Он ждал меня, придерживая ногой дверь.
– Ты назвал меня Верноном? – спросил он.
Я стряхнул с куртки капли дождя, вытер сапоги о резиновый коврик и недоуменно уставился на Тома.
– Верноном? – Я покачал головой. – Я крикнул: «Подожди, Том».
Когда я оглянулся, на ступеньках у входа в ратушу уже никого не было.
В моем кабинете было сумрачно, жалюзи опущены, но я не стал зажигать свет. Я сразу прошел к столу и вытащил из пакета пистолет. Он весь был в крошках от булочек.
Часы на стене показывали: 9.01.
Я потер пистолет о брюки, смахивая крошки. Потом загрузил патронами.
Когда на циферблате часов высветилось 9.02, я поднял трубку телефона, чтобы позвонить Саре. Линия была занята.
Повесив трубку на рычаг, я снова вернулся к пистолету. Я попытался запихнуть его в правый карман куртки, но он оказался слишком громоздким: рукоятка высовывалась, а сам карман отвис, и куртка как-то странно перекосилась.
Я разделся, расстегнул рубашку и заткнул пистолет за пояс. Он лег мне на живот, и я ощутил его холодное прикосновение к коже. Его тяжесть словно и мне придала весу, наполнила каким-то странным волнением, я почувствовал себя эдаким гангстером, героем крутого боевика. Я застегнул рубашку, но не стал заправлять ее в брюки, так чтобы она прикрывала оружие. Потом надел куртку.
На часах было 9.03.
Я вновь набрал номер домашнего телефона. Сара тут же сняла трубку.
– Это он, – сказал я.
– Что ты имеешь в виду?
Я быстро передал ей свой разговор с Карлом об удостоверении, рассказал о том, как Бакстер отказывался фотографироваться, как я выкрикнул его имя. Сара слушала внимательно, не перебивая, но по мере того как я говорил, уверенности в собственной правоте во мне заметно поубавилось. Я вдруг понял, что всему случившемуся можно найти и другие объяснения, которые будут выглядеть более правдоподобно, нежели предположение о том, что агент Бакстер – самозванец.
– Я звонила в ФБР, – сообщила Сара.
– Ну, и?..
– И мне сказали, что он на задании.
До меня не сразу дошел смысл сказанного.
– Так, выходит, агент Бакстер существует?
– Так мне сказали.
– Ты спрашивала Нила Бакстера?
– Да. Агента Нила Бакстера.
Я застыл на месте, прижав к щеке телефонную трубку. Меня обуял ужас; такого поворота событий я никак не ожидал.
– И что, по-твоему, это означает? – спросил я. Даже по телефону я угадал, что она пожимает плечами.
– Вполне возможно, что это не более чем совпадение.
Я попытался заставить себя поверить в это, но тщетно.
– Бакстер – не такая уж редкая фамилия, – добавила Сара.
Я чувствовал, как врезается в живот пистолет и, словно живое существо, массирует меня. Я чуть передвинул его в сторону.
– Может, он и знал, что есть такой агент, Бакстер, – продолжала она. – Он мог намеренно выбрать это имя.
– Так ты хочешь сказать, что это все-таки он?
– Подумай о том, что ты мне только что рассказал, Хэнк. Что у него нет документов и все прочее.
– Я не говорил, что у него нет документов. Я лишь сказал, что он не показывал их Карлу.
Сара промолчала. Я расслышал, как где-то за ее спиной поет медвежонок Джекоба.
– Так скажи мне, – поторопил я ее.
– Что ты хочешь услышать?
– Думаешь ли ты, что это он.
После некоторых колебаний она произнесла:
– Думаю, что да, Хэнк. Я даже почти уверена в этом.
Я удовлетворенно кивнул, но ничего не сказал.
– А ты? – спросила она.
– Я тоже так подумал, – ответил я. И подошел к окну. Подняв жалюзи, я выглянул на улицу. Все было окутано дымкой. Ворота кладбища проступали в ней черной сеткой, а надгробия вырисовывались Неясными, серыми и холодными силуэтами. – Пожалуй, и до сих пор так думаю, – добавил я.
– Так ты возвращаешься домой?
– Нет. Я еду с ними.
– Но ты же только что сказал…
– Я раздобыл пистолет, Сара. Взял у Карла на время.
На другом конце провода воцарилось молчание; я чувствовал, что Сара напряженно думает. Казалось даже, что она не дышит.
– Я хочу защитить его, – сказал я. – Хочу быть уверенным в том, что он не пострадает.
– Кто?
– Карл. Если этот парень окажется Верноном и вытащит пистолет, я убью его.
– Ты не сделаешь этого, Хэнк, – воскликнула Сара. – Это же безумие.
– Нет. Это не безумие. Я все продумал, и мое решение кажется мне единственно верным.
– Но, если это Вернон, для нас очень важно, чтобы он исчез. Тогда никто больше не узнает, сколько денег было в самолете.
– Если это Вернон, он убьет Карла.
– Это не наше дело. Мы ничем не можем ему помочь.
– О чем ты говоришь? Только мы и можем помочь. Мы ведь знаем о замысле Вернона.
Это всего лишь догадки, Хэнк. Наверняка мы ничего не знаем.
– Я смогу остановить его, если пойду с ними.
– Может быть, сможешь, а может, и нет. Пистолет – это не ружье. С ним гораздо легче промахнуться. И если ты промахнешься, он убьет вас обоих.
– Я не допущу осечки. Буду все время держаться у него за спиной. С близкого расстояния не промахнусь.
– Он убийца, Хэнк. И знает, что делает. Тебе его не перехитрить.
Медвежонок все пел за ее спиной, правда, уже не так бодро; голосок его чуть подрагивал. Я заткнул пистолет поглубже. Мне не хотелось слушать Сару, я жаждал идти и действовать, но ее слова, словно крошечные семена, оброненные в мое сознание, уже прорастали первыми сомнениями. Я начал колебаться. Я все еще пытался обрести былую решимость и уверенность в себе, мысленно представляя, с каким упоением я достану из-под куртки пистолет и, припав на одно колено, как полицейский, герой телебоевика, прицелюсь Вернону в грудь и нажму курок, но вместо этого перед глазами вставали совершенно иные картины: пистолет цепляется за рубашку; сапоги мои скользят по снегу; пистолет не стреляет, а если стреляет, то мимо цели, и Вернон оборачивается ко мне с ледяной улыбкой на лице.
Я вдруг с ужасом понял, что боюсь его.
– Ты должен подумать о ребенке, Хэнк, – сказала Сара. – И обо мне тоже.
Дилемма, стоявшая передо мной, казалась удивительно простой: пойти или остаться. Конечно, первый вариант был благороднее и честнее, но и более рискованным. Если и в самом деле нашим спутником окажется Вернон, то он наверняка планирует убить и Карла, и меня. Останься я дома – и можно избежать трагедии. Да, в этом случае я бы бросил Карла на произвол судьбы, зато спас бы свою жизнь.
Я стоял у телефона, мучительно выбирая между двумя вариантами. Сара молчала, ожидая моего решения. Левую руку я держал в кармане, перебирая какие-то монетки, ключи от машины, маленький перочинный ножик, который принадлежал еще моему отцу. Я вытащил первую попавшуюся монету. Ею оказались двадцать пять центов.
«Если упадет лицевой стороной , – загадал я, – пойду с ними» .
Я подбросил монету в воздух и на лету поймал ее. Выпала лицевая сторона.
– Хэнк? – раздался в трубке голос Сары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– Ты назвал меня Верноном? – спросил он.
Я стряхнул с куртки капли дождя, вытер сапоги о резиновый коврик и недоуменно уставился на Тома.
– Верноном? – Я покачал головой. – Я крикнул: «Подожди, Том».
Когда я оглянулся, на ступеньках у входа в ратушу уже никого не было.
В моем кабинете было сумрачно, жалюзи опущены, но я не стал зажигать свет. Я сразу прошел к столу и вытащил из пакета пистолет. Он весь был в крошках от булочек.
Часы на стене показывали: 9.01.
Я потер пистолет о брюки, смахивая крошки. Потом загрузил патронами.
Когда на циферблате часов высветилось 9.02, я поднял трубку телефона, чтобы позвонить Саре. Линия была занята.
Повесив трубку на рычаг, я снова вернулся к пистолету. Я попытался запихнуть его в правый карман куртки, но он оказался слишком громоздким: рукоятка высовывалась, а сам карман отвис, и куртка как-то странно перекосилась.
Я разделся, расстегнул рубашку и заткнул пистолет за пояс. Он лег мне на живот, и я ощутил его холодное прикосновение к коже. Его тяжесть словно и мне придала весу, наполнила каким-то странным волнением, я почувствовал себя эдаким гангстером, героем крутого боевика. Я застегнул рубашку, но не стал заправлять ее в брюки, так чтобы она прикрывала оружие. Потом надел куртку.
На часах было 9.03.
Я вновь набрал номер домашнего телефона. Сара тут же сняла трубку.
– Это он, – сказал я.
– Что ты имеешь в виду?
Я быстро передал ей свой разговор с Карлом об удостоверении, рассказал о том, как Бакстер отказывался фотографироваться, как я выкрикнул его имя. Сара слушала внимательно, не перебивая, но по мере того как я говорил, уверенности в собственной правоте во мне заметно поубавилось. Я вдруг понял, что всему случившемуся можно найти и другие объяснения, которые будут выглядеть более правдоподобно, нежели предположение о том, что агент Бакстер – самозванец.
– Я звонила в ФБР, – сообщила Сара.
– Ну, и?..
– И мне сказали, что он на задании.
До меня не сразу дошел смысл сказанного.
– Так, выходит, агент Бакстер существует?
– Так мне сказали.
– Ты спрашивала Нила Бакстера?
– Да. Агента Нила Бакстера.
Я застыл на месте, прижав к щеке телефонную трубку. Меня обуял ужас; такого поворота событий я никак не ожидал.
– И что, по-твоему, это означает? – спросил я. Даже по телефону я угадал, что она пожимает плечами.
– Вполне возможно, что это не более чем совпадение.
Я попытался заставить себя поверить в это, но тщетно.
– Бакстер – не такая уж редкая фамилия, – добавила Сара.
Я чувствовал, как врезается в живот пистолет и, словно живое существо, массирует меня. Я чуть передвинул его в сторону.
– Может, он и знал, что есть такой агент, Бакстер, – продолжала она. – Он мог намеренно выбрать это имя.
– Так ты хочешь сказать, что это все-таки он?
– Подумай о том, что ты мне только что рассказал, Хэнк. Что у него нет документов и все прочее.
– Я не говорил, что у него нет документов. Я лишь сказал, что он не показывал их Карлу.
Сара промолчала. Я расслышал, как где-то за ее спиной поет медвежонок Джекоба.
– Так скажи мне, – поторопил я ее.
– Что ты хочешь услышать?
– Думаешь ли ты, что это он.
После некоторых колебаний она произнесла:
– Думаю, что да, Хэнк. Я даже почти уверена в этом.
Я удовлетворенно кивнул, но ничего не сказал.
– А ты? – спросила она.
– Я тоже так подумал, – ответил я. И подошел к окну. Подняв жалюзи, я выглянул на улицу. Все было окутано дымкой. Ворота кладбища проступали в ней черной сеткой, а надгробия вырисовывались Неясными, серыми и холодными силуэтами. – Пожалуй, и до сих пор так думаю, – добавил я.
– Так ты возвращаешься домой?
– Нет. Я еду с ними.
– Но ты же только что сказал…
– Я раздобыл пистолет, Сара. Взял у Карла на время.
На другом конце провода воцарилось молчание; я чувствовал, что Сара напряженно думает. Казалось даже, что она не дышит.
– Я хочу защитить его, – сказал я. – Хочу быть уверенным в том, что он не пострадает.
– Кто?
– Карл. Если этот парень окажется Верноном и вытащит пистолет, я убью его.
– Ты не сделаешь этого, Хэнк, – воскликнула Сара. – Это же безумие.
– Нет. Это не безумие. Я все продумал, и мое решение кажется мне единственно верным.
– Но, если это Вернон, для нас очень важно, чтобы он исчез. Тогда никто больше не узнает, сколько денег было в самолете.
– Если это Вернон, он убьет Карла.
– Это не наше дело. Мы ничем не можем ему помочь.
– О чем ты говоришь? Только мы и можем помочь. Мы ведь знаем о замысле Вернона.
Это всего лишь догадки, Хэнк. Наверняка мы ничего не знаем.
– Я смогу остановить его, если пойду с ними.
– Может быть, сможешь, а может, и нет. Пистолет – это не ружье. С ним гораздо легче промахнуться. И если ты промахнешься, он убьет вас обоих.
– Я не допущу осечки. Буду все время держаться у него за спиной. С близкого расстояния не промахнусь.
– Он убийца, Хэнк. И знает, что делает. Тебе его не перехитрить.
Медвежонок все пел за ее спиной, правда, уже не так бодро; голосок его чуть подрагивал. Я заткнул пистолет поглубже. Мне не хотелось слушать Сару, я жаждал идти и действовать, но ее слова, словно крошечные семена, оброненные в мое сознание, уже прорастали первыми сомнениями. Я начал колебаться. Я все еще пытался обрести былую решимость и уверенность в себе, мысленно представляя, с каким упоением я достану из-под куртки пистолет и, припав на одно колено, как полицейский, герой телебоевика, прицелюсь Вернону в грудь и нажму курок, но вместо этого перед глазами вставали совершенно иные картины: пистолет цепляется за рубашку; сапоги мои скользят по снегу; пистолет не стреляет, а если стреляет, то мимо цели, и Вернон оборачивается ко мне с ледяной улыбкой на лице.
Я вдруг с ужасом понял, что боюсь его.
– Ты должен подумать о ребенке, Хэнк, – сказала Сара. – И обо мне тоже.
Дилемма, стоявшая передо мной, казалась удивительно простой: пойти или остаться. Конечно, первый вариант был благороднее и честнее, но и более рискованным. Если и в самом деле нашим спутником окажется Вернон, то он наверняка планирует убить и Карла, и меня. Останься я дома – и можно избежать трагедии. Да, в этом случае я бы бросил Карла на произвол судьбы, зато спас бы свою жизнь.
Я стоял у телефона, мучительно выбирая между двумя вариантами. Сара молчала, ожидая моего решения. Левую руку я держал в кармане, перебирая какие-то монетки, ключи от машины, маленький перочинный ножик, который принадлежал еще моему отцу. Я вытащил первую попавшуюся монету. Ею оказались двадцать пять центов.
«Если упадет лицевой стороной , – загадал я, – пойду с ними» .
Я подбросил монету в воздух и на лету поймал ее. Выпала лицевая сторона.
– Хэнк? – раздался в трубке голос Сары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106