Но эта история пришлась бы нам по душе, особенно спасение. Отца, конечно, жалко, зато нам понравились бы девочки Белый Дождь. Едва ли кто-нибудь, кто знал Григга с детства, мог подумать, что он рожден героиней романа.

Из «Удольфских тайн»
Анна Рэдклифф

— Поднесите фонарь, — сказала Эмили, — возможно, мы пройдем через эти комнаты.
Аннет стояла у двери в нерешительной позе, подняв фонарь, чтобы осветить помещение, однако слабые лучи не достигали и середины.
— Почему вы мешкаете? — спросила Эмили. — Дайте мне посмотреть, куда ведет эта комната.
Аннет неохотно двинулась вперед. Дальше начиналась череда просторных старинных покоев; некоторые были увешаны гобеленами, некоторые обшиты кедром и черной лиственницей. Мебель казалась почти столь же древней, как и комнаты, но, даже покрытая пылью, разваливающаяся от сырости и старости, сохраняла впечатление роскоши.
— Как холодно в этих комнатах, мадемуазель! — сказала Аннет — Говорят, в них много-много лет никто не жил. Прошу вас, уйдемте.
— Вероятно, через них можно пройти к большой лестнице, — ответила Эмили, продолжая путь; дойдя до комнаты, увешанной картинами, она поднесла фонарь к полотну со всадником на поле боя и всмотрелась в него. У копыт коня лежал человек, воздев руку в умоляющем жесте. Всадник мстительно взирал на него из-за поднятого забрала, замахиваясь копьем; и это лицо, это выражение поразило Эмали сходством с Монтони. Она вздрогнула и отвернулась. Мимоходом осветив несколько других полотен, она подошла к картине, скрытой под занавесом из черного шелка. Потрясенная этим странным обстоятельством, Эмили остановилась, намереваясь убрать занавес и посмотреть, что же можно прятать с такой предусмотрительностью, однако ей не хватало духа.
— Святая Дева! Что это значит? — воскликнула Аннет. — Наверняка это та картина, о которой мне говорили в Венеции.
— Что за картина?
— Просто картина, — поспешно ответила Аннет, — но я так и не смогла уяснить, что с ней такое.
— Уберите занавес, Аннет.
— Что? Я, мадемуазель? Я? Ни в жизнь! Обернувшись, Эмили увидела, как Аннет бледнеет.
— Скажите на милость, что такого страшного вы знаете об этой картине, моя дорогая? — сказала она.
— Ничего, мадемуазель, я ничего не знаю, только давайте выбираться отсюда.
— Непременно; однако сначала я хочу рассмотреть картину; подержите фонарь, Аннет, пока я поднимаю занавес.
Аннет взяла фонарь и тут же пошла прочь, невзирая на крики Эмили; та, не желая остаться одна в темной комнате, последовала за ней.
— В чем дело, Аннет? — поравнявшись с ней, спросила Эмили. — Что вы знаете об этой картине, что так не хотите оставаться, несмотря на мои просьбы?
— Я не знаю, в чем дело, мадемуазель, — ответила Аннет, — и ничего не знаю о картине, только я слышала, с ней связано что-то ужасное — и что С ТЕХ ПОР она всегда покрыта черным — и никто на нее не смотрел много-много лет — и что она имеет какое-то отношение к прежнему хозяину замка, до синьора Монтони — и...
— Ну что ж, Аннет, — с улыбкой сказала Эмили, — верю вам на слово: вы ничего не знаете о картине.
— Нет, правда, ничего, мадемуазель, ибо я пообещала никому не рассказывать — только...
— Хорошо, — ответила Эмили, заметив, что она разрывается между желанием раскрыть секрет и боязнью последствий, — более не стану вас пытать...
— Не надо, мэм, умоляю.
— Чтобы вы не разболтали все, — перебила Эмили.
Июль. Глава пятая, в которой мы читаем «Гордость и предубеждение» и слушаем Бернадетту

Первое впечатление Сильвии от Аллегры: ни у кого еще не было такого очаровательного ребенка.
Первое впечатление Джослин от Григга: красивые ресницы, смешное имя и абсолютно ничего интересного.
Первое впечатление Пруди от Бернадетты; страшно взглянуть и скучно слушать, хотя слушать почти никогда не приходится.
Первое впечатление Бернадетты от Пруди: за все мои долгие годы немного я встречала таких испуганных девушек.
Первое впечатление Григга от Джослин: она, похоже, думает, что проехать со мной несколько этажей в лифте — божья кара.
Первое впечатление Аллегры от Сильвии слилось с ее первым впечатлением от большого мира. Это мне? — спросила она себя, еще не зная ни слов, ни что такое вопрос. А потом, когда Сильвия — и, позже, Дэниел — впервые заглянули ей в глаза: и это мне?

Во времена Остен традиционный бал все еще открывали менуэтом. Исторически менуэт всегда исполнялся лишь одной парой.

— Все знают, — сказала Пруди, — что богатый мужчина когда-нибудь захочет новую жену.
Она сидела с Бернадеттой за большим круглым столом, на ежегодном благотворительном вечере в пользу Публичной библиотеки Сакраменто. Их окружали богатые мужчины, пол был усеян ими, словно претцель солью.
В дальнем конце зала, перед огромным арочным окном, джаз играл вступление к «Вошла любовь». Посмотрев наверх, можно было увидеть все пять этажей Цакопулосской библиотечной галереи: массивные каменные колонны, четыре ряда балконов с коваными перилами и, наконец, купол. Под потолком висели гигантские стеклянные кольца.
Пруди попала в Библиотечную галерею впервые, хотя одна учительница из ее школы праздновала здесь свадьбу. Где-то на балконах были бронзовые лисьи мордочки. Со своего места Пруди их не видела, но ей нравилось думать, что они есть.
Романтическая обстановка. Можно представить, как поешь возлюбленной серенады на одном из этих балкончиков или стреляешь в президента, если так хочется твоему больному воображению.
Пруди была расстроена: из-за того, что они приехали раньше всех, придется весь вечер сидеть и разговаривать с Бернадеттой. Конечно, по другую руку будет Дин, но что ей мешает поговорить с ним и так?
На самом деле не столько Пруди будет разговаривать с Бернадеттой, сколько Бернадетта будет разговаривать с. Пруди. Бернадетта говорила чересчур много. Она ходила вокруг да около, а когда добиралась до сути, часто оказывалось, что суть не стоила путешествия. Пруди пожалела Бернадетту, домохозяйку в пятидесятых: ведь тогда дом действительно держали в чистоте. Долгожданный феминизм опоздал спасти Бернадетту от всей этой тоски. А теперь она малоинтересная пожилая дама. Peu de gens savent ?tre vieux.
И Пруди и Бернадетта пришли сюда (не бесплатно, билеты стоили сто двадцать долларов) поддержать Сильвию. Это был ужин с танцами, в качестве развлечения обещали местных писателей, по одному за стол — Пруди ждала с нетерпением, но явилась она ради Сильвии. Та не могла не прийти, ведь деньги собирали на библиотеку. Аллегра сказала, что Дэниел тоже придет — с подружкой, юристом по семейному праву, Пэм, которая так вскружила ему голову.
У Сильвии же только и было, что книжный клуб Джейн Остен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60