Мы вышли на плато, преодолевая открытое пространство так быстро и так тихо, как только могли. Потом мы пробирались обледеневшей тропинкой по краю обрыва вдоль распадка, затем дальше по противоположной стороне плато. Минут через десять мы были на другой стороне.
Мой сопровождающий остался со мной. Мосейн вернулся за Махтаб. Я молча сидела на лошади, дрожа и высматривая свою девочку. Я пыталась взглядом пробиться сквозь темноту. «Быстрее, быстрее, быстрее», – умоляла я в душе. Мне было страшно, что Махтаб может расплакаться.
Но вот появилась и она, сгорбленная в объятиях одного из мужчин, вся Дрожащая, но притихшая.
Как раз в это время проводник заметил мой вопросительный взгляд. Указывая на землю, он прошептал:
– Турция, Турция.
– Альхамдулилах, слава Богу! – произнесла я с облегчением.
Несмотря на страшный мороз, я почувствовала прилив чудодейственного тепла. Мы были в Турции! Мы выбрались из Ирана!
Но еще далеко было до настоящей свободы. Если заметит нас турецкий пограничный патруль, он может открыть огонь по группе нарушителей. Если нам удастся избежать этого, нас могут арестовать турки, и тогда придется отвечать на множество неприятных вопросов. Однако, по крайней мере, я знала (об этом меня предупреждал Амаль), что турецкие власти не отошлют меня обратно в Иран.
Снова налетел ледяной ветер. Символическая линия на карте ни на йоту не изменила погоду. Мы снова поднимались по слишком крутой горе. На этот раз я сползла с лошади и постыдно зарылась в снег. Мосейн поставил меня на ноги. «Как долго может человеческий организм держаться благодаря лишь собственному адреналину? – спрашивала я себя. – Наверное, я скоро упаду».
Мне казалось, что моя душа на какое-то время покинула тело.
– Сколько еще этих гор? – спросила я Мосейна.
– Уже близко, – ответил он.
Я старалась найти утешение в этой лаконичной информации, ибо отчаянно нуждалась в тепле и отдыхе.
Я взглянула на грозный силуэт: гора была выше и более недоступна, чем все те, которые уже остались за нами. А может быть, мне так уже просто казалось?
– Это последняя вершина, – прошептал Мосейн.
В очередной раз, когда я сползла с лошади, ноги совершенно подвели меня. Я бессильно барахталась в снегу, но не могла встать даже с помощью мужчин. Я не могла с уверенностью утверждать, принадлежат ли мои ноги мне. Несмотря на жестокий мороз, я чувствовала себя так, точно меня охватывает пламя.
– Только десять минут, – сказал мой проводник, показывая рукой в гору.
– Позвольте мне отдохнуть, – умоляла я.
Но проводник поставил меня на ноги и потащил дальше. В какой-то момент я качнулась так сильно, что проводник выпустил мое плечо, и я упала на спину. Съехав несколько метров по обрыву, я задержалась в сугробе. Проводник подбежал ко мне.
– Не могу, – простонала я.
Проводник тихо позвал на помощь Мосейна.
– Махтаб, – прошептала я, – где она?
– Она чувствует себя хорошо. Наш человек несет ее на руках.
Мосейн вместе с проводником стали поднимать меня. Забросив мои руки себе на плечи, Мосейн тащил меня по крутизне. Мои ноги бессильно свисали, волочась по снегу.
Несмотря на тяжесть, мужчины легко поднимались в гору, даже не переводя дыхания.
Неоднократно они пытались поставить меня, но всякий раз мои ноги тотчас же сгибались в коленях, и они снова вынуждены были подхватывать меня, предотвращая падение.
– Умоляю… дайте отдохнуть, – стонала я.
В моем голосе звучало отчаяние. Мосейн помог мне лечь на снег, потом приложил холодную ладонь к моему лбу, проверяя температуру. Его лицо, насколько я могла рассмотреть, выражало сочувствие и обеспокоенность.
– Не могу больше, – шептала я, будучи уверенной, что умру в эту ночь.
Мне уже не вернуться домой, но я вырвала Махтаб из Ирана. Она вернется. И этого достаточно.
– Оставьте меня, – сказала я Мосейну. – Поезжайте с Махтаб. Вернетесь за мной завтра.
– Нет! – отрезал Мосейн.
Его тон поднял меня быстрее, чем удар в лицо. «Как ты можешь говорить нечто подобное? – укоряла я себя. – Ты ведь так долго ждала этого дня. Ты должна идти дальше».
Но у меня не было сил. Я не могла двигаться. Двое мужчин снова поставили меня на ноги и тащили дальше в гору. Местами сугробы были по колено. Втроем мы несколько раз падали в снег, но после каждого падения мои спутники поднимались, хватали меня под руки и тащили дальше.
Я впала в оцепенение. Наверное, я потеряла сознание.
Несколько минут спустя в этом, как мне казалось, туманном и иллюзорном мире я услышала шепот Махтаб: «Мамочка!».
Она была рядом со мной. Мы достигли вершины.
– Остаток дороги поедете на лошадях, – сказал Мосейн.
Одну руку он положил на мое бедро, другую подставил под мою ногу. Мой проводник сделал то же самое с другой стороны. Таким образом они подняли мое закаменевшее, затвердевшее тело и посадили на лошадь. Мы двинулись вниз по склону. Мне как-то удалось удержаться на лошади до самого подножия горы. По-прежнему нас окружала темнота, но я знала, что скоро будет светать. Я едва видела лицо Мосейна, который стоял передо мной, пальцем показывая на едва мерцающие вдалеке огоньки.
– Мы едем туда, – сказал он. – Наконец мы найдем убежище.
Требовалось последнее усилие.
Мы ехали еще минут десять, пока я не услышала лай собаки. Скоро мы добрались до дома, спрятавшегося в горах. Во двор вышли несколько мужчин. Видно, они ждали нас. При ближайшем рассмотрении дом оказался полуразрушенной хибарой. Это был уединенный рай контрабандистов на восточной границе Турции.
Мужчины окружили Мосейна и поздравляли с успешной экспедицией. Мужчина, который вез Махтаб, осторожно поставил ее на землю и присоединился к остальным. Забытая всеми, не имея возможности соскочить с лошади, я отпустила ее гриву и, как и прежде, хотела сползти по ее спине, но упала на низкую цементную веранду. Я лежала неподвижно. Махтаб подбежала ко мне. Мужчины, даже Мосейн, и не подумали прийти на помощь. Одни занялись лошадьми, другие исчезли в тепле дома.
Собрав остатки сил, я поползла на руках, волоча за собой обессилевшие ноги. Махтаб пыталась тащить меня. Я царапала локти о твердый холодный цемент. Взгляд мой был устремлен на спасительную, как мне казалось, дверь хибары.
Кое-как мне удалось добраться до порога. Только тогда Мосейн обратил на меня внимание. Он и еще кто-то втащили меня в дом. Я кричала от боли, когда Мосейн стягивал сапоги с моих ног. Мужчины положили меня и Махтаб перед гудящей печью.
Прошло много, очень много минут, прежде чем я смогла пошевелиться. Я неподвижно лежала, стараясь впитать как можно больше тепла от огня.
Тепло медленно возвращало меня к жизни. Я могла уже улыбаться Махтаб. Удалось! Мы были в Турции!
Наконец я смогла сесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97