обшитый кедром, трещал под напором
волн, палуба вспучилась горбом, и остроконечные края досок
торчали вровень с обломанными мачтами.
Погибал корабль, гибли и люди - подневольные гребцы, и
моряки Кер Вардана, и солдаты из сотни Синих Тюрбанов,
меченосцы и лучники, и туранцы, и наемные воины вроде
Конана. Их оружие и храбрость могла защитить "Ильбарс" от
вражеских боевых галер, от внезапной атаки пиратов, от
морских змеев, гигантских черепах и прочих опасных тварей,
обитателей загадочных глубин, но против ярости стихии и
оружие, и храбрость были бесполезны. Бурями и ветрами
повелевают боги, и людям не под силу соревноваться с ними.
Боги взвихрили море и наслали ураган; по их воле "Ильбарс"
понесло на север, в туманный край, где волны Вилайета
бились о серые мрачные утесы, и на этих утесах корабль
нашел свой конец. И лишь боги ведали, что случилось с двумя
другими галерами, "Ксапуром" и "Ветром Акита", отплывшими
вместе с "Ильбарсом" из туранской столицы половину луны
назад.
Конан яростно загребал воду, стараясь удержать на
гребне пенистого вала. Волны несли его к берегу, и самое
страшное было позади: вопли ужаса, исторгнутые сотней
глоток, тяжкий удар и треск кедровой обшивки, мачты,
сокрушающие в своем падении кости и черепа, кипящий черный
водоворот внизу, в котором исчезли обломки весел и тела
нескольких гребцов. Все остальные могли выбирать -
отправиться на дно вместе с судном или, ринувшись в омут,
отдаться на милость волн. А милостей было целых две! То ли
размажет кровавой кашей по скалам, то ли расплющит о
корабельное днище... Иной выход - прыгнуть с борта подальше
и уйти в воду поглужбе, чтоб не попасть в губительные
объятья водоворота. Конан прыгнул, сорвав перед тем
панцирь, шлем, сапоги и бросив оружие - все, кроме
короткого кинжала. Прыгали и другие, да сил и умения у них
было поменьше, чем у гиганта-киммерийца, а гневные боги не
помогли никому - даже пресветлый Митра, Податель Жизни, чье
солнечное око скрывалось сейчас за плотной пеленой туч.
Конан на помощь богов не рассчитывал; нырнул поглубже, ушел
в сторону от гибнущего корабля и драконьих клыков-утесов и
поплыл к берегу. К другим утесам, у подножий которых тоже
вихрилась и кипела вода.
Там, правда, были расселины, за которыми открывались
шхеры. Если повезет, если волны не оглушат его ударом
о каменистое дно и не переломают кости, вбросив на
прибрежные валуны, Конан мог спастись, укрывшись от бури в
одном из этих извилистых проходов. Впрочем, в этих местах он
не бывал и не знал, что ждет его впереди; он плыл к берегу,
подчиняясь варварским своим инстинктам и неукротимой воле к
жизни. И то и другое подсказывало ему, что в разбушевавшемся
море он продержится не слишком долго - примерно столько же
времени, сколько надо, чтоб как следует наточить меч.
Подобная перспектива его не устраивала, и киммериец греб изо
всех сил, стремясь к берегу, к твердой земле и к
безопасности. Сейчас иных мыслей в его голове не было.
Ему повезло: бурный поток, вливавшийся в узкую
расселину, приподнял его над камнями, протащил вперед,
отхлынул на мгновение - и в этот момент Конану удалось
упереться ступнями в подводный валун и запустить пальцы в
густые и крепкие водоросли, поднимавшиеся со дна. Следующая
волна забросила его чуть дальше, прижав к мокрому и
шершавому боку гранитного утеса; вцепившись в надежный
камень, Конан вырвался из влажных морских объятий и пополз
вверх, цепляясь за крохотные выступы, нашаривая края
спасительных трещин. Море разочарованно шипело ему вслед,
пыталось слизнуть темным валом, но он был быстрее
медлительных валов - лишь пена оросила его ноги да холодные
брызги окатили спину.
Пожалуй, никто из экипажа "Ильбарса" не сумел бы
взобраться на эту скалу. Туранцы по большей части были
жителями равнин и пустынь, а наемники из Бритунии и Немедии
тоже не видели настоящих гор. Может, и доводилось им
странствовать среди остроконечных пиков да крутых перевалов,
но вряд ли в зимнее время, когда камень покрыт снегом и
льдом, и от того любая дорога в горах делается стократ
опасней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13