Всегда и во всех Домах, из устоявшихся, проверенных войнами, временем и бурями, непременно действуют жесткие нормы и правила гигиены, чаще несовершенные, с предрассудками, но всегда и обязательно – с наличием здравого смысла, обогащенного опытом предыдущих поколений. Любой толковый правитель знает, что под слоем «гламура» и этикета скотское естество подданных и гостей неискоренимо, но оно должно жить тайно, с оглядкой и стыдом, в специально отведенных закутках и не пачкать твой герб и стяг.
Крохомор думал, я за столом жду, ложкой стучу, а я сзади стоял неслышно… Ох, как он задрожал, покраснел, побледнел… Бубенцы трясутся – но поднял вдруг голову и осмелился в глаза мне посмотреть. Если бы с ненавистью, как мужчина – я бы еще, может быть, надумал пытать его, повыспрашивать о причинах, но он чуть ли ни с мольбой на меня уставился, типа, думал, что я его, может быть, пойму и прощу, буду взвешивать за и против… А у меня правило простое, воинское: живых не переспоришь. Меч у меня всегда был с собой, даже в спальне близ руки лежал, так я не говоря худого слова, вообще молча – о чем мне с ним теперь разговаривать – разрубил его пополам, но вдоль, но с одного удара. «Ничего личного» – это всего лишь мантра палача, дабы ему отделить профессию от уколов совести, я же отродясь не играл в беспристрастность, когда речь идет о моих интересах: удар – и жаркой радостью руку тряхануло!…
И обе его половинки, и испорченный ковер – на помойку, его любимым собакам на погрыз, никому ничего не объяснял, даже супруге. Никто и не разу не спросил, между прочим, только женушка, подбиваемая подружками и наперсницами из фрейлин и приживалок, и осмелилась однажды: когда я разомлел после ужина да супружеских объятий и готовился заснуть, подлезла ко мне подмышку, примостилась поудобнее и медовым голосочком поинтересовалась «за что»? Готовая, впрочем, сию же секунду отступить, смиренно покаяться и попросить прощения за пустую бабскую глупость у своей умной свирепой половины. Хитрая – слов нет, с подходцами, но при этом честно меня боялась, не битья, конечно же, но бровей нахмуренных, сопения, а то и гнева, срываемого впрочем, на других и никогда на ней. Что греха таить – очень я ее любил, женушку мою, и верил ей, и всегда втихомолку прощал ее невинные коварства. Верить людям можно и нужно. Доверять нельзя. Вот и здесь я не рассердился, а соблаговолил ответить, сказал, не вдаваясь в подробности, что оскорбил меня шут, совсем мозги, мол, набекрень стали, за что и был наказан окончательно. И все, больше мы к этой теме никогда не возвращались. А при дворе народ, от канцлера и баронов, от мажордома до челяди, внешне вел себя так, словно бы не было никогда и нигде никакого такого Крохомора. Но тут же два влиятельных семейства из очень богатых простолюдинов схватились не на шутку в подковерной борьбе, пытаясь продвинуть «на сцену» кандидатуру нового шута, каждое свою. Все шло в ход: подкуп, шантаж, клевета, даже вызов на дуэль, кажется, хотя дуэль им не полагалась… Хорошо, все-таки, быть неограниченным диктатором… Никому неподотчетным… Счастье – это всего лишь неиспорченное воспоминание о радости, и оно у меня было в том мире, и даже память о Крохоморе его не подпортила.
Но уж никогда более живого человека в шуты я не брал.
Щупленький был, лет тридцати пяти, если земными мерками мерить…
Так вот, возвращаюсь к пресловутому загадочному утру и Светкиной квартире: я лучше, фигурально выражаясь, разок с плевками поем (фу, фу на ваши гнусные фигуральности, господин Зиэль! Научились у людишек мерзостным выражениям!), нежели мановением волшебной палочки извлеку из нор все тайны и объяснения к ним.
Хотя, конечно, хочется прибавить себе тайной силы против обычного уровня, тем более что мой партнер обнаружил их в себе залежи немереные. Точнее, я их в нем обнаружил по некоторым косвенным признакам. Нет, добавлять погожу – тем интереснее будет. Следует не спеша подумать и определиться в этом вопросе: так и играть с ним в несознанку – а он явно тоже во мне кое-что засек, однозначно, – или самому чистосердечно признаться, в какой-нибудь подобающей пропорции, а в обмен получить его признание? Нечистая сила так многообразна и изменчива, что, признав сам факт принадлежности, в остальном можно достаточно долго компостировать друг другу мозги, без особого риска попасться на вранье. Решение следует принимать не спеша, еще и еще раз взвесить. Светка… А вот тут никакой паранойи не надо: я видел женщин предельно много и самых разных. И кроме того, женщина – это всего лишь навсего одна из ипостасей человеческих, не цветок и не богиня, и не муза, и не говорящее имущество, половинка – не симметричная, но равная, следовательно, подчинена всем тем законам, что определяют человеческую жизнь, поведение, образ мыслей… Все, брат, нет в ней ничего сверхъестественного, кроме экстерьера, и – закрыли тему. Но тогда надо искать причину погрома в ее квартире, а главное – искать документы, за расследование по квартире денег никто не заплатит. Мы вчера как раз и искали… И сегодня поедем.
Эта Светкина Татка, подруга дней ее суровых, – просто тигровая акула в океане любви! Как она на нас обоих смотрит, как смотрит! Причем так старается «точечно» взглядывать, чтобы каждый из нас видел и чувствовал: он, он единственный стал вдруг чемпионом ее хрустального сердца! Овладеть ею – невероятно просто, достаточно пригласить к себе домой на чашечку чаю, либо принять ее приглашение. Но на этом все розовые лепестки и осыплются, а останутся шипы-коготочки. Татьяна эта самая одна взращивает ребенка и мечтает о замужестве. Но она, в погоне за спутником жизни, совершает одну и ту же роковую ошибку, как мне представляется по опыту прожитых в браке тысячелетий: не будучи по жизни недотрогой, она и не думает этого скрывать! Типа, мол, «в наше время все так делают и это естественно». Естественно или неестественно вступать во внебрачные связи? Не стану спорить по вопросам морали, ибо не испытал на себе груза сего. В смысле, что внебрачные связи у меня были, и, быть может, даже поболе общим числом чем брачные, но при чем тут мораль? Так ведь то – я! Но женщине давать понять своему потенциальному супругу, что считаешь естественными повседневное обилие и разнобразие партнеров в рамках сексуального опыта??? Что ты, голубушка, что ты, родная? Уж я этих современностей пережил столько, что и волос на теле не хватит – сопоставить один к одному – каждый волосок к каждой современности, а истина по-прежнему стара и верна и злободневна: с общественными давалками недурственно проводить свободное время, веселиться и отвязываться, если под настроение, разумеется, не по обязаловке, а вот жениться – шалишь (хотя встречаются любители и на такую экзотику)!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Крохомор думал, я за столом жду, ложкой стучу, а я сзади стоял неслышно… Ох, как он задрожал, покраснел, побледнел… Бубенцы трясутся – но поднял вдруг голову и осмелился в глаза мне посмотреть. Если бы с ненавистью, как мужчина – я бы еще, может быть, надумал пытать его, повыспрашивать о причинах, но он чуть ли ни с мольбой на меня уставился, типа, думал, что я его, может быть, пойму и прощу, буду взвешивать за и против… А у меня правило простое, воинское: живых не переспоришь. Меч у меня всегда был с собой, даже в спальне близ руки лежал, так я не говоря худого слова, вообще молча – о чем мне с ним теперь разговаривать – разрубил его пополам, но вдоль, но с одного удара. «Ничего личного» – это всего лишь мантра палача, дабы ему отделить профессию от уколов совести, я же отродясь не играл в беспристрастность, когда речь идет о моих интересах: удар – и жаркой радостью руку тряхануло!…
И обе его половинки, и испорченный ковер – на помойку, его любимым собакам на погрыз, никому ничего не объяснял, даже супруге. Никто и не разу не спросил, между прочим, только женушка, подбиваемая подружками и наперсницами из фрейлин и приживалок, и осмелилась однажды: когда я разомлел после ужина да супружеских объятий и готовился заснуть, подлезла ко мне подмышку, примостилась поудобнее и медовым голосочком поинтересовалась «за что»? Готовая, впрочем, сию же секунду отступить, смиренно покаяться и попросить прощения за пустую бабскую глупость у своей умной свирепой половины. Хитрая – слов нет, с подходцами, но при этом честно меня боялась, не битья, конечно же, но бровей нахмуренных, сопения, а то и гнева, срываемого впрочем, на других и никогда на ней. Что греха таить – очень я ее любил, женушку мою, и верил ей, и всегда втихомолку прощал ее невинные коварства. Верить людям можно и нужно. Доверять нельзя. Вот и здесь я не рассердился, а соблаговолил ответить, сказал, не вдаваясь в подробности, что оскорбил меня шут, совсем мозги, мол, набекрень стали, за что и был наказан окончательно. И все, больше мы к этой теме никогда не возвращались. А при дворе народ, от канцлера и баронов, от мажордома до челяди, внешне вел себя так, словно бы не было никогда и нигде никакого такого Крохомора. Но тут же два влиятельных семейства из очень богатых простолюдинов схватились не на шутку в подковерной борьбе, пытаясь продвинуть «на сцену» кандидатуру нового шута, каждое свою. Все шло в ход: подкуп, шантаж, клевета, даже вызов на дуэль, кажется, хотя дуэль им не полагалась… Хорошо, все-таки, быть неограниченным диктатором… Никому неподотчетным… Счастье – это всего лишь неиспорченное воспоминание о радости, и оно у меня было в том мире, и даже память о Крохоморе его не подпортила.
Но уж никогда более живого человека в шуты я не брал.
Щупленький был, лет тридцати пяти, если земными мерками мерить…
Так вот, возвращаюсь к пресловутому загадочному утру и Светкиной квартире: я лучше, фигурально выражаясь, разок с плевками поем (фу, фу на ваши гнусные фигуральности, господин Зиэль! Научились у людишек мерзостным выражениям!), нежели мановением волшебной палочки извлеку из нор все тайны и объяснения к ним.
Хотя, конечно, хочется прибавить себе тайной силы против обычного уровня, тем более что мой партнер обнаружил их в себе залежи немереные. Точнее, я их в нем обнаружил по некоторым косвенным признакам. Нет, добавлять погожу – тем интереснее будет. Следует не спеша подумать и определиться в этом вопросе: так и играть с ним в несознанку – а он явно тоже во мне кое-что засек, однозначно, – или самому чистосердечно признаться, в какой-нибудь подобающей пропорции, а в обмен получить его признание? Нечистая сила так многообразна и изменчива, что, признав сам факт принадлежности, в остальном можно достаточно долго компостировать друг другу мозги, без особого риска попасться на вранье. Решение следует принимать не спеша, еще и еще раз взвесить. Светка… А вот тут никакой паранойи не надо: я видел женщин предельно много и самых разных. И кроме того, женщина – это всего лишь навсего одна из ипостасей человеческих, не цветок и не богиня, и не муза, и не говорящее имущество, половинка – не симметричная, но равная, следовательно, подчинена всем тем законам, что определяют человеческую жизнь, поведение, образ мыслей… Все, брат, нет в ней ничего сверхъестественного, кроме экстерьера, и – закрыли тему. Но тогда надо искать причину погрома в ее квартире, а главное – искать документы, за расследование по квартире денег никто не заплатит. Мы вчера как раз и искали… И сегодня поедем.
Эта Светкина Татка, подруга дней ее суровых, – просто тигровая акула в океане любви! Как она на нас обоих смотрит, как смотрит! Причем так старается «точечно» взглядывать, чтобы каждый из нас видел и чувствовал: он, он единственный стал вдруг чемпионом ее хрустального сердца! Овладеть ею – невероятно просто, достаточно пригласить к себе домой на чашечку чаю, либо принять ее приглашение. Но на этом все розовые лепестки и осыплются, а останутся шипы-коготочки. Татьяна эта самая одна взращивает ребенка и мечтает о замужестве. Но она, в погоне за спутником жизни, совершает одну и ту же роковую ошибку, как мне представляется по опыту прожитых в браке тысячелетий: не будучи по жизни недотрогой, она и не думает этого скрывать! Типа, мол, «в наше время все так делают и это естественно». Естественно или неестественно вступать во внебрачные связи? Не стану спорить по вопросам морали, ибо не испытал на себе груза сего. В смысле, что внебрачные связи у меня были, и, быть может, даже поболе общим числом чем брачные, но при чем тут мораль? Так ведь то – я! Но женщине давать понять своему потенциальному супругу, что считаешь естественными повседневное обилие и разнобразие партнеров в рамках сексуального опыта??? Что ты, голубушка, что ты, родная? Уж я этих современностей пережил столько, что и волос на теле не хватит – сопоставить один к одному – каждый волосок к каждой современности, а истина по-прежнему стара и верна и злободневна: с общественными давалками недурственно проводить свободное время, веселиться и отвязываться, если под настроение, разумеется, не по обязаловке, а вот жениться – шалишь (хотя встречаются любители и на такую экзотику)!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97