– Ладно, марш в камбуз и давай за работу. В три ноль-ноль отдаем концы.
– Инга, я не мог, не мог это сделать, – шептал Иван, мечась по подушке. – Я все помню: я пил анальгин, а не этот чертов алголизин. Я знаю их на вкус – я всегда разжевываю таблетки. Я… я любил тебя. Это сделал кто-то другой, кто тебя ненавидел. Другой, другой…
И все начиналось по новому кругу: он видел Ингу на дне реки, видел тяжелый чугунный якорь и цепь, которой были обмотаны ее ноги. Ее волосы шевелились словно живые.
– С тобой это случилось потому, что я слишком сильно тебя хотел, – бормотал Иван. – Я больше никого не смогу так хотеть… Тот Анджей очень хотел какую-то женщину… Дядя Ян… дядя Ян любил маму. Инга, Инга, я люблю тебя… Прости.
Очнувшись, он обнаружил, что наволочка мокрая от слез.
В небольшой комнате была кровать, на которой он лежал, столик в изголовье, два стула. И на всем – солнечные зайчики, как когда-то в его детской комнате на даче в Пахре.
«Родина», – подумал он и вспомнил Игоря.
С тех пор, как они расстались, прошло почти три года. За это время Иван успел избороздить почти все моря и океаны, побывать во многих портах мира. Он все так же плавал матросом на торговых судах, получая за эту работу вдвое, а то и втрое меньше, чем другие матросы. Он был никем, ибо на своей бывшей родине наверняка числился в пропавших без вести, то есть вычеркнутых из жизни. Второй его родиной стал мировой океан. И Иван не собирался ему изменять. В портах на него заглядывались девушки, зазывали в гости… Девушки были веселые, красивые, и их восхищенное внимание поднимало ему настроение. Дальше поцелуев дело не шло, и приятели над ним подтрунивали. Они называли это «синдромом морского волка». Они не знали прошлого Ивана.
Сам он называл это «синдромом Инги».
Последнее время он стал испытывать чувство вины за то, что с ней случилось.
Малярией Иван заболел давно, еще когда сингапурский танкер, на котором он плавал, стоял на траверзе в Нахо, Окинава. Тогда его вылечил матрос-тай из их команды. Последние три месяца он плавал на марокканском сухогрузе. Приступ малярии начался, едва они отплыли из Валлетты. В Мальтийском проливе штормило, и Иван чуть не отдал Богу душу. Когда судно бросило якорь в Сиракузах, капитан сам отвез его в больницу – не хватало ему еще иметь на своем судне мертвеца. Иван помнил жаркую палату, где их лежало человек шесть, если не больше. Еще он помнил женщину, которая давала ему пить и клала на лоб пузырь со льдом.
Больше он не помнил ничего.
Он заснул. Сон был глубокий и принес облегчение. Проснувшись, увидел женщину, которая ухаживала за ним в больнице.
– Parla italiano? – спросил он, вспомнив, что Сиракузы – это Сицилия, где говорят хоть и на трудно понятном, но все-таки итальянском языке.
– Да, но я могу и по-английски, – ответила она на вполне сносном английском. – Меня зовут Анна. Анна Джулия Каталаньи. Ты находишься у меня дома. Они думали, ты умрешь.
Женщина присела на стул возле столика. Она смотрела на Ивана с состраданием и любопытством.
– Мне получше, – сказал он по-английски и добавил по-итальянски: – Спасибо, синьора. Вы спасли мне жизнь.
– Нет, мой мальчик, ты бы все равно выжил. Такова воля Святой Мадонны. – Она взяла его руку в свою. Иван закрыл глаза. Давно ему не было так хорошо. – Температура нормальная, – сказала Анна. – Но тебе еще надо лежать. Мой дом в твоем распоряжении.
– Спасибо, – прошептал Иван, не открывая глаз, и сжал руку Анны.
– Я принесу бульона и фруктов, – сказала она, вставая.
Иван почувствовал вдруг сильный голод.
На следующее утро она вывела его в сад.
Сад был большой и запущенный. На земле валялись спелые апельсины, своей яркой желтизной придавая пейзажу осеннюю окраску.
– Я живу одна, – рассказывала Анна. Она сидела напротив него в плетеном кресле. – Они убили моего мужа.
– Кто? – спросил Иван.
– Те, на кого он работал. Брат говорит, Адриано осмелился не послушаться приказа. Скарафаджио ему этого не простил, хотя он и приходится мне троюродным братом.
– Ты говоришь о…
Анна прижала палец к губам.
– Не произноси этого слова. Оно приносит несчастье, – сказала она, все так же пристально глядя на Ивана.
Он смутился под взглядом ее больших черных глаз.
– Ты смотришь на меня так, словно…
– Да, мой мальчик. Ты очень похож на Паоло. Когда я увидела тебя в больнице, я чуть не лишилась чувств. Я знаю, ты не Паоло – мой мальчик утонул, когда ему не было семи лет, но я всегда представляла, что он, когда вырастет, будет таким, как ты. – Анна встала и, подойдя вплотную к Ивану, положила руки ему на плечи. Она смотрела ему в глаза, и он не в силах был отвести свои. Он знал, она не хочет, чтобы он это делал. – Я всю ночь молилась. Я просила Мадонну избавить меня от этого наваждения. Я спрашивала у нее: скажи, это проделки дьявола? Но зачем ему нужно искушать меня? Чтоб довести до исступления и забрать мою душу? Души исступленных для дьявола легкая и желанная добыча. Я так боюсь стать добычей дьявола – ведь если я попаду в ад, я не встречусь с моим мальчиком. О, Господи! – Анна сжала руки в кулаки и с силой стукнула ими по спинке кресла, на котором сидел Иван. – Я так боюсь козней дьявола, а Мадонна не хочет дать мне совета. Ты… ты не Паоло, скажи мне?
– Меня зовут Иван. Если хочешь, называй меня Яном, – последнее время меня многие так зовут.
– Ты не Паоло, – эхом откликнулась Анна. Она ссутулилась и отошла, повернувшись к Ивану спиной.
– У меня не было матери. Я всю жизнь мечтал о ней. Подойди поближе.
Он протянул к ней руки и попытался встать… Голова закружилась вдруг в бешеном ритме, и на несколько секунд он потерял сознание.
– Паоло, Паоло, Паоло… – звучало вокруг. Он вспомнил, что слышал это имя как бы в бреду, когда лежал в больничной палате. И медленно открыл глаза.
– Мама… Я так давно тебя ищу. Где ты была все это время? – сказал он вдруг на чистейшем итальянском, хотя всегда говорил на нем с акцентом. И снова потерял сознание. На этот раз надолго.
Теперь Анна ни на секунду не отходила от него. Он много спал. Проснувшись, тянулся к ней, как ребенок. Анна бросила работу в больнице. Она объяснила ему, что работала там только от тоски, – у нее были кое-какие капиталы, к тому же помогал брат.
– Он считает себя виноватым в смерти моего мужа, – рассказывала Анна. – Он говорит, что должен был предупредить Адриано, чтобы тот успел скрыться. Но не сделал этого. – Замявшись на секунду, она продолжила: – Адриано со мной плохо обращался, и Пьетро это знал. Святая Мадонна, я не хотела его смерти, но когда они внесли его в дом и я увидела его вонючую кровь, я готова была задушить убийцу в объятиях. Мне пришлось притворяться и носить траур. Я себя за это презираю. Но я боялась родственников Адриано – они бы утопили меня в море, если б догадались о моей радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101