– Да-да… – Зверьков не стал спорить. – Что ж, давайте подведем итоги. Мы потеряли очень много времени, но не узнали ничего нового. Конечно, нельзя исключать, что вы говорите нам правду. Но мы уже слышали от вас такое количество вранья – о цели вашей поездки в Ленинград, о вашем предполагаемом отъезде, о полковнике Ефимове… Даже не знаю, что теперь делать, – задумчиво протянул Зверьков и вопросительно глянул на своего коллегу.
Карамзин произнес длинную фразу по-русски.
– Возможно, так мы и поступим, – по-английски ответил Зверьков.
– Как? – решил уточнить Пол, который не понял ни слова из сказанного Карамзиным.
– Мне необходимо на некоторое время вас покинуть, – заявил Зверьков и вытащил из ящика какие-то бумаги. – С вами побудет мой коллега. Я оставляю вас в хороших руках.
– Он будет меня бить? – уточнил Пол.
Зверьков всем своим видом выразил свое возмущение подобным нелепым предположением.
– Мы не используем такие примитивные и варварские методы, – фыркнул он, – мы – цивилизованные люди и используем цивилизованные приемы ведения допросов.
Пол почувствовал жалость к себе, несчастному.
– Боже мой, – прошептал он, – что со мной будет? – Его тонкие губы задрожали, на глаза навернулись слезы. – У меня совсем нет денег! Я хотел получить всего несколько рублей, устроиться в гостиницу, поесть и как следует выспаться. А теперь у меня вообще ничего не осталось! Только обратные билеты для меня и моей бедной жены. А она в больнице, лежит одна-одинешень-ка. Я даже не могу ее навестить.
Зверьков сочувственно похлопал чуть не плачущего Пола по плечу. Он мягко проговорил:
– Не волнуйтесь, друг мой. Все будет хорошо. С нами происходит только то, что нам на роду написано. С судьбой сражаться бесполезно. – После чего он многозначительно взглянул на Карамзина и сказал: – Я вернусь через двадцать минут. Не исключено, что мы сразу сможем покончить с нашими делами. – Последнее относилось уже к Полу.
Зверьков ушел. Карамзин, который уже успел вновь обрести свой обычный свирепый вид, окинул Пола долгим недобрым взглядом.
– Ну и что мы будем делать? – спросил Пол.
– Прежде всего встань, – угрожающе проговорил Карамзин. Пол повиновался. – Ты помнишь, – поинтересовался Карамзин, – как в ночь твоего прибытия в отель ты ударил по лицу женщину, существо слишком слабое и беззащитное, чтобы дать тебе сдачи. Советскую рабочую женщину, которая выполняла свой долг. Помнишь?
– О да. Помню.
– Отлично, – проговорил Карамзин, медленно встал и подошел вплотную к Полу. Он был дюйма на три ниже, но значительно шире. Некоторое время он молча, снизу вверх разглядывал Пола, потом процедил сквозь зубы: – Это ты тоже запомнишь, гнида, – и со всего размаху нанес сокрушительный удар правой в ухо своего собеседника. Причем бил не кулаком, а ладонью.
В ухе что-то щелкнуло, вслед за чем голову Пола пронзила такая резкая боль, что он едва удержался, чтобы не заорать. И еще было очень обидно, совсем как в детстве, когда его наказывали ни за что.
– Ты можешь добавить в свой список еще два случая совершенного мною насилия над советской женщиной, – гордо заявил Пол, – сначала она получила по морде, поскольку совершенно вывела меня из состояния равновесия, а затем я влепил ей пощечину в процессе сексуальных домогательств. Не забудь отомстить заодно и за эту стерву, ты, недоносок.
Карамзин демонстративно сжал руку в кулак. Пол заметил, что у него на безымянном пальце надето дешевое, но очень массивное кольцо.
– Ты – трусливый и грязный ублюдок, – с ненавистью повторил он и тут же получил хук в челюсть, за которым незамедлительно последовал удар в живот. – О нет, только не это, – простонал Пол и начал медленно складываться пополам.
Карамзин злобно прошипел:
– Уж теперь-то ты заговоришь. Иначе схлопочешь еще раз.
В дверь постучали. Карамзин издал звериный рык, который, должно быть, означал разрешение войти, и на пороге возник маленький, невзрачный человечек, державший швабру на манер винтовки. Открывшаяся его взору картина явно произвела впечатление. Молоденький полицейский в недоумении застыл, не решаясь ни войти, ни выйти. Пол увидел разлитый по полу чай и поневоле почувствовал облегчение. Значит, он никому не доставит особенных хлопот. Все равно здесь не обойтись без работы шваброй. Тем не менее он счел необходимым заранее извиниться перед юным полицейским.
– Извини, парень, – простонал Пол, – я не виноват.
С этими словами он опустился на колени, открыл рот и фонтаном изверг на пол содержимое своего желудка. Карамзин даже отпрыгнул от отвращения.
– Я же извинился, сукин ты сын, – проскрипел Пол и повторил то же самое еще раз.
Он заметил, что в рвотной массе встречаются ярко-алые пятна крови. Рвота и кровь. Чем не заголовок для новой эпической поэмы о русском насилии?
– Думаю, это все, – сказал он, обращаясь к застывшему со шваброй полицейскому. Добавилось ему работы, бедолаге. – Между прочим, – сказал он Карамзину, все еще стоя на коленях, – если бы ты не распускал руки, ничего бы не произошло. Так что это ты во всем виноват.
Правда, речь Пола была довольно невнятной. Губы сильно распухли, и слова, казалось, вылетали на волю через щель почтового ящика. Полицейский, морщась и затыкая нос, сгребал рвотную массу к двери, где у него стояло ведро с водой. Карамзин тоже не выглядел довольным жизнью. Он хищно возвышался над коленопреклоненным Полом в позе второсортного божка. А Пол, нагнувшись, откашливался и временами сплевывал окровавленную слюну. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он бьет земные поклоны.
Карамзин рявкнул на слегка замешкавшегося уборщика, и тот заторопился вовсю. Вскоре Пол услышал звук льющейся воды – в туалете вылили воду из ведра, затем зашумел сливной бачок, звякнула ручка ведра, а вслед за этим и само ведро стукнулось о стенку. Пол еще немного постоял на четвереньках, а потом принялся размышлять, стоит ли ему отправиться в туалет, который, судя по звукам, находился в соседней комнате, ползком или попробовать встать. Боль разлилась по всему телу горячей волной, но ее центр находился где-то в области желудка.
В конце концов Пол решил, что она не должна одержать над ним победу, и, кряхтя, встал. Правда, выпрямиться он пока еще не мог. Так в согнутом положении он и добрался до ближайшего кресла, в которое и свалился с облегченным вздохом. Карамзин не препятствовал его перемещениям. Карамзин плакал. Увидев это, Пол решил, что его подводят глаза. Но все было на самом деле.
Карамзин плакал.
– Ты хорошо поработал, чего ж теперь стенать? – проговорил Пол, пытаясь снова подчинить себе непослушные губы и язык, справиться с неподдающимися звуками и сделать произносимые им слова хотя бы узнаваемыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72