Расставаться не хотелось: они, побродив под желтыми фонарями, вернулись в мастерскую, чтобы согреться чаем.
Тут-то Фаустина, рассматривая медальон в форме маски, лежащий у Божены на верстаке, сказала спокойно:
– Ты знаешь, вам надо на карнавал.
– Кому? – не поняла Божена.
– Вашей маленькой труппе. Разыграете «Ревнивых возлюбленных», или вот еще есть для вас прелестный сценарий – «Муж» называется.
Фаустина поднесла крошечную золотую маску почти к самым глазам Божены и затараторила на каком-то диалекте, смешно выкрикивая окончания слов. Божена расхохоталась, все еще не понимая.
– Венецианский карнавал! Годен для встречи влюбленных всех мастей! – распевала Фаустина на манер ярмарочных зазывал. – Мечтаете о Венеции? Подарите свою мечту любимым и близким, но не любым… Вам, милочка, четыре билета на карнавал? Записываю: Иржи, Божена, Томаш и Никола. Ах, какие чудесные имена у ваших друзей!
Засмеявшись, Фаустина упала на кушетку и вопросительно взглянула на Божену из-под чуть приоткрытых век.
Божена, уже не веря, что эта идея принадлежит не ей, стояла у окна лицом к Фаустине и, запустив длинные пальцы в копну своих волос, светилась от удовольствия.
– Поздравляю, ты поняла, – снисходительно бросила Фаустина. И, таинственно подмигнув, добавила: – Чай поможет нам выработать трезвый план.
Глава 12
Следующий день выдался сырым и туманным. Проснувшись в мастерской, Божена услышала мерное жужжание станка. Она встала и, обернувшись пледом, прошла в комнату Фаустины.
Постояла в дверях и посмотрела, как та работает. Затем незаметно вышла в маленькую полутемную комнату, служившую кухней, и заварила кофе.
Так, в зеленоватом коконе пледа поверх сорочки, она и вернулась к Фаустине, тихо переступая, с двумя дымящимися чашечками на подносе.
Позавтракав, они, будто вчера ничего и не было, разошлись по комнатам и погрузились в работу.
Сейчас перед Боженой лежала маска-медальон из золота и черненого серебра – птичье лицо с человеческими глазами. Под ее покровом должен был скрыться туманный лунный камень – Адуляр, мерцающий нежным красноватым отливом, как лицо в сумраке маски. Над камнем работала Фаустина.
После вчерашнего разговора за чаем, после вчерашнего письма сестры Божене захотелось кое-что изменить в уже готовой оправе, и она пыталась уловить что-то в своей памяти… то ли улыбку, то ли разрез глаз… Чей же? Внезапно она поняла: Николы. Да! Теперь эта маска не будет безликой, она станет воспоминанием.
И Божена взялась за инструменты.
А накануне они говорили вот о чем.
Фаустина слушала рассказ Божены, смена настроений которого сопровождалась сменой цвета вин в бокалах, – они откупорили все бутылки сразу и меняли их, как наряды в праздничный день, – и чувствовала, что пружина, сжатая Боженой, жаждет расправиться. Не хватает малого – случайности. Что бы это могло быть?
Гуляя, Фаустина вдыхала прохладу зимнего вечера и искала ответа у этой свежести. И когда они вернулись в мастерскую и Фаустина, бродя по комнатам в ожидании чая, остановилась у верстака Божены, большеглазая птица, блеснув золотым хохолком, подмигнула ей. И в ее голове сразу же закружился хоровод карнавальных проказ и выдумок, игривых и озорных. Она положила медальон на ладонь и будто оказалась на площади Сан-Марко, в Венеции, на карнавале.
То, что история, прервавшая спокойное течение жизни Божены и вообще переменившая многое в жизни двух сестер, достойна феерического завершения, или разрешения, или продолжения – Фаустина и сама не знала точно, что из этого может выйти, – не вызывало сомнения. Но как все это осуществить? Как собрать на карнавале четверых, трое из которых ничего не должны подозревать, и устроить авантюрное представление, путаницу в масках?..
Фаустина, искушенный завсегдатай карнавалов, раньше подрабатывала в мастерской, снабжавшей масками и актеров, и просто желающих повеселиться на празднике вседозволенности. С тех пор она тратила свое свободное время на подготовку к очередному карнавалу, вырезая деревянные маски и придумывая к ним костюмы. К тому же она в совершенстве владела языком карнавальных интриг и теперь раскручивала перед Боженой клубочки сцен и сюжетов, предлагая ей на время стать одной из карнавальных масок.
И они придумали.
Скоро Рождество. Два билета на венецианский карнавал – отличный подарок для Николы. Божена не сомневалась – с ней приедет Иржи. А еще один билет Никола получит для того, чтобы вручить его Томашу от имени Божены – в качестве рождественского сюрприза, без комментариев. Томаш приедет – Божена была в этом абсолютно уверена. Приедет уже потому, что, с двух сторон оставленный, не выносящий одиночества, он будет пытаться притянуть к себе ту из двух женщин, которая первой потянется к нему.
А если эти женщины вдруг окажутся на одно лицо – в суете карнавала так легко ошибиться! – с какой из них быть искренним, а с которой лукавить? И как принимать карнавальное оскорбление – вызвать на дуэль или лишь посмеяться?
Божена чувствовала себя паучихой, плетущей нежную, но очень липкую сеть из плоти своей судьбы.
У нее вообще было настойчивое желание многое расставить наконец по местам. Она была утомлена мудростью и сдержанностью своих недавних поступков и теперь, на расстоянии, сердилась на себя. А за что – не решилась бы признаться и себе самой.
Все они будто заплутали в своей и чужой жизни в последнее время – переиграли, перемолчали, переискусничали. Любовь к сестре, приперченная счетами с Томашем, и вдруг – боль от разрыва с мужем и недовольство Николой, молодость которой казалась ей в эти минуты уж слишком эгоистичной… Держать в себе это и дальше было нельзя.
И Божена решила поговорить с Томашем на языке карнавала, взбудоражить Иржи, вообще, насколько она его знала, склонного к подобным проделкам. И наконец подарить Николе ощущение свободы и просторности чувства, называемого любовью, а себя освободить от связи с Томашем окончательно.
А Фаустина предвкушала настоящий карнавал – полный страсти, разоблачений, бурного веселья… Карнавал, срывающий маски с обманчивой действительности, оголяющий нервы ленивой, заевшейся жизни, – чего же еще можно желать?
И вскоре в мастерской запахло свежей древесиной. Фаустина взялась вырезать две одинаковые птицеголовые маски. Кому они достанутся, Божена еще точно не знала, но в голове ее уже шевелились некоторые идеи.
Глава 13
Когда спектакль закончился и заслуженные аплодисменты отшумели, Никола не сразу встала со своего места. Она сидела почти у самой сцены, и ей хотелось верить, что Иржи заметил ее. Но время шло, зал уже совсем опустел, и она не могла больше оставаться здесь.
Никола чувствовала себя ужасно одинокой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Тут-то Фаустина, рассматривая медальон в форме маски, лежащий у Божены на верстаке, сказала спокойно:
– Ты знаешь, вам надо на карнавал.
– Кому? – не поняла Божена.
– Вашей маленькой труппе. Разыграете «Ревнивых возлюбленных», или вот еще есть для вас прелестный сценарий – «Муж» называется.
Фаустина поднесла крошечную золотую маску почти к самым глазам Божены и затараторила на каком-то диалекте, смешно выкрикивая окончания слов. Божена расхохоталась, все еще не понимая.
– Венецианский карнавал! Годен для встречи влюбленных всех мастей! – распевала Фаустина на манер ярмарочных зазывал. – Мечтаете о Венеции? Подарите свою мечту любимым и близким, но не любым… Вам, милочка, четыре билета на карнавал? Записываю: Иржи, Божена, Томаш и Никола. Ах, какие чудесные имена у ваших друзей!
Засмеявшись, Фаустина упала на кушетку и вопросительно взглянула на Божену из-под чуть приоткрытых век.
Божена, уже не веря, что эта идея принадлежит не ей, стояла у окна лицом к Фаустине и, запустив длинные пальцы в копну своих волос, светилась от удовольствия.
– Поздравляю, ты поняла, – снисходительно бросила Фаустина. И, таинственно подмигнув, добавила: – Чай поможет нам выработать трезвый план.
Глава 12
Следующий день выдался сырым и туманным. Проснувшись в мастерской, Божена услышала мерное жужжание станка. Она встала и, обернувшись пледом, прошла в комнату Фаустины.
Постояла в дверях и посмотрела, как та работает. Затем незаметно вышла в маленькую полутемную комнату, служившую кухней, и заварила кофе.
Так, в зеленоватом коконе пледа поверх сорочки, она и вернулась к Фаустине, тихо переступая, с двумя дымящимися чашечками на подносе.
Позавтракав, они, будто вчера ничего и не было, разошлись по комнатам и погрузились в работу.
Сейчас перед Боженой лежала маска-медальон из золота и черненого серебра – птичье лицо с человеческими глазами. Под ее покровом должен был скрыться туманный лунный камень – Адуляр, мерцающий нежным красноватым отливом, как лицо в сумраке маски. Над камнем работала Фаустина.
После вчерашнего разговора за чаем, после вчерашнего письма сестры Божене захотелось кое-что изменить в уже готовой оправе, и она пыталась уловить что-то в своей памяти… то ли улыбку, то ли разрез глаз… Чей же? Внезапно она поняла: Николы. Да! Теперь эта маска не будет безликой, она станет воспоминанием.
И Божена взялась за инструменты.
А накануне они говорили вот о чем.
Фаустина слушала рассказ Божены, смена настроений которого сопровождалась сменой цвета вин в бокалах, – они откупорили все бутылки сразу и меняли их, как наряды в праздничный день, – и чувствовала, что пружина, сжатая Боженой, жаждет расправиться. Не хватает малого – случайности. Что бы это могло быть?
Гуляя, Фаустина вдыхала прохладу зимнего вечера и искала ответа у этой свежести. И когда они вернулись в мастерскую и Фаустина, бродя по комнатам в ожидании чая, остановилась у верстака Божены, большеглазая птица, блеснув золотым хохолком, подмигнула ей. И в ее голове сразу же закружился хоровод карнавальных проказ и выдумок, игривых и озорных. Она положила медальон на ладонь и будто оказалась на площади Сан-Марко, в Венеции, на карнавале.
То, что история, прервавшая спокойное течение жизни Божены и вообще переменившая многое в жизни двух сестер, достойна феерического завершения, или разрешения, или продолжения – Фаустина и сама не знала точно, что из этого может выйти, – не вызывало сомнения. Но как все это осуществить? Как собрать на карнавале четверых, трое из которых ничего не должны подозревать, и устроить авантюрное представление, путаницу в масках?..
Фаустина, искушенный завсегдатай карнавалов, раньше подрабатывала в мастерской, снабжавшей масками и актеров, и просто желающих повеселиться на празднике вседозволенности. С тех пор она тратила свое свободное время на подготовку к очередному карнавалу, вырезая деревянные маски и придумывая к ним костюмы. К тому же она в совершенстве владела языком карнавальных интриг и теперь раскручивала перед Боженой клубочки сцен и сюжетов, предлагая ей на время стать одной из карнавальных масок.
И они придумали.
Скоро Рождество. Два билета на венецианский карнавал – отличный подарок для Николы. Божена не сомневалась – с ней приедет Иржи. А еще один билет Никола получит для того, чтобы вручить его Томашу от имени Божены – в качестве рождественского сюрприза, без комментариев. Томаш приедет – Божена была в этом абсолютно уверена. Приедет уже потому, что, с двух сторон оставленный, не выносящий одиночества, он будет пытаться притянуть к себе ту из двух женщин, которая первой потянется к нему.
А если эти женщины вдруг окажутся на одно лицо – в суете карнавала так легко ошибиться! – с какой из них быть искренним, а с которой лукавить? И как принимать карнавальное оскорбление – вызвать на дуэль или лишь посмеяться?
Божена чувствовала себя паучихой, плетущей нежную, но очень липкую сеть из плоти своей судьбы.
У нее вообще было настойчивое желание многое расставить наконец по местам. Она была утомлена мудростью и сдержанностью своих недавних поступков и теперь, на расстоянии, сердилась на себя. А за что – не решилась бы признаться и себе самой.
Все они будто заплутали в своей и чужой жизни в последнее время – переиграли, перемолчали, переискусничали. Любовь к сестре, приперченная счетами с Томашем, и вдруг – боль от разрыва с мужем и недовольство Николой, молодость которой казалась ей в эти минуты уж слишком эгоистичной… Держать в себе это и дальше было нельзя.
И Божена решила поговорить с Томашем на языке карнавала, взбудоражить Иржи, вообще, насколько она его знала, склонного к подобным проделкам. И наконец подарить Николе ощущение свободы и просторности чувства, называемого любовью, а себя освободить от связи с Томашем окончательно.
А Фаустина предвкушала настоящий карнавал – полный страсти, разоблачений, бурного веселья… Карнавал, срывающий маски с обманчивой действительности, оголяющий нервы ленивой, заевшейся жизни, – чего же еще можно желать?
И вскоре в мастерской запахло свежей древесиной. Фаустина взялась вырезать две одинаковые птицеголовые маски. Кому они достанутся, Божена еще точно не знала, но в голове ее уже шевелились некоторые идеи.
Глава 13
Когда спектакль закончился и заслуженные аплодисменты отшумели, Никола не сразу встала со своего места. Она сидела почти у самой сцены, и ей хотелось верить, что Иржи заметил ее. Но время шло, зал уже совсем опустел, и она не могла больше оставаться здесь.
Никола чувствовала себя ужасно одинокой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68