Но что-то здесь было не так, и это тревожило меня.
– Я думаю… – голос Шерри звучал нетвердо, и она покачнулась, пытаясь встать из-за стола.
– Ой, что это ты мне дал такое?
Я поднял ее, она слабо сопротивлялась, но я отнес ее в ее комнату. Это была симпатичная девичья спальня, с ситцевыми занавесками и обоям в розочках. Я уложил ее в постель, снял с нее туфли и накрыл ватным одеялом. Она вздохнула и закрыла глаза:
– Я думаю, что я оставлю тебя у себя. Ты очень полезен.
Будучи воодушевлен таким странным образом, я присел на край постели и легонько погладил волосы на ее висках и широкий лоб. Ее кожа казалась нежнейшим бархатом. Через минуту Шерри уже спала. Я выключил свет и уже было намеревался покинуть комнату, но передумал. Сбросив ботинки, я прокрался под одеяло. Я обнял ее сонную и прижал к себе. Мне было хорошо рядом с ней, и вскоре я сам уснул. Проснулся я на рассвете. Она лежала, уткнувшись мне лицом в шею и закинув на меня руку. Волосы ее разметались и щекотали мне щеку. Стараясь не разбудить ее, я тихо выскользнул из-под ее руки, поцеловал ее в лоб и, взяв туфли, ушел в свою комнату. Впервые в жизни я провел целую ночь, держа в объятиях красивую женщину, и при этом просто спал. Я чувствовал как меня распирает от добродетели.
Письмо лежало на письменном столе в комнате Джимми, где я и оставил его. Я прочитал его еще раз, прежде чем пойти в ванную. Мне не давали покоя примечания, сделанные на полях карандашом: «Б.Муз. Е6919/8/», и я размышлял об этом, пока брился.
Дождь кончился, и облака начали рассеиваться. Я вышел на улицу, чтобы исследовать место действия вчерашней потасовки. Нож валялся в грязи, я поднял его и перебросил через изгородь. Затем я вернулся в кухню. Я озяб и потирал руки, чтобы согреться. Шерри уже начала готовить завтрак.
– Как рука?
– Побаливает, – призналась она.
– Мы поищем врача по пути в Лондон.
– Почему ты решил, что я собираюсь в Лондон? – настороженно спросила она, намазывая маслом тост.
– По двум причинам. Ты не можешь здесь оставаться. Волчья стая еще вернется сюда.
Она бросила на меня быстрый взгляд, но промолчала.
– А во-вторых, ты обещала мне помочь – а след ведет в Лондон.
Она не соглашалась, поэтому за завтраком я показал ей письмо, найденное в папке Джимми.
– Я не вижу никакой связи, – произнесла она наконец.
Я закурил свою первую за утро сигару и откровенно признался:
– Мне тоже здесь не все ясно. Вот тут-то мне и показалось, что я прозрел. – Как только я увидел слова «Свет Зари», что-то поразило меня, я остановился. – Господи! – выдохнул я. – Ну конечно же! Судно «Свет Зари»! – Я вспомнил обрывки разговора, которые донеслись до меня из салона по трубе вентилятора, когда я стоял на мостике «Балерины».
«Попасть к свету зари, и тогда нам придется…» – голос Джимми звучал ясно и был полон волнения. «Если свет зари находится там, где…» Помню, я недоумевал тогда по поводу этих слов – что они значили? Поэтому они врезались мне в память, как шрамы.
Я принялся объяснять все это Шерри, но был так взволнован, что мой рассказ звучал сбивчиво и бессвязно. Она смеялась, но ничего не могла понять.
– Нет, – протестовала она. – Ты несешь какую-то бессмыслицу.
Я принялся рассказывать заново, но не дойдя до половины, остановился и молча посмотрел на нее.
– А теперь в чем дело? – она была весела и сердита одновременно. – Ты сводишь меня с ума.
– Колокол! Помнишь, я рассказывал тебе про колокол? Тот, что вытащил Джимми у Пушечного рифа?
– Конечно!
– Я говорил тебе, что на нем были буквы, наполовину стертые песком.
– Да, продолжай.
Взяв вилку, и, будто на восковой табличке, я нацарапал на поверхности масла: «WNL».
Я начертил буквы, что сохранились на поверхности бронзы.
– Вот, посмотри, – сказал я. – Тогда они для меня ничего не значили, но теперь… – я быстро дописал недостающие буквы: «……».
Она внимательно посмотрела на них и медленно кивнула, соглашаясь со мной.
– Нам надо все узнать об этом судне.
– Но как?
– Это должно быть нетрудным. Оно принадлежало Ост-Индийской компании. Должны были сохраниться документы – у Ллойда или в Торговой палате.
Она взяла у меня из рук письмо и прочла его еще раз.
– Багаж благородного полковника мог состоять из грязных носков и рваных рубашек, – она поморщилась, возвращая письмо.
– Что ж, мне и носки пригодятся.
Шерри паковала чемоданы, и я был рад заметить, что она принадлежала к людям, предпочитающим путешествовать налегке. Затем она пошла поговорить с соседним фермером, чтобы он в наше отсутствие присмотрел за домом, а я укладывал чемоданы в «крайслер». Когда она вернулась, то лишь замкнула кухонную дверь и заняла место в машине возле меня.
– Забавно, – сказала она. – У меня есть предчувствие, что нам предстоит долгое путешествие.
– У меня свои планы, – предупредил я и насмешливо посмотрел на нее.
– Сначала мне показалось, что у тебя очень располагающая внешность, – сказала она задумчиво. – Но теперь, когда…
– Я кажусь тебе соблазнителем, – согласился я и повел машину по переулку.
Я нашел врача на Хейуорд-Хит. Рука Шерри покрылась белыми волдырями. Они висели, подобно гнилым виноградным гроздьям. Врач проколол пузыри и забинтовал ей руку.
– Теперь даже больней, – прошептала она, но мы отправились дальше в северном направлении. Шерри от боли была бледна и всю дорогу молчала. Я не докучал ей разговорами, пока мы не въехали в пригороды Лондона.
– Нам надо найти где остановиться, – предложил я. – Что-нибудь поуютней и поближе к центру.
Она вопросительно взглянула на меня.
– Может, будет удобней, если мы снимем номер на двоих? К тому же, это дешевле. – Внутри меня что-то перевернулось, и я ощутил теплое, приятное волнение.
– Забавно, что ты заговорила об этом. Я хотел предложить то же самое.
– Я догадывалась об этом, – и она впервые за два часа рассмеялась, – и решила облегчить тебе задачу. – Все еще смеясь, она покачала головой. – Но я остановлюсь у дяди. У него в квартире есть свободная комната. Это в Пимлико. Рядом на углу есть паб. Там тихо и чисто. Бывают места и похуже.
– Я без ума от твоего чувства юмора, – пробормотал я.
Она позвонила дяде из телефонной будки, а я ждал ее в машине.
– Я все устроила, – сказала она, снова садясь в машину. – Он как раз дома.
Это была квартира на первом этаже, на тихой улочке возле реки. Я нес за Шерри чемоданы, а она прошла вперед и позвонила. Нам открыл дверь невысокий, худощавый человек, на вид лет шестидесяти. На нем была надета серая кофта с заштопанными локтями, на ногах войлочные шлепанцы. Поношенная одежда как-то не вязалась с его внешностью. Седые волосы и короткие жесткие усы были аккуратно подстрижены, а кожа чистая и румяная. Глаза его излучали особый хищный блеск, а осанка выдавала военного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Я думаю… – голос Шерри звучал нетвердо, и она покачнулась, пытаясь встать из-за стола.
– Ой, что это ты мне дал такое?
Я поднял ее, она слабо сопротивлялась, но я отнес ее в ее комнату. Это была симпатичная девичья спальня, с ситцевыми занавесками и обоям в розочках. Я уложил ее в постель, снял с нее туфли и накрыл ватным одеялом. Она вздохнула и закрыла глаза:
– Я думаю, что я оставлю тебя у себя. Ты очень полезен.
Будучи воодушевлен таким странным образом, я присел на край постели и легонько погладил волосы на ее висках и широкий лоб. Ее кожа казалась нежнейшим бархатом. Через минуту Шерри уже спала. Я выключил свет и уже было намеревался покинуть комнату, но передумал. Сбросив ботинки, я прокрался под одеяло. Я обнял ее сонную и прижал к себе. Мне было хорошо рядом с ней, и вскоре я сам уснул. Проснулся я на рассвете. Она лежала, уткнувшись мне лицом в шею и закинув на меня руку. Волосы ее разметались и щекотали мне щеку. Стараясь не разбудить ее, я тихо выскользнул из-под ее руки, поцеловал ее в лоб и, взяв туфли, ушел в свою комнату. Впервые в жизни я провел целую ночь, держа в объятиях красивую женщину, и при этом просто спал. Я чувствовал как меня распирает от добродетели.
Письмо лежало на письменном столе в комнате Джимми, где я и оставил его. Я прочитал его еще раз, прежде чем пойти в ванную. Мне не давали покоя примечания, сделанные на полях карандашом: «Б.Муз. Е6919/8/», и я размышлял об этом, пока брился.
Дождь кончился, и облака начали рассеиваться. Я вышел на улицу, чтобы исследовать место действия вчерашней потасовки. Нож валялся в грязи, я поднял его и перебросил через изгородь. Затем я вернулся в кухню. Я озяб и потирал руки, чтобы согреться. Шерри уже начала готовить завтрак.
– Как рука?
– Побаливает, – призналась она.
– Мы поищем врача по пути в Лондон.
– Почему ты решил, что я собираюсь в Лондон? – настороженно спросила она, намазывая маслом тост.
– По двум причинам. Ты не можешь здесь оставаться. Волчья стая еще вернется сюда.
Она бросила на меня быстрый взгляд, но промолчала.
– А во-вторых, ты обещала мне помочь – а след ведет в Лондон.
Она не соглашалась, поэтому за завтраком я показал ей письмо, найденное в папке Джимми.
– Я не вижу никакой связи, – произнесла она наконец.
Я закурил свою первую за утро сигару и откровенно признался:
– Мне тоже здесь не все ясно. Вот тут-то мне и показалось, что я прозрел. – Как только я увидел слова «Свет Зари», что-то поразило меня, я остановился. – Господи! – выдохнул я. – Ну конечно же! Судно «Свет Зари»! – Я вспомнил обрывки разговора, которые донеслись до меня из салона по трубе вентилятора, когда я стоял на мостике «Балерины».
«Попасть к свету зари, и тогда нам придется…» – голос Джимми звучал ясно и был полон волнения. «Если свет зари находится там, где…» Помню, я недоумевал тогда по поводу этих слов – что они значили? Поэтому они врезались мне в память, как шрамы.
Я принялся объяснять все это Шерри, но был так взволнован, что мой рассказ звучал сбивчиво и бессвязно. Она смеялась, но ничего не могла понять.
– Нет, – протестовала она. – Ты несешь какую-то бессмыслицу.
Я принялся рассказывать заново, но не дойдя до половины, остановился и молча посмотрел на нее.
– А теперь в чем дело? – она была весела и сердита одновременно. – Ты сводишь меня с ума.
– Колокол! Помнишь, я рассказывал тебе про колокол? Тот, что вытащил Джимми у Пушечного рифа?
– Конечно!
– Я говорил тебе, что на нем были буквы, наполовину стертые песком.
– Да, продолжай.
Взяв вилку, и, будто на восковой табличке, я нацарапал на поверхности масла: «WNL».
Я начертил буквы, что сохранились на поверхности бронзы.
– Вот, посмотри, – сказал я. – Тогда они для меня ничего не значили, но теперь… – я быстро дописал недостающие буквы: «……».
Она внимательно посмотрела на них и медленно кивнула, соглашаясь со мной.
– Нам надо все узнать об этом судне.
– Но как?
– Это должно быть нетрудным. Оно принадлежало Ост-Индийской компании. Должны были сохраниться документы – у Ллойда или в Торговой палате.
Она взяла у меня из рук письмо и прочла его еще раз.
– Багаж благородного полковника мог состоять из грязных носков и рваных рубашек, – она поморщилась, возвращая письмо.
– Что ж, мне и носки пригодятся.
Шерри паковала чемоданы, и я был рад заметить, что она принадлежала к людям, предпочитающим путешествовать налегке. Затем она пошла поговорить с соседним фермером, чтобы он в наше отсутствие присмотрел за домом, а я укладывал чемоданы в «крайслер». Когда она вернулась, то лишь замкнула кухонную дверь и заняла место в машине возле меня.
– Забавно, – сказала она. – У меня есть предчувствие, что нам предстоит долгое путешествие.
– У меня свои планы, – предупредил я и насмешливо посмотрел на нее.
– Сначала мне показалось, что у тебя очень располагающая внешность, – сказала она задумчиво. – Но теперь, когда…
– Я кажусь тебе соблазнителем, – согласился я и повел машину по переулку.
Я нашел врача на Хейуорд-Хит. Рука Шерри покрылась белыми волдырями. Они висели, подобно гнилым виноградным гроздьям. Врач проколол пузыри и забинтовал ей руку.
– Теперь даже больней, – прошептала она, но мы отправились дальше в северном направлении. Шерри от боли была бледна и всю дорогу молчала. Я не докучал ей разговорами, пока мы не въехали в пригороды Лондона.
– Нам надо найти где остановиться, – предложил я. – Что-нибудь поуютней и поближе к центру.
Она вопросительно взглянула на меня.
– Может, будет удобней, если мы снимем номер на двоих? К тому же, это дешевле. – Внутри меня что-то перевернулось, и я ощутил теплое, приятное волнение.
– Забавно, что ты заговорила об этом. Я хотел предложить то же самое.
– Я догадывалась об этом, – и она впервые за два часа рассмеялась, – и решила облегчить тебе задачу. – Все еще смеясь, она покачала головой. – Но я остановлюсь у дяди. У него в квартире есть свободная комната. Это в Пимлико. Рядом на углу есть паб. Там тихо и чисто. Бывают места и похуже.
– Я без ума от твоего чувства юмора, – пробормотал я.
Она позвонила дяде из телефонной будки, а я ждал ее в машине.
– Я все устроила, – сказала она, снова садясь в машину. – Он как раз дома.
Это была квартира на первом этаже, на тихой улочке возле реки. Я нес за Шерри чемоданы, а она прошла вперед и позвонила. Нам открыл дверь невысокий, худощавый человек, на вид лет шестидесяти. На нем была надета серая кофта с заштопанными локтями, на ногах войлочные шлепанцы. Поношенная одежда как-то не вязалась с его внешностью. Седые волосы и короткие жесткие усы были аккуратно подстрижены, а кожа чистая и румяная. Глаза его излучали особый хищный блеск, а осанка выдавала военного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99