Ее бесценные книги – все шесть, за исключением безвозвратно утерянной «Хилики», – стояли на полках возле камина, где Элдсуайт их оставила. И только раскрытые сундуки были пусты. Не было ни ее одежды, ни мехов.
Гилрой втолкнул Элдсуайт в комнату и захлопнул за собой дверь. Он подошел к сундуку и вынул из него свернутый кнут. Вне себя от бешенства он вскричал:
– Послушай, что я решил, колдунья: если хочешь спасти свою шкуру, ты должна прилюдно встать передо мной на колени и молить меня о пощаде. Должна сделать это во дворе замка, на глазах у всего моего войска, перед началом сражения. А жители Креналдена – те, что остались в живых, – пусть смотрят на твое унижение. На то, как ты признаешь себя побежденной.
В этот момент за дверью послышались чьи-то торопливые шаги. В комнату вбежал часовой, охранявший ворота замка, и поклонился Гилрою. Рукав его жакета быя испачкан кровью.
– Милорд, прибыл Саймон де Монфор. Он привел с собой еще три сотни людей и лошадей. Он хочет срочно увидеться с вами. Настаивает на том, чтобы вы заплатили вперед за его услуги. Утверждает, что вы ему должны.
– Де Монфор? – переспросил Гилрой. – Он прибыл вовремя, благослови его Бог! – Он похлопал часового по спине: – Ты принес хорошую весть. – Показав на Элдсуайт, он добавил: – А ее нужно приковать к столбу напротив конюшни. Я займусь ею, как только поужинаю с моим гостем. – Он вручил кнут часовому: – Если будет упираться, пусти в ход этот кнут.
Караульный вел Элдсуайт через двор замка, прсреди которого было развернуто множество круглых палаток, ярко горели костры, толпились люди.
Элдсуайт попыталась вырваться, но стражник ее крепко держал.
– Я – единственная дочь графа Креналдена, графиня Креналден! – кричала она. – Когда все закончится, вы будете молить меня о прощении!
Стражник только рассмеялся в ответ. Элдсуайт споткнулась и упала в грязь, он подал ей руку, помогая подняться.
«О, святая Женевьева, помоги мне!»
Элдсуайт старалась выиграть время, шагая как можно медленнее. Решившись пойти на уловку, она прошептала:
– Любезный сэр, я расскажу вам, где мы прячем наше столовое серебро – только помогите мне выбраться из крепости.
Караульный остановился, но не отпустил Элдсуайт.
– Я слышал собственными ушами, как вы признались лорду Гилрою, что все ваше серебро распродано. Я видел по вашим глазам, что вы говорили правду. А если я вас отпущу, Гилрой прикончит меня также быстро, как прикончил старого графа Хиллсборо. И вас тоже он выследит и убьет. Вы даже до леса не успеете добежать.
Слова стражника произвели на Элдсуайт огромное впечатление. У нее словно камень с души свалился. Значит, отца Роберта убил не ее отец, а Джон Гилрой? О Боже милостивый! Как он убил графа Хиллсборо и за что?
– Бросьте, леди Элдсуайт. Вам здесь никто не поможет. Лучше сами позаботьтесь о себе и присягните на верность вашему брату.
Элдсуайт промолчала. Этот человек прав. Ни одна живая душа не сможет здесь ей помочь. А раз к войску Джона Гилроя присоединились военные части де Монфора, рыцари Хиллсборо обречены потерпеть сокрушительное поражение. В воображении Элдсуайт предстали леденящие душу картины ближайшего будущего – кровавая бойня, после которой поле за стенами замка Креналден будет усыпано горами мертвых тел – солдат, рыцарей и лошадей. Теперь страх за свою жизнь отошел у Элдсуайт на второй план: она стала думать о том, как предотвратить грядущую беду.
Элдсуайт приковали цепями к столбу посреди двора. Дородный стражник замахнулся на нее плеткой.
– Все войско Гилроя не спускает с вас глаз. А также те немногие из жителей Креналдена, которых мы сочли нужным оставить в живых, чтобы они нас обслуживали. Покажите всем пример разумного поведения: когда к вам подойдет лорд Гилрой, поклонитесь ему и облобызайте его ноги. Не то я буду вынужден преподать вам урок с помощью кнута.
На дворе было темно. Стоя у столба, Элдсуайт вглядывалась в фигуры людей, толпившихся вокруг. Рыцари грелись возле костров и беседовали между собой. Их оруженосцы занимались подготовкой доспехов и подсчитывали оружие. В одну из палаток, игриво смеясь, вошла походная прачка. Она вернулась через несколько минут, поправляя юбки. Привязанные лошади стояли группами и нервно ржали. Они били копытами в поисках травы. Если удастся испугать лошадей, вызвать панику в лагере, можно будет воспользоваться этим для… Впрочем, для чего? Ведь она посажена на цепь, как собака. Нет, как ни старайся, этот трюк не поможет ей сбежать отсюда.
Элдсуайт охватил животный страх. У нее закружилась голова. Лишь одна мысль вертелась у нее в мозгу: только бы увидеть Роберта перед смертью.
Обессиленная, она закрыла глаза и стала вспоминать те счастливые дни, которые провела в Креналдене, пряный запах свежескошенного сена. В то время она была совсем другим человеком – беспечной девчонкой. Прошло около месяца с тех пор, как она уезжала отсюда на берег Па-де-Кале. И вот теперь она снова в Креналдене – прикованная цепями к столбу женщина, охваченная отчаянием, лишенная надежды обрести счастье, даже надежды остаться в живых. Но зачем ей жить? Если рядом не будет Роберта Бретона, который похитил ее сердце! Элдсуайт зажмурилась. О святая Женевьева, храни его.
– Элдсуайт, – раздался чей-то шепот в темноте. – Элдсуайт, вот хлеб и вино.
Элдсуайт открыла глаза:
– Кто здесь?
Это был тот самый мальчик-конюх, который сопровождал отряд Гилроя, ухаживая за лошадьми. Он снял с головы капюшон.
Увидев его лицо, Элдсуайт ахнула от неожиданности. Сафия!
– Я решила, что будет лучше, если ты не догадаешься о том, кто я. – Она снова надела на голову капюшон. – Верзила-часовой послал меня сюда, чтобы я покараулила тебя, пока он немного отдохнет. – Она показала рукой на палатку, где охранник, держа под мышкой кнут, пил вино с разбитной прачкой.
Элдсуайт снова перевела взгляд на Сафию.
– Сафия! Глазам своим не верю! Неужели это ты? – выдохнула Элдсуайт, сияя от счастья.
– Когда месяц назад ты в первый раз проезжала через лес Белуэй, я была сама не своя от радости. С тех пор я все время старалась держаться неподалеку.
– Боже милостивый! Ты была моим ангелом-хранителем! Значит, это ты спасла нас с Робертом, убив шпиона, посланного Гилроем. Ты пришла, чтобы мне помочь? Ты ведь больше не оставишь меня?
– О, Элдсуайт, ты мне как дочь! Когда мне пришлось оставить замок Креналден, а вместе с ним и тебя, у меня сердце кровью обливалось. – Опустив глаза, она призналась: – Я была беременна от твоего отца.
От изумления Элдсуайт не могла вымолвить ни слова.
– Местные жители убили бы ребенка колдуньи, заговаривающей лошадей, которая отказалась назвать имя его отца. Узнав о том, что у меня будет ребенок, твой отец впал в бешенство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Гилрой втолкнул Элдсуайт в комнату и захлопнул за собой дверь. Он подошел к сундуку и вынул из него свернутый кнут. Вне себя от бешенства он вскричал:
– Послушай, что я решил, колдунья: если хочешь спасти свою шкуру, ты должна прилюдно встать передо мной на колени и молить меня о пощаде. Должна сделать это во дворе замка, на глазах у всего моего войска, перед началом сражения. А жители Креналдена – те, что остались в живых, – пусть смотрят на твое унижение. На то, как ты признаешь себя побежденной.
В этот момент за дверью послышались чьи-то торопливые шаги. В комнату вбежал часовой, охранявший ворота замка, и поклонился Гилрою. Рукав его жакета быя испачкан кровью.
– Милорд, прибыл Саймон де Монфор. Он привел с собой еще три сотни людей и лошадей. Он хочет срочно увидеться с вами. Настаивает на том, чтобы вы заплатили вперед за его услуги. Утверждает, что вы ему должны.
– Де Монфор? – переспросил Гилрой. – Он прибыл вовремя, благослови его Бог! – Он похлопал часового по спине: – Ты принес хорошую весть. – Показав на Элдсуайт, он добавил: – А ее нужно приковать к столбу напротив конюшни. Я займусь ею, как только поужинаю с моим гостем. – Он вручил кнут часовому: – Если будет упираться, пусти в ход этот кнут.
Караульный вел Элдсуайт через двор замка, прсреди которого было развернуто множество круглых палаток, ярко горели костры, толпились люди.
Элдсуайт попыталась вырваться, но стражник ее крепко держал.
– Я – единственная дочь графа Креналдена, графиня Креналден! – кричала она. – Когда все закончится, вы будете молить меня о прощении!
Стражник только рассмеялся в ответ. Элдсуайт споткнулась и упала в грязь, он подал ей руку, помогая подняться.
«О, святая Женевьева, помоги мне!»
Элдсуайт старалась выиграть время, шагая как можно медленнее. Решившись пойти на уловку, она прошептала:
– Любезный сэр, я расскажу вам, где мы прячем наше столовое серебро – только помогите мне выбраться из крепости.
Караульный остановился, но не отпустил Элдсуайт.
– Я слышал собственными ушами, как вы признались лорду Гилрою, что все ваше серебро распродано. Я видел по вашим глазам, что вы говорили правду. А если я вас отпущу, Гилрой прикончит меня также быстро, как прикончил старого графа Хиллсборо. И вас тоже он выследит и убьет. Вы даже до леса не успеете добежать.
Слова стражника произвели на Элдсуайт огромное впечатление. У нее словно камень с души свалился. Значит, отца Роберта убил не ее отец, а Джон Гилрой? О Боже милостивый! Как он убил графа Хиллсборо и за что?
– Бросьте, леди Элдсуайт. Вам здесь никто не поможет. Лучше сами позаботьтесь о себе и присягните на верность вашему брату.
Элдсуайт промолчала. Этот человек прав. Ни одна живая душа не сможет здесь ей помочь. А раз к войску Джона Гилроя присоединились военные части де Монфора, рыцари Хиллсборо обречены потерпеть сокрушительное поражение. В воображении Элдсуайт предстали леденящие душу картины ближайшего будущего – кровавая бойня, после которой поле за стенами замка Креналден будет усыпано горами мертвых тел – солдат, рыцарей и лошадей. Теперь страх за свою жизнь отошел у Элдсуайт на второй план: она стала думать о том, как предотвратить грядущую беду.
Элдсуайт приковали цепями к столбу посреди двора. Дородный стражник замахнулся на нее плеткой.
– Все войско Гилроя не спускает с вас глаз. А также те немногие из жителей Креналдена, которых мы сочли нужным оставить в живых, чтобы они нас обслуживали. Покажите всем пример разумного поведения: когда к вам подойдет лорд Гилрой, поклонитесь ему и облобызайте его ноги. Не то я буду вынужден преподать вам урок с помощью кнута.
На дворе было темно. Стоя у столба, Элдсуайт вглядывалась в фигуры людей, толпившихся вокруг. Рыцари грелись возле костров и беседовали между собой. Их оруженосцы занимались подготовкой доспехов и подсчитывали оружие. В одну из палаток, игриво смеясь, вошла походная прачка. Она вернулась через несколько минут, поправляя юбки. Привязанные лошади стояли группами и нервно ржали. Они били копытами в поисках травы. Если удастся испугать лошадей, вызвать панику в лагере, можно будет воспользоваться этим для… Впрочем, для чего? Ведь она посажена на цепь, как собака. Нет, как ни старайся, этот трюк не поможет ей сбежать отсюда.
Элдсуайт охватил животный страх. У нее закружилась голова. Лишь одна мысль вертелась у нее в мозгу: только бы увидеть Роберта перед смертью.
Обессиленная, она закрыла глаза и стала вспоминать те счастливые дни, которые провела в Креналдене, пряный запах свежескошенного сена. В то время она была совсем другим человеком – беспечной девчонкой. Прошло около месяца с тех пор, как она уезжала отсюда на берег Па-де-Кале. И вот теперь она снова в Креналдене – прикованная цепями к столбу женщина, охваченная отчаянием, лишенная надежды обрести счастье, даже надежды остаться в живых. Но зачем ей жить? Если рядом не будет Роберта Бретона, который похитил ее сердце! Элдсуайт зажмурилась. О святая Женевьева, храни его.
– Элдсуайт, – раздался чей-то шепот в темноте. – Элдсуайт, вот хлеб и вино.
Элдсуайт открыла глаза:
– Кто здесь?
Это был тот самый мальчик-конюх, который сопровождал отряд Гилроя, ухаживая за лошадьми. Он снял с головы капюшон.
Увидев его лицо, Элдсуайт ахнула от неожиданности. Сафия!
– Я решила, что будет лучше, если ты не догадаешься о том, кто я. – Она снова надела на голову капюшон. – Верзила-часовой послал меня сюда, чтобы я покараулила тебя, пока он немного отдохнет. – Она показала рукой на палатку, где охранник, держа под мышкой кнут, пил вино с разбитной прачкой.
Элдсуайт снова перевела взгляд на Сафию.
– Сафия! Глазам своим не верю! Неужели это ты? – выдохнула Элдсуайт, сияя от счастья.
– Когда месяц назад ты в первый раз проезжала через лес Белуэй, я была сама не своя от радости. С тех пор я все время старалась держаться неподалеку.
– Боже милостивый! Ты была моим ангелом-хранителем! Значит, это ты спасла нас с Робертом, убив шпиона, посланного Гилроем. Ты пришла, чтобы мне помочь? Ты ведь больше не оставишь меня?
– О, Элдсуайт, ты мне как дочь! Когда мне пришлось оставить замок Креналден, а вместе с ним и тебя, у меня сердце кровью обливалось. – Опустив глаза, она призналась: – Я была беременна от твоего отца.
От изумления Элдсуайт не могла вымолвить ни слова.
– Местные жители убили бы ребенка колдуньи, заговаривающей лошадей, которая отказалась назвать имя его отца. Узнав о том, что у меня будет ребенок, твой отец впал в бешенство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77