В эту минуту она полностью забыла о роли, которую играл когда-то мажордом в ее жизни.
– Да, это кольца Орсини, – сказала она совершенно равнодушно.
Этот тон поставил в тупик герцога, ожидавшего, что она хоть чем-нибудь выдаст свое волнение.
«Стало быть, она не любила его», – подумал он, вздрогнув от этой мысли. Но ревность его находила для себя пищу повсюду. Оттого, что герцогиня не любила Орсини, вина ее показалась ему еще более тяжкой. «Как, – подумал он с внезапным приступом ярости, – отдаться слуге и притом без любви!»
Лицо герцога было таким честным и открытым, что все эти чувства, одно за другим, отражались на нем, и Изабелла легко читала малейшие оттенки его мыслей.
– Что делать! – сказала она вслух. – Сами видите – вы меня никогда не сможете простить. Значит, мне лучше умереть.
Браччано задрожал. Он был во власти мучительного колебания: он не мог убить жену и не мог даровать ей жизнь.
– Впрочем, – сказала герцогиня, взяв правой рукой шкатулку и показывая ее Браччано, – вам, наверно, ясно, что та же судьба постигла бы и меня, когда б я имела слабость согласиться на бегство с вами во Францию!
– Да я бы своей рукой заколол Франческо! – свирепо закричал герцог.
– Неужели вы думаете, – возразила спокойно Изабелла, – что он пощадил бы вас? Убив меня, он побоялся бы оставить вас в живых.
Браччано, как в лихорадке, метался по комнате. Самые сумасбродные замыслы рождались в его мозгу. Он тотчас же поспешит к Франческо и расправится с ним. Он поднимет против него всех его недругов. Он завоюет всю Италию и заставит народ и государей простить Изабеллу. Более того, сам народ будет умолять его даровать прощение Изабелле и разделить с ней трон.
– Вы замечтались, Паоло, – сказала герцогиня, бросаясь к нему в объятия, – но мы с вами рабы нашего света. Он волен делать с нами все, что ему угодно. Я прошу вас об одной, только об одной милости, совсем незначительной.
– Говорите! – прошептал Браччано еле слышно.
– Дайте мне дожить до утра.
Браччано глядел на нее, слезы струились по его лицу, он едва мог говорить.
– Дарю вам эту милость, – сказал он наконец, не замечая, что эти слова решали судьбу герцогини.
У нее вырвался вздох облегчения. Она так боялась, что ей не удастся уговорить его. «Теперь, – думала она в упоении, осыпая поцелуями лицо Браччано, – мне не грозят старость, уродство, ненависть герцога. От руки его умрет прекрасная и желанная женщина. Он будет любить меня вечно».
Ночь прошла в исступленных любовных восторгах. Герцог попеременно предавался то любви, то отчаянной ревности. «Ужели, – думал он, прижимая к себе любимую, – Орсини тоже держал ее в объятиях? И верно ли, что она не любила его? Не прикинулась ли она равнодушной, чтобы ввести меня в заблуждение?…» Изабелла читала все мысли герцога в его глазах. Взгляд его в эти мгновения становился до странного неподвижным. Раз или два ей почудилось, что, если б не обещание пощадить ее до рассвета, он тут же убил бы ее.
Под утро герцог приставил острие кинжала чуть пониже ее левой груди. Он был смертельно бледен, пот катился по щекам его, рука дрожала, и он никак не мог решиться вонзить лезвие. Герцогиня улыбнулась ему с беспредельной нежностью, положила свои маленькие руки поверх его руки и внезапно резким толчком вонзила себе в грудь кинжал по рукоятку. Кровь хлынула струей. Изабелла вздохнула и медленно, очень медленно опустила голову на подушки, словно отходя ко сну. Движение это было таким спокойным и, казалось, намеренным, что герцог усомнился было, что убил ее. Но прекрасное лицо Изабеллы застыло в неподвижности среди разметавшихся волос. Спустя мгновение герцог наклонился к ней и поцеловал ее. Губы ее были холодны и безжизненны.
1 2 3 4 5 6 7 8
– Да, это кольца Орсини, – сказала она совершенно равнодушно.
Этот тон поставил в тупик герцога, ожидавшего, что она хоть чем-нибудь выдаст свое волнение.
«Стало быть, она не любила его», – подумал он, вздрогнув от этой мысли. Но ревность его находила для себя пищу повсюду. Оттого, что герцогиня не любила Орсини, вина ее показалась ему еще более тяжкой. «Как, – подумал он с внезапным приступом ярости, – отдаться слуге и притом без любви!»
Лицо герцога было таким честным и открытым, что все эти чувства, одно за другим, отражались на нем, и Изабелла легко читала малейшие оттенки его мыслей.
– Что делать! – сказала она вслух. – Сами видите – вы меня никогда не сможете простить. Значит, мне лучше умереть.
Браччано задрожал. Он был во власти мучительного колебания: он не мог убить жену и не мог даровать ей жизнь.
– Впрочем, – сказала герцогиня, взяв правой рукой шкатулку и показывая ее Браччано, – вам, наверно, ясно, что та же судьба постигла бы и меня, когда б я имела слабость согласиться на бегство с вами во Францию!
– Да я бы своей рукой заколол Франческо! – свирепо закричал герцог.
– Неужели вы думаете, – возразила спокойно Изабелла, – что он пощадил бы вас? Убив меня, он побоялся бы оставить вас в живых.
Браччано, как в лихорадке, метался по комнате. Самые сумасбродные замыслы рождались в его мозгу. Он тотчас же поспешит к Франческо и расправится с ним. Он поднимет против него всех его недругов. Он завоюет всю Италию и заставит народ и государей простить Изабеллу. Более того, сам народ будет умолять его даровать прощение Изабелле и разделить с ней трон.
– Вы замечтались, Паоло, – сказала герцогиня, бросаясь к нему в объятия, – но мы с вами рабы нашего света. Он волен делать с нами все, что ему угодно. Я прошу вас об одной, только об одной милости, совсем незначительной.
– Говорите! – прошептал Браччано еле слышно.
– Дайте мне дожить до утра.
Браччано глядел на нее, слезы струились по его лицу, он едва мог говорить.
– Дарю вам эту милость, – сказал он наконец, не замечая, что эти слова решали судьбу герцогини.
У нее вырвался вздох облегчения. Она так боялась, что ей не удастся уговорить его. «Теперь, – думала она в упоении, осыпая поцелуями лицо Браччано, – мне не грозят старость, уродство, ненависть герцога. От руки его умрет прекрасная и желанная женщина. Он будет любить меня вечно».
Ночь прошла в исступленных любовных восторгах. Герцог попеременно предавался то любви, то отчаянной ревности. «Ужели, – думал он, прижимая к себе любимую, – Орсини тоже держал ее в объятиях? И верно ли, что она не любила его? Не прикинулась ли она равнодушной, чтобы ввести меня в заблуждение?…» Изабелла читала все мысли герцога в его глазах. Взгляд его в эти мгновения становился до странного неподвижным. Раз или два ей почудилось, что, если б не обещание пощадить ее до рассвета, он тут же убил бы ее.
Под утро герцог приставил острие кинжала чуть пониже ее левой груди. Он был смертельно бледен, пот катился по щекам его, рука дрожала, и он никак не мог решиться вонзить лезвие. Герцогиня улыбнулась ему с беспредельной нежностью, положила свои маленькие руки поверх его руки и внезапно резким толчком вонзила себе в грудь кинжал по рукоятку. Кровь хлынула струей. Изабелла вздохнула и медленно, очень медленно опустила голову на подушки, словно отходя ко сну. Движение это было таким спокойным и, казалось, намеренным, что герцог усомнился было, что убил ее. Но прекрасное лицо Изабеллы застыло в неподвижности среди разметавшихся волос. Спустя мгновение герцог наклонился к ней и поцеловал ее. Губы ее были холодны и безжизненны.
1 2 3 4 5 6 7 8