Но учитель не отчаялся. Он научил считать свою собаку и стал выступать с ней в
цирке.
Говорят, там была одна хитрость. Собака в действительности считать не умела.
Просто учитель, громко задав вопрос, проходил затем мимо собаки и шепотом ей
подсказывал: "Четыре".
Хотя другие утверждают, что собака всегда лаяла четыре раза, а учитель только
менял вопросы: "Сколько будет -- дважды два?.. Сколько будет -- три плюс
один?.. Сколько будет -- десять минус шесть?.."
Но и с собакой учитель проработал недолго. Или он решил, что сможет
зарабатывать вдвое больше без собаки, или собака решила, что сможет
зарабатывать вдвое больше без учителя, а только они расстались.
Причем перед этим долго лаялись во время дележки денег.
Говорят еще, что кто-то из них сказочно разбогател на игре "Три наперстка". Там
надо отгадать: под каким наперстком лежит камешек. А сделать это без высшего
математического образования довольно трудно, поскольку камешка нет ни под одним
наперстком.
Последнее обстоятельство, вероятно, и привело учителя в тюрьму, где у него,
наконец, появились все условия для занятий высшей математикой: одиночество и
масса свободного времени.
Я же для себя сделал вывод: математика -- это наука, а умение ею пользоваться
-- искусство.
Наяда

Среди многочисленных жильцов нашей квартиры была такая Аська.
Дед называл ее ренуаровской женщиной, местами переходящей в рубенсовскую.
А жильцы называли по-разному: когда ругали толстухой, а когда хвалили
-- толстушкой.
Но Аська почему-то на эти прозвища обижалась. И говорила:
-- Я вам не толстуха, и не толстушка!
-- А кто же тогда? -- не понимали жильцы.
-- Я -- женщина, склонная к полноте.
А это уже не понимал я. Кто склонял Аську к полноте? Жених? "Давай, дескать,
Аська, ты будешь полной"? А она что отвечала? "Что мне за это будет?" А --
он? "Женюсь на тебе"? Не понятно.
Дед мой реагировал на это выражение обычно так:
-- Склонные к полноте должны по склонам лазить!
Иногда мой дед советовал Аське меньше есть, но как правило, тогда, когда много
выпьет.
Однажды Аська мылась в ванной, и я решил за ней подсмотреть через замочную
скважину.
Тут меня и застукал дед:
-- Ты что там делаешь?
-- За Аськой смотрю, -- сказал я. -- Чьим полотенцем она будет вытираться.
-- Ну-ка отойди! -- строго сказал дед. -- Посмотрю, может, -- моим!
С тех пор мы заключили с дедом тайный союз: один из нас подсматривал за Аськой,
а другой стоял на стреме.
Понятно, что на стреме всегда стоял я.
Дед сказал, что мне еще рано -- смотреть такие картины.
-- А тебе -- уже поздно, -- сказал я. -- Ты бы лучше за бабкой смотрел.
-- Три "ха-ха"! -- сказал дед. -- Мы ж с тобой не на войне, где и бабушка --
божий дар!
В этом месте надо сделать небольшое военное отступление.
Дед мой был участником войны, дошел до Берлина или, как он сам говорил, "прошел
славный путь от рядового до генерала и обратно".
А солдат о чем мечтает? О бане да о бабе. Что, в принципе, одно и то же,
говорил дед. Баба -- как баня: прежде, чем раздеваться, надо ее хорошенько
растопить.
Наверно, с войны он и привез свою любимую присказку: "Хорошо после бани!
Особенно -- первые три месяца"!
Но вернемся к нашей ванной. Однажды я не выдержал и сказал:
-- Дед, у тебя ж зрение плохое! Давай я буду смотреть за Аськой и рассказывать
тебе, что я вижу.
-- Спасибо за заботу! -- сказал дед. -- Но я плохо вижу только мелкие детали. А
у Аськи все крупные.
И дед снова стал смотреть за Аськой. А я -- за дедом. Что оказалось не менее
интересно.
Дед приседал. Вертел задом, словно пес хвостом. И так сильно потел, что Аська
как-то выйдя из ванной, сказала ему:
-- С легким паром!
Один раз, когда мы заступили на очередное дежурство и дед прильнул к замочной
скважине, как к перископу, у него схватило поясницу. Причем -- так, что он не
мог не только разогнуться, но даже отойти от двери.
-- Может, принести шахматный столик? -- сказал я. -- Как будто мы в шахматы
играем.
-- Около ванной?! -- прошипел дед. -- Может, еще в туалете разложимся?!
-- Вы чего там шепчетесь? -- вдруг спросила из-за двери Аська.
-- А ты не подслушивай! -- прикрикнул на нее дед.
В другой раз я от нечего делать уснул на своем посту, и нас засекла соседка.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если б не Аська. Она прервала свое
купание и, высунувшись из ванной, стала орать на соседку:
-- Что вы на старого человека орете?! У него даже телевизора нет!
Интересно, что сам дед, когда мылся в ванной, наказывал мне стоять у двери и
следить, чтобы за ним никто не подсматривал.
Нет нужды говорить и о том, что дед был влюблен в Аську. Но странною любовью.
Помню, как он выговаривал ее жениху за то, что тот на ней не женится.
-- Чего ты резинку-то тянешь? -- говорил дед. -- Хорошая же баба!
-- А вы откуда знаете? -- вдруг насторожился жених.
-- Да мужики говорят, -- замялся дед.
-- И чем же она хорошая? -- мрачнея, спросил жених.
-- Чистая, -- сказал дед. -- По пять часов моется. Пока все мыло не смылит. И
свое, и чужое.
Когда Аська наконец-таки выскочила замуж и уехала к мужу, дед стал всем
хвастать, что она выскочила благодаря ему. Правда, потом выяснилось, что Аська
выскочила не совсем за того жениха, с которым дед вел агитационную работу. Тот
после дедовской агитации наоборот смылся.
Но дед все равно настаивал на признании своих заслуг.
-- Может, она и матерью стала благодаря тебе? -- спрашивали деда.
-- Сомневаюсь, -- говорил дед. -- Благодаря мне она только стала женщиной. Это
ж театр одного актера был. И одного зрителя. Думаете, она не видела, что за ней
подсматривают? Она ж лепила себя под моим художническим оком! Это ж водная
феерия была! Купальщица! Наяда!
Драма с собачкой

У моей тети была собака. Фокстерьер -- по национальности.
Однажды, когда тетя была в магазине, у нее эту собаку украли. Она даже
видела сквозь витрину, как вор отвязывал собаку от водосточной трубы, но не в
силах была покинуть очередь за костями для собаки.
На другой день после кражи мы с мамой пошли к тете, чтобы поддержать ее в
трудную минуту, а заодно и пообедать.
Я надеялся, что обед будет хороший, поскольку собаки теперь нет и тете не на
кого сваливать вину, что котлеты без мяса.
Но обед оказался хуже, чем я надеялся, и состоял из трех блюд: на первое --
стакан чая, на второе -- второй стакан, а на третье -- полстакана.
Тетя сказала, что не смогла нам устроить котлеты, поскольку они ей напомнили бы
Тобика. Тобик -- это фамилия фокстерьера.
Помню, я спросил тетю, какой породы ее фокстерьер -- кобель или сука?
Тетя сказала:
-- Когда он гуляет с другими собаками, это -- кобель. Но когда он ворует
котлеты...
Мы с мамой стали пить чай, а тетя стала рассказывать, какой замечательный у нее
был Тобик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11