На ней было миленькое дезабилье, гораздо более соблазнительное, чем самое изысканное платье; в продуманной небрежности ее наряда, этой имитации простоты, угадывалось высокое искусство. На лице моей дамы вспыхнул румянец удивленного смущения, в то время как взгляд ее то искал, то уклонялся от моего взгляда, выражая ласковую застенчивость, с какою женщина как будто просит пощады перед тем, как сдаться на милость победителя.
Я бросился к ее ногам, не зная, что сказать.
Тем лучше: женщины склонны приписывать наше молчание скорее избытку, нежели недостатку чувств, и это льстит им ничуть не меньше, чем шквал комплиментов. В такие минуты отказ от красноречия только помогает нам одержать победу.
К счастью для меня, время и место нашего свидания исключали пышные речи и громкие протесты. Я был так робок, так не готов к невинным, девственным восторгам, что непременно от волнения наговорил бы кучу дерзостей. Мне было важно доказать силу моей страсти на деле, а не на словах. Как я ни старался это скрыть, однако миссис Риверс тотчас заподозрила, что имеет дело с новичком. Но это лишь расположило ее ко мне.
В хаосе чувств и мыслей наблюдательность изменила мне, и я не могу дать толковое описание ее внешности и обращения со мной в эти критические минуты. Не сомневаюсь, что и ей передалось мое смущение. Однако же природа – лучшая наставница: всецело доверьтесь ей, и вряд ли вы совершите уж совсем непростительные ошибки.
О женщинах часто говорят, что впечатления, полученные ими при первом свидании, самые яркие и живые, что они остаются в памяти на всю жизнь. Отсюда – их благодарная доброта и верность первому учителю. С мужчинами дело обстоит несколько иначе, Особенно если они молоды и неопытны. Их приобщение к миру чувственных наслаждений совершается в такой спешке и при такой сумятице чувств, что они просто не успевают по-настоящему насладиться осуществленными надеждами. Растерянные и ошеломленные, они, конечно же, испытывают наслаждение, но пребывают в состоянии, близком состоянию курильщика опиума, когда он не принадлежит самому себе, душа существует как бы отдельно от тела, и он приходит в себя лишь после того, как все уже позади, словно пробуждается от дурмана, не оставляющего в памяти никаких следов. Зрелость – вот настоящий возраст ясного сознания и подлинных наслаждений. Пылкая юность губит их ненасытностью, а бессильная старость забалтывает до отвращения.
Тем не менее этой ночью я был полностью посвящен в таинство. И, конечно же, никакая другая женщина так не подходила на роль моей наставницы: и в силу личных качеств, и благодаря немалому опыту. Никто, как она, не владел искусством флирта и не умел раздувать костер желания до размеров страсти.
Польщенная тем, что, как я дал ей понять, она первая собрала урожай моей созревшей мужественности, она не пожалела для меня ни единого знака благодарности. Все милые приемы предварительной игры, самые возбуждающие ласки и более жгучие объятия на подступах к кульминации, – все это, подсказываемое вдохновением, длилось до самого рассвета, пока мы вдруг не заметили, что ночь миновала и нам пора расставаться. Преисполненный благодарности, равно как и страсти, очень похожей на любовь, я нежнейшим образом простился с ней и, вернувшись к себе, забылся благодатным сном, как полководец, почивающий на лаврах после решающего боя.
Я проснулся довольно поздно и уже не во власти воспламененного воображения. Теперь я мог гораздо объективнее – и холоднее – вспоминать события минувшей ночи, хотя и не дошел до такой черной неблагодарности, чтобы сожалеть о подаренных мне радостях. Но краски их в значительной мере поблекли; я вспомнил, как прежде, обожаемую Лидию, лишь ненадолго принесенную в жертву сиюминутному наслаждению. Впрочем, мне не составило труда успокоить совесть тем соображением, что мои отношения с миссис Риверс не имели ничего общего с любовью и что в душе моей остался священный уголок, где по-прежнему курился чистейший фимиам пред алтарем памяти. При помощи такой удобной философии мне удалось вернуть некоторое самоуважение, и я уже не столь болезненно переживал упреки в свой адрес в минуты, когда погребенный под кучей хлама огонь любви вспыхивал с новой силой.
Волнения плоти неизбежно приводят нас к изощренной и гнусной казуистике, и, что еще хуже, разум слишком легко позволяет склонить себя на ее сторону, и мы падаем, как падает клиент, преданный адвокатом, либо принц, принявший смерть от руки телохранителя. А посему, чем искреннее, чем возвышеннее становилась моя любовь к Лидии, тем меньше я ощущал свою вину, не смешивая свое чувство к ней с примитивными животными инстинктами, лежавшими в основе моей связи с миссис Риверс, в которой я видел всего лишь женщину, "греховный сосуд", тогда как на Лидию смотрел как на высшее существо. Мне представлялось кощунством помыслить о ней как о творении из плоти и крови. Теперь, когда барьеры рухнули и Рубикон был перейден, сердце мое благодаря широте взглядов и четкому разделению открылось для всех женщин.
Справедливо замечено, что утоленное желание в большей степени способствует сохранению тайны, нежели когда человек только домогается предмета своей страсти. Моей осмотрительности и непревзойденному притворству миссис Риверс нетрудно было усыпить все подозрения. Контраст между ее поведением наедине со мной и на людях был слишком велик и подействовал на меня самым неблагоприятным образом, так как мне стало трудно различать, когда она искренна, а когда притворяется. Нужно отдать ей должное: миссис Риверс была мила, красива – казалось бы, чего еще желать неглупому молодому человеку? Но ее преувеличенная страсть, плохо вязавшаяся с доступностью, и то, что я нередко видел ее в халате и шлепанцах, не способствовало моему постоянству. Страсть выдохлась; с каждым днем я все с меньшим нетерпением ожидал наступления ночи. Очарования миссис Риверс было недостаточно, чтобы помочь мне избежать пресыщения и апатии, вечных спутников беспрерывного наслаждения, особенно если в нем не принимает участия сердце.
Благодаря особому чутью женщины быстро подмечают такую перемену, и бывает нелегко усмирить их гнев и усыпить бдительность. У них свои, весьма эффективные, методы проверки, и вряд ли стоит недооценивать их проницательность. При первых признаках тревоги и прежде, чем я сам успел это осознать, миссис Риверс, с грубоватой прямотой, свойственной сильному увлечению, уяснила для себя природу моих чувств и впоследствии облегчила мою задачу, избавив меня от угрызений совести тем, что начала докучать мне жалобами, сколь справедливыми, столь и недальновидными. Одна лишь настоящая любовь способна уцелеть после утоления страсти, в противном случае наступает пресыщение, ведущее к хандре, а вечные жалобы и увещевания менее способны воскресить угасшие чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51