Казалось бы, как просто небрежно сдвинуть бретельку. Но Дервла знала: за зеркалом стоит оператор – наблюдает и ждет. Одно неосторожное движение – и ее груди до скончания века будут гулять по Интернету.
Покончив с душем, Дервла принялась чистить зубы и в этот момент заметила на зеркале буквы. Сначала она решила, что их написал на запотевшем стекле тот, кто пользовался душевой до нее. Но вслед за первыми стали появляться другие, и девушка со страхом поняла, что их писали с обратной стороны зеркала.
Хотя пребывание в доме длилось всего четыре дня, у Дервлы возникло ощущение, что они тут – единственные оставшиеся на Земле люди. Что их запечатанный воздушный пузырек – все, что сохранилось от мира. И теперь, когда ей напомнили, что это не так, девушка почувствовала потрясение. В нескольких дюймах, за зеркалом, но в совершенно ином измерении, кто-то пытался с ней связаться.
На глазах у Дервлы сквозь пар на запотевшем стекле буква за буквой возникло слово:
– Т-с-с…
Его написали в самом низу зеркала над кранами раковины.
Затем появилось другое:
– Не таращься! – И девушка поняла, что стоит с округлившимися глазами, прикусив зубную щетку, и наблюдает, как появляются буквы.
Она быстро перевела взгляд на свое отражение, как и должно тем, кто старательно умывается, но через секунду опять скосила глаза.
– Ты мне нравишься, – сказало зеркало. – Я могу тебе помочь. А теперь – пока!
Короткая пауза и последние три буквы от загадочного анонима:
– XXX.
Дервла поспешно дочистила зубы, завернулась в полотенце, сняла с себя мокрые трусики и майку, быстро переоделась в сухое и вышла во внутренний дворик. Ей требовалось подумать. Она никак не могла решить: разозлило ее или нет неожиданное предложение. В итоге Дервла заключила, что немного разозлило. Хотя незнакомец (она была уверена, что это мужчина) выделил ее из других. Он решил использовать свою власть, чтобы вторгнуться в ее мир. От этого ей стало не по себе. Каковы его мотивы? Запал на нее? Получает кайф от того, что пялится? Иначе зачем ему рисковать работой? Или дурачится ради смеха? Может, поехала крыша и он решил, что сумеет заправлять «Любопытным Томом»? Дервла прекрасно знала, что затишью и покою пресса безоговорочно предпочитала скандалы и надувательство. Популярности всегда добивались плохиши. Если неизвестный сумеет наладить с ней диалог и эта история просочится в газеты, его гонорар существенно превысит зарплату оператора.
Логично. Может быть, его уже наняла какая-нибудь газета? Журналисты постоянно пытались сбрасывать листовки и засылать в дом парашютистов и планеристов. Не исключено, что им удалось подкупить оператора. Но тут же возникла другая мысль: а что, если тот человек не друг, а, наоборот, провокатор? Что, если он пытается сбить ее с толку, чтобы она нарушила правила? Ловушка газетчиков или жало самого «Любопытного Тома»? Если так, подвергались ли другие такому же испытанию?
Дервла представила, как ее обзывают обманщицей и задушевный голос диктора вещает миру о ее бесчестье. Так и слышались слова: «Мы подвергли участников программы одному и тому же испытанию: предложили не предусмотренный правилами канал общения с внешним миром. Только Дервла попалась в ловушку и решила пойти на обман…»
А дальше – позорное изгнание и, что еще хуже, вечный ярлык: «Неискренняя Дервла», «Подлая Дервла», «Нечестная Дервла».
Мысли разбегались. Девушка попыталась сосредоточиться.
Нет, «Любопытный Том» тут ни при чем. Такое поведение слишком аморально, может, даже граничит с преступлением. Если уважаемая телекомпания позволит себе нечто подобное, она лишится всякого доверия. Значит, это не «Том».
Пресса? Тоже ничего страшного. До сих пор она не нарушала правил и будет осторожной и впредь. Кроме того, если газета подкупила оператора, редакция не сумеет опубликовать материал, не раскрыв источника. Значит, решится на огласку не теперь, а позднее. Дервла поняла, что у нее есть время понаблюдать, как будет развиваться ситуация. Кто знает, может, окажется, что это человек, который положил на нее глаз и желает ей победы. В таком случае она получит фору. Очень недурно иметь кое-какую информацию извне. Между прочим, сама она никого ни о чем не просила, и ее нельзя обвинить в бесчестности. Что же теперь, и в зеркало не смотреться?
День тридцать второй. 9.20 вечера
Одну из стен в комнате, где расположилась группа, ведущая расследование, стали называть картой. На нее Триша прикрепила фотографии всех десяти «арестантов» и соединила их множеством пересекающихся лент, которые надежно прикнопила к пластику. На этих лентах она и ее коллеги писали короткие оценочные фразы: «Симпатизирует», «Недолюбливает», «Поссорились из-за сыра», «Подолгу сидит в туалете».
Хупер попытался воспроизвести эту карту в компьютере – использовал фотосканер и потратил немыслимое число гигабайт программы для работы с трехмерной графикой, но потерпел неудачу: на экране постоянно появлялась бомбочка и предлагала перезагрузить машину. Сержант плюнул и вернулся к булавкам и кнопкам, которыми пользовались все остальные.
Перед этой-то картой и застыл инспектор Колридж, мрачно изучая лица десяти подозреваемых и все более плотную паутину взаимоотношений «арестантов».
– Где-то здесь, – проговорил он, – в тесной сети разнородных связей таится мотив и катализатор преступления. – Инспектор словно бы обращался к уйме народа, но в комнате были только Хупер и Триша: все остальные давно отправились домой. А эти двое вместе с инспектором решили посвятить вечер обсуждению прекрасной хиппушки Лейлы и прирожденного актера Дэвида.
На одной из лент, которые соединяли их фотографии, Триша написала: «Пару дней дружили, а потом рассорились».
– Что это за дружба? – поинтересовался инспектор. – Видно, не очень основательная, если кончилась на второй день.
– Ну, у них достаточно общего, – отозвалась Триша. – Оба вегетарианцы, помешаны на диетах и, кажется, на этом сошлись. В первый же день долго беседовали о сочетаемости продуктов и желудочном соке. Я подготовила кассету.
Она нажала на «воспроизведение», и на экране возникли сидящие немного поодаль от других Лейла и Дэвид. Единение умов было потрясающим.
– Как это верно! – восклицала Лейла.
– Еще бы, – соглашался Дэвид.
– Удивительно, сколько людей до сих пор уверены, что молочные продукты полезны для здоровья!
– Роковая ошибка.
– Только представь, что яйца погубили в прошлом веке больше народа, чем Гитлер.
– Да, я слышал. А еще пшеница!
– Ух! Не заводи меня на пшеницу!
В их разговор вклинился распевный говорок Энди:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Покончив с душем, Дервла принялась чистить зубы и в этот момент заметила на зеркале буквы. Сначала она решила, что их написал на запотевшем стекле тот, кто пользовался душевой до нее. Но вслед за первыми стали появляться другие, и девушка со страхом поняла, что их писали с обратной стороны зеркала.
Хотя пребывание в доме длилось всего четыре дня, у Дервлы возникло ощущение, что они тут – единственные оставшиеся на Земле люди. Что их запечатанный воздушный пузырек – все, что сохранилось от мира. И теперь, когда ей напомнили, что это не так, девушка почувствовала потрясение. В нескольких дюймах, за зеркалом, но в совершенно ином измерении, кто-то пытался с ней связаться.
На глазах у Дервлы сквозь пар на запотевшем стекле буква за буквой возникло слово:
– Т-с-с…
Его написали в самом низу зеркала над кранами раковины.
Затем появилось другое:
– Не таращься! – И девушка поняла, что стоит с округлившимися глазами, прикусив зубную щетку, и наблюдает, как появляются буквы.
Она быстро перевела взгляд на свое отражение, как и должно тем, кто старательно умывается, но через секунду опять скосила глаза.
– Ты мне нравишься, – сказало зеркало. – Я могу тебе помочь. А теперь – пока!
Короткая пауза и последние три буквы от загадочного анонима:
– XXX.
Дервла поспешно дочистила зубы, завернулась в полотенце, сняла с себя мокрые трусики и майку, быстро переоделась в сухое и вышла во внутренний дворик. Ей требовалось подумать. Она никак не могла решить: разозлило ее или нет неожиданное предложение. В итоге Дервла заключила, что немного разозлило. Хотя незнакомец (она была уверена, что это мужчина) выделил ее из других. Он решил использовать свою власть, чтобы вторгнуться в ее мир. От этого ей стало не по себе. Каковы его мотивы? Запал на нее? Получает кайф от того, что пялится? Иначе зачем ему рисковать работой? Или дурачится ради смеха? Может, поехала крыша и он решил, что сумеет заправлять «Любопытным Томом»? Дервла прекрасно знала, что затишью и покою пресса безоговорочно предпочитала скандалы и надувательство. Популярности всегда добивались плохиши. Если неизвестный сумеет наладить с ней диалог и эта история просочится в газеты, его гонорар существенно превысит зарплату оператора.
Логично. Может быть, его уже наняла какая-нибудь газета? Журналисты постоянно пытались сбрасывать листовки и засылать в дом парашютистов и планеристов. Не исключено, что им удалось подкупить оператора. Но тут же возникла другая мысль: а что, если тот человек не друг, а, наоборот, провокатор? Что, если он пытается сбить ее с толку, чтобы она нарушила правила? Ловушка газетчиков или жало самого «Любопытного Тома»? Если так, подвергались ли другие такому же испытанию?
Дервла представила, как ее обзывают обманщицей и задушевный голос диктора вещает миру о ее бесчестье. Так и слышались слова: «Мы подвергли участников программы одному и тому же испытанию: предложили не предусмотренный правилами канал общения с внешним миром. Только Дервла попалась в ловушку и решила пойти на обман…»
А дальше – позорное изгнание и, что еще хуже, вечный ярлык: «Неискренняя Дервла», «Подлая Дервла», «Нечестная Дервла».
Мысли разбегались. Девушка попыталась сосредоточиться.
Нет, «Любопытный Том» тут ни при чем. Такое поведение слишком аморально, может, даже граничит с преступлением. Если уважаемая телекомпания позволит себе нечто подобное, она лишится всякого доверия. Значит, это не «Том».
Пресса? Тоже ничего страшного. До сих пор она не нарушала правил и будет осторожной и впредь. Кроме того, если газета подкупила оператора, редакция не сумеет опубликовать материал, не раскрыв источника. Значит, решится на огласку не теперь, а позднее. Дервла поняла, что у нее есть время понаблюдать, как будет развиваться ситуация. Кто знает, может, окажется, что это человек, который положил на нее глаз и желает ей победы. В таком случае она получит фору. Очень недурно иметь кое-какую информацию извне. Между прочим, сама она никого ни о чем не просила, и ее нельзя обвинить в бесчестности. Что же теперь, и в зеркало не смотреться?
День тридцать второй. 9.20 вечера
Одну из стен в комнате, где расположилась группа, ведущая расследование, стали называть картой. На нее Триша прикрепила фотографии всех десяти «арестантов» и соединила их множеством пересекающихся лент, которые надежно прикнопила к пластику. На этих лентах она и ее коллеги писали короткие оценочные фразы: «Симпатизирует», «Недолюбливает», «Поссорились из-за сыра», «Подолгу сидит в туалете».
Хупер попытался воспроизвести эту карту в компьютере – использовал фотосканер и потратил немыслимое число гигабайт программы для работы с трехмерной графикой, но потерпел неудачу: на экране постоянно появлялась бомбочка и предлагала перезагрузить машину. Сержант плюнул и вернулся к булавкам и кнопкам, которыми пользовались все остальные.
Перед этой-то картой и застыл инспектор Колридж, мрачно изучая лица десяти подозреваемых и все более плотную паутину взаимоотношений «арестантов».
– Где-то здесь, – проговорил он, – в тесной сети разнородных связей таится мотив и катализатор преступления. – Инспектор словно бы обращался к уйме народа, но в комнате были только Хупер и Триша: все остальные давно отправились домой. А эти двое вместе с инспектором решили посвятить вечер обсуждению прекрасной хиппушки Лейлы и прирожденного актера Дэвида.
На одной из лент, которые соединяли их фотографии, Триша написала: «Пару дней дружили, а потом рассорились».
– Что это за дружба? – поинтересовался инспектор. – Видно, не очень основательная, если кончилась на второй день.
– Ну, у них достаточно общего, – отозвалась Триша. – Оба вегетарианцы, помешаны на диетах и, кажется, на этом сошлись. В первый же день долго беседовали о сочетаемости продуктов и желудочном соке. Я подготовила кассету.
Она нажала на «воспроизведение», и на экране возникли сидящие немного поодаль от других Лейла и Дэвид. Единение умов было потрясающим.
– Как это верно! – восклицала Лейла.
– Еще бы, – соглашался Дэвид.
– Удивительно, сколько людей до сих пор уверены, что молочные продукты полезны для здоровья!
– Роковая ошибка.
– Только представь, что яйца погубили в прошлом веке больше народа, чем Гитлер.
– Да, я слышал. А еще пшеница!
– Ух! Не заводи меня на пшеницу!
В их разговор вклинился распевный говорок Энди:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84