Но что это было - вера, стремление продолжать борьбу или что еще, - он так и не мог понять, идя по пустынным, притихшим ночным улицам замершего в страхе города.
Он уже миновал улочку и почти добежал до перекрестка, где одиноко чернели неработающие светофоры, когда внезапное сотрясение земли сбило его с ног. Упав, Светозар перекатился на спину и увидел, как вспыхнувшее в небе зарево прошло сквозь низко клубящиеся тучи и сужающейся воронкой устремилось к горящему Храму. Светозар попытался вскочить на ноги, но в этот момент бивший сквозь тучи яркий, похожий на солнечный свет накрыл Храм со всеми пристройками и стеной. Вторичный удар, сопровождавшийся низким, прокатившимся над замершим городом гулом, бросил его спиной в сугроб.
Барахтаясь в снегу, Светозар глядел, как свет вмял гордые купола и стены горящего Храма в землю, как трескается и вминается сам невысокий холмик, на котором стояла бывшая церковь. Земля колыхалась, словно морские волны. Точно картонки, рушились деревянные домишки, доползшие по склонам холма до самой церкви. Может, там и кричали, но исходящий откуда-то изнутри земли гул несся теперь непрерывно, заглушая все иные звуки.
Вокруг подножия холма земля становилась дыбом, словно валом окружая место бедствия, а растрескавшийся холм, окруженный облаком поднявшегося в воздух снега, земли и обломков, громадными кусками проваливался сам в себя. На вздыбленой, трясущейся земле невозможно было удержаться. Светозар покатился, что-то крича, но в непрекращающемся гуле сам не слыша собственных криков. Потом он ударился спиной о стену высокого каменного дома, стоящего на углу большой улицы, с крыши которого сыпались обломки черепиц, и попытался вжаться в нее как можно глубже. Все вокруг громыхало, качалось и рушилось. Под яростным напором светового столба холм окончательно провалился и из провала внезапно ударил в низкие тучи фонтан воды.
Гул смолк так же внезапно, как и начался. Еще пара толчков сотрясла землю под замершим от ужаса Светозаром, и все кончилось. На месте холма с бывшей церковью и парой улочек с покосившимися дряхлыми домишками теперь лежало озеро, окруженное валом вздыбленной земли, асфальта, сломаных деревьев и каких-то обломков. В прожекторном свете, лившемся с небес, Светозар видел, как по смоляно-черной воде расходятся последние круги и исчезают, не достигнув берега. Через минуту вода успокоилась и стала гладкой, как стекло. Тут же внезапно, как и загоревшись, погас небесный свет. Все кончилось.
С трудом, опираясь о стену, Светозар поднялся на трясущиеся ноги. Его колотило, по лбу катился пот. Кругом стояла удивительная тишина. Уличные фонари погасли. Не горело ни одно окошко в ближайших домах, стены которых местами дали трещины, но устояли. На улице не было ни души. Даже после такого катаклизма никто не осмелился покинуть свое жилище в попытке спастись или хотя бы просто ради любопытства. И это было еще одним свидетельством постигнувшей город беды.
Светозар с трудом перевел дыхание. Сердце бешено колотилось. Только что он воочию увидел, какие страшные силы вовлечены в это действо, силы, перед которыми все усилия человечества, включая водородные бомбы и космические ракеты, не более, чем копошение муравейника, стоящего на пути Великого Потопа.
- Человек ничтожен, - прыгающими губами прошептал Светозар, но тут же вспомнил отца Паисия с лохматой черной головой и горящими глубокой верой глазами.
Да, ничтожен, подумал он, но ведь именно человек вызвал из глубин Мироздания эти великие силы, поскольку все происшедшее здесь является следствием единоборства, в которое вступил священник с потусторонним чудовищем. Значит, даже если физические силы человека ничтожны, есть в нем что-то, что равняет его с богами, какое-то божественное, могущественное начало, которое не изничтожить ничьими стараниями...
Погруженный в эти мысли, Светозар медленно побрел по широкой пустой улице, не думая ни о каких патрулях и не заботясь о том, куда идет и что будет делать дальше. Утро покажет, пронеслось в голове, и Светозар невесело усмехнулся, подумав о том, каким будет это утро.
9
- Она исчезла! - с отчаянным криком старик отпрянул от телескопа, снова склонился к окуляру, потом вскочил на ноги и, не включая свет, стал вглядываться в окошко чердака вдоль тубуса, словно предполагая, что могла подвести техника.
Потом он снова уставился в телескоп и долго не отрывался, подкручивая верньеры, словно надеясь, что звезда никуда не делась, а просто непостижимым образом поменяла место. Но с черного неба на него холодно глядели обычные звезды, и не было в них ничего загадочного.
Звезда, его звезда, его Настоящее Открытие, которого, насколько он знал, не повторил никто, исчезла. У него не осталось никаких доказательств - ни снимков, ни зафиксированных показаний приборов - ничего, кроме записей в толстой тетради наблюдений, расписанных по датам и времени. Но кто же поверит записям?
Дрожащими руками старик открыл тетрадь и сделал последнюю запись: "01.00 час. Звезда исчезла. Исчезновение произошло мгновенно и окончательно. Наблюдать больше нечего".
Запись получилась неровная, прыгающая и почерк ничем не напоминал каллиграфический. Бросив ручку на тетрадь, старик сгорбился и, шаркая ногами, чего за ним никогда не водилось, пошел к лестнице. На столике у телескопа горела забытая лампа.
10
- Вы нас предали, - отчеканил затянутый в черное референт Иванов, сидящий в кресле напротив Ганшина. Приглушенный свет настольной лампы под зеленым абажюром играл на его лысине. - Вы многое раскопали о нас, Алексей Степанович, и не удосужились держать это при себе. Вы предали нас, - с нажимом повторил он.
Ганшин, сидя боком к письменному столу, поставив на него локоть, на который положил подбородок, чуть усмехнулся самыми уголками губ.
- Вы ошибаетесь, - негромко ответил он, без тени страха, устало и даже чуть сочувственно глядя на собеседника. Предать можно единомышленников, но мы с вами таковыми не являемся. Можно также предать, взяв на себя определенные обязательства. Но я все свои обязательства выполнял и... продолжаю выполнять. - Он слегка похлопал ладонью по лежащей рядом пухлой папке. - Здесь литературная обработка всех материалов, какие вы мне предоставляли на протяжении последнего полугода. Кроме того, сюда вошли все сведения, какие я получил помимо вас, из других источников. И кроме того, я включил сюда свои размышления и выводы, которые сумел сделать.
- Их могли бы оставить и при себе, - элегатно сморщил тонкие, бескровные губы референт Иванов. - От вас требовалось изложить факты, все остальное нас не интересует.
- Перечитайте договор, - жестко сказал Ганшин, глядя в непроницаемо черные глаза собеседника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Он уже миновал улочку и почти добежал до перекрестка, где одиноко чернели неработающие светофоры, когда внезапное сотрясение земли сбило его с ног. Упав, Светозар перекатился на спину и увидел, как вспыхнувшее в небе зарево прошло сквозь низко клубящиеся тучи и сужающейся воронкой устремилось к горящему Храму. Светозар попытался вскочить на ноги, но в этот момент бивший сквозь тучи яркий, похожий на солнечный свет накрыл Храм со всеми пристройками и стеной. Вторичный удар, сопровождавшийся низким, прокатившимся над замершим городом гулом, бросил его спиной в сугроб.
Барахтаясь в снегу, Светозар глядел, как свет вмял гордые купола и стены горящего Храма в землю, как трескается и вминается сам невысокий холмик, на котором стояла бывшая церковь. Земля колыхалась, словно морские волны. Точно картонки, рушились деревянные домишки, доползшие по склонам холма до самой церкви. Может, там и кричали, но исходящий откуда-то изнутри земли гул несся теперь непрерывно, заглушая все иные звуки.
Вокруг подножия холма земля становилась дыбом, словно валом окружая место бедствия, а растрескавшийся холм, окруженный облаком поднявшегося в воздух снега, земли и обломков, громадными кусками проваливался сам в себя. На вздыбленой, трясущейся земле невозможно было удержаться. Светозар покатился, что-то крича, но в непрекращающемся гуле сам не слыша собственных криков. Потом он ударился спиной о стену высокого каменного дома, стоящего на углу большой улицы, с крыши которого сыпались обломки черепиц, и попытался вжаться в нее как можно глубже. Все вокруг громыхало, качалось и рушилось. Под яростным напором светового столба холм окончательно провалился и из провала внезапно ударил в низкие тучи фонтан воды.
Гул смолк так же внезапно, как и начался. Еще пара толчков сотрясла землю под замершим от ужаса Светозаром, и все кончилось. На месте холма с бывшей церковью и парой улочек с покосившимися дряхлыми домишками теперь лежало озеро, окруженное валом вздыбленной земли, асфальта, сломаных деревьев и каких-то обломков. В прожекторном свете, лившемся с небес, Светозар видел, как по смоляно-черной воде расходятся последние круги и исчезают, не достигнув берега. Через минуту вода успокоилась и стала гладкой, как стекло. Тут же внезапно, как и загоревшись, погас небесный свет. Все кончилось.
С трудом, опираясь о стену, Светозар поднялся на трясущиеся ноги. Его колотило, по лбу катился пот. Кругом стояла удивительная тишина. Уличные фонари погасли. Не горело ни одно окошко в ближайших домах, стены которых местами дали трещины, но устояли. На улице не было ни души. Даже после такого катаклизма никто не осмелился покинуть свое жилище в попытке спастись или хотя бы просто ради любопытства. И это было еще одним свидетельством постигнувшей город беды.
Светозар с трудом перевел дыхание. Сердце бешено колотилось. Только что он воочию увидел, какие страшные силы вовлечены в это действо, силы, перед которыми все усилия человечества, включая водородные бомбы и космические ракеты, не более, чем копошение муравейника, стоящего на пути Великого Потопа.
- Человек ничтожен, - прыгающими губами прошептал Светозар, но тут же вспомнил отца Паисия с лохматой черной головой и горящими глубокой верой глазами.
Да, ничтожен, подумал он, но ведь именно человек вызвал из глубин Мироздания эти великие силы, поскольку все происшедшее здесь является следствием единоборства, в которое вступил священник с потусторонним чудовищем. Значит, даже если физические силы человека ничтожны, есть в нем что-то, что равняет его с богами, какое-то божественное, могущественное начало, которое не изничтожить ничьими стараниями...
Погруженный в эти мысли, Светозар медленно побрел по широкой пустой улице, не думая ни о каких патрулях и не заботясь о том, куда идет и что будет делать дальше. Утро покажет, пронеслось в голове, и Светозар невесело усмехнулся, подумав о том, каким будет это утро.
9
- Она исчезла! - с отчаянным криком старик отпрянул от телескопа, снова склонился к окуляру, потом вскочил на ноги и, не включая свет, стал вглядываться в окошко чердака вдоль тубуса, словно предполагая, что могла подвести техника.
Потом он снова уставился в телескоп и долго не отрывался, подкручивая верньеры, словно надеясь, что звезда никуда не делась, а просто непостижимым образом поменяла место. Но с черного неба на него холодно глядели обычные звезды, и не было в них ничего загадочного.
Звезда, его звезда, его Настоящее Открытие, которого, насколько он знал, не повторил никто, исчезла. У него не осталось никаких доказательств - ни снимков, ни зафиксированных показаний приборов - ничего, кроме записей в толстой тетради наблюдений, расписанных по датам и времени. Но кто же поверит записям?
Дрожащими руками старик открыл тетрадь и сделал последнюю запись: "01.00 час. Звезда исчезла. Исчезновение произошло мгновенно и окончательно. Наблюдать больше нечего".
Запись получилась неровная, прыгающая и почерк ничем не напоминал каллиграфический. Бросив ручку на тетрадь, старик сгорбился и, шаркая ногами, чего за ним никогда не водилось, пошел к лестнице. На столике у телескопа горела забытая лампа.
10
- Вы нас предали, - отчеканил затянутый в черное референт Иванов, сидящий в кресле напротив Ганшина. Приглушенный свет настольной лампы под зеленым абажюром играл на его лысине. - Вы многое раскопали о нас, Алексей Степанович, и не удосужились держать это при себе. Вы предали нас, - с нажимом повторил он.
Ганшин, сидя боком к письменному столу, поставив на него локоть, на который положил подбородок, чуть усмехнулся самыми уголками губ.
- Вы ошибаетесь, - негромко ответил он, без тени страха, устало и даже чуть сочувственно глядя на собеседника. Предать можно единомышленников, но мы с вами таковыми не являемся. Можно также предать, взяв на себя определенные обязательства. Но я все свои обязательства выполнял и... продолжаю выполнять. - Он слегка похлопал ладонью по лежащей рядом пухлой папке. - Здесь литературная обработка всех материалов, какие вы мне предоставляли на протяжении последнего полугода. Кроме того, сюда вошли все сведения, какие я получил помимо вас, из других источников. И кроме того, я включил сюда свои размышления и выводы, которые сумел сделать.
- Их могли бы оставить и при себе, - элегатно сморщил тонкие, бескровные губы референт Иванов. - От вас требовалось изложить факты, все остальное нас не интересует.
- Перечитайте договор, - жестко сказал Ганшин, глядя в непроницаемо черные глаза собеседника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41