«Почему мы не делаем это чаще?» Это было в какой-то очень старой песне. Полу вдруг показалось очень важным припомнить остальные слова.
Именно этой проблемой были заняты его мысли, когда Зверьков и Карамзин сумели протиснуться сквозь толпу и остановились прямо перед Полом. В первый момент он их не узнал.
– Мне очень жаль, – сказал он по-русски. – Но больше ничего нет. – Потом ему все-таки удалось понять, что эти две физиономии чем-то выделяются из толпы, которая уже начала расходиться. Пол нахально улыбнулся и проговорил: – Ах, это вы, господа вероломные предатели. Бедный Алексей Прутков. Теперь ему не видать ожидаемого им процента как своих ушей.
Он покосился на опустевшие чемоданы, изрядно пострадавшие от общения с толпой, затем на явно чувствующего себя не в своей тарелке Николаева. Тот держал конверт с деньгами за уголок двумя пальцами, как держат за хвост дохлую крысу.
– А вы неплохо выглядите, – сказал Зверьков. Было видно, что он прилагает массу усилий, чтобы говорить спокойно, вежливо, словно ничего не произошло.
– Я не столь чист и аккуратен, как при нашей первой встрече, – признался Пол, – зато теперь я больше похож на настоящего пролетария.
– На преступника, – выпалил Карамзин. – Теперь вы выглядите точно так, как и должны. Это ваше истинное лицо.
Зверьков предостерегающе дернул товарища за рукав.
– А я ничего противозаконного не сделал, – довольно сообщил Пол. – Даже наоборот. Я провел благотворительную акцию. Думаю, что завтра должна появиться заметка в «Правде», конечно, если там останется место от вашего вездесущего Юрия. Я внес весомый вклад в развитие англо-советских отношений.
– Нам известно все о ваших намерениях, – сказал Зверьков, – за это вы и будете наказаны.
– Вы знаете не хуже, чем я, – улыбнулся Пол, – что не сможете это сделать. Все-таки закон – это одно, а религия – другое.
– У нас здесь нет религии, – мрачно сообщил Карамзин.
– Ладно, это мы обсудим позднее, – примирительно сказал Зверьков, – а пока вам придется ответить на множество наших вопросов. Во-первых, где ваш паспорт? Предъявите его, пожалуйста.
– Он остался в пиджаке, – ответил Пол, – который лежит в моем чемодане, который я оставил в метро. У кассира. Очень симпатичный человек.
– Ну вот, – облегченно вздохнул Зверьков, позволив себе продемонстрировать некоторое отдаленное подобие улыбки. – Что мы имеем? Иностранца, который разгуливает по городу без документов, удостоверяющих личность. Кроме того, нарушение общественного порядка в самом центре города, ну… и много чего еще. Материалов хватит. – Проходившие мимо люди замедляли шаг, некоторые даже останавливались, чтобы поближе рассмотреть весьма колоритную личность, которой был в данный момент Пол. Карамзин грубыми окриками отгонял любопытных. – В общем, поехали, – решил поторопиться Зверьков. – Машина там.
– Почему мы не делаем это чаще? – снова пробормотал Пол, шагая к «ЗИСу».
– А вот и наш «ЗИС», – гордо сказал Зверьков. – Покатаемся.
Когда машина тронулась с места, Пол обратился к Карамзину, сидевшему рядом с ним на заднем сиденье:
– Жаль, что я не отдал единственное белое платье той женщине, у которой дочь завтра выходит замуж. Может быть, она вступает в брак девственницей.
Карамзин ухмыльнулся и ткнул Пола в ребра.
– Все наши женщины… – торжественно начал он, но сразу же замолчал. Должно быть, и у патриотизма есть пределы.
Глава 6
Пол не мог справиться с жестким бутербродом, поскольку его протез снова угрожающе качался (кусочек спички, который он использовал, чтобы закрепить его, либо выпал, либо был съеден), а десна сильно болела. Поэтому он отвел душу» уничтожая аппетитные ломтики копченого лосося, кружки мягкой вареной колбасы и глотая стакан за стаканом крепкий теплый чай.
Зверьков глядел на оголодавшего капиталиста снисходительно, а Карамзин, казалось, был возмущен его ненасытностью. Все трое сидели за массивным, старомодным столом в маленькой уютной комнатушке. Тарелки с едой потеснили на самый край стола календарь, открытый на странице «июль», почему-то снабженной рождественскими иллюстрациями.
Стол принадлежал Зверькову. Все здесь свидетельствовало о строгости и аккуратности хозяина. Под стеклом лежали отпечатанные на машинке приказы, список сотрудников с указанием зарплаты каждого, поздравительная открытка. Стулья были весьма удобными. Стену украшали несколько картин с изображением советских тюрем, а также большая фотография футбольной команды с молодым Зверьковым на переднем плане.
– Должен признаться, – сказал Пол, – вы спасли мне жизнь. – Он поставил пустой стакан и с довольным вздохом откинулся на спинку стула. Зверьков улыбнулся и ответил:
– Вы все там на Западе неисправимые оптимисты. И уверенно смотрите в будущее.
– Вовсе нет, – заявил Пол, – во всяком случае, не в будущее. По крайней мере, не в Европе. Америка, конечно, отличается от нас. Но Америка – это несколько видоизмененная Россия. Вы даже не представляете, как приятно не иметь будущего. Это все равно что располагать абсолютно надежными средствами контрацепции.
– Или быть импотентом, – добавил Зверьков. Пол вспыхнул. – Что ж, теперь, надеюсь, вы сыты и готовы к беседе.
– Сигарету можно? – попросил Пол. – Только, пожалуйста, не папиросу, если не возражаете.
Карамзин как-то по-собачьи заворчал и вытащил из кармана сразу несколько полупустых пачек сигарет. Выбрав наименее измятую, он с комичной грацией протянул ее Полу. На пачке был изображен жокей, а сигареты назывались «Дерби». Пол благодарно кивнул, прикурил от предусмотрительно зажженной Зверьковым спички и закашлялся.
– Вы нездоровы? – поинтересовался Зверьков. – Неважно выглядите.
– Может быть, – согласился Пол, – только мое пребывание в Ленинграде тут ни при чем. Мне здесь очень нравится. Должен признаться, я здесь приобрел бесценный опыт.
Карамзин скептически хмыкнул.
– Мы не сомневаемся, что вы – умный человек, – сказал Зверьков, затачивая в маленькой машинке карандаш. – Вы отлично знаете, чего мы хотим. И нет смысла терять время. Скажите то, что нам нужно знать, и мы забудем о ваших маленьких прегрешениях.
– А я ничего не знаю, – радостно сообщил Пол и выставил вперед руки, желая продемонстрировать, что в них ничего нет. – Мы все знаем только то, что пишут в газетах. А это, без сомнения, известно и вам. Вы знаете столько же, сколько мы. У вас тоже продается «Daily Worker», в этой газете все написано. Читайте на здоровье.
– Только не надо притворяться, – вздохнул Зверьков, – что вы не понимаете, о чем я говорю. Шпионаж, НАТО, подводные лодки в Холи-Лох – все это нам известно. Но наш отдел этим не занимается. Наши вопросы социальные, а не военные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Именно этой проблемой были заняты его мысли, когда Зверьков и Карамзин сумели протиснуться сквозь толпу и остановились прямо перед Полом. В первый момент он их не узнал.
– Мне очень жаль, – сказал он по-русски. – Но больше ничего нет. – Потом ему все-таки удалось понять, что эти две физиономии чем-то выделяются из толпы, которая уже начала расходиться. Пол нахально улыбнулся и проговорил: – Ах, это вы, господа вероломные предатели. Бедный Алексей Прутков. Теперь ему не видать ожидаемого им процента как своих ушей.
Он покосился на опустевшие чемоданы, изрядно пострадавшие от общения с толпой, затем на явно чувствующего себя не в своей тарелке Николаева. Тот держал конверт с деньгами за уголок двумя пальцами, как держат за хвост дохлую крысу.
– А вы неплохо выглядите, – сказал Зверьков. Было видно, что он прилагает массу усилий, чтобы говорить спокойно, вежливо, словно ничего не произошло.
– Я не столь чист и аккуратен, как при нашей первой встрече, – признался Пол, – зато теперь я больше похож на настоящего пролетария.
– На преступника, – выпалил Карамзин. – Теперь вы выглядите точно так, как и должны. Это ваше истинное лицо.
Зверьков предостерегающе дернул товарища за рукав.
– А я ничего противозаконного не сделал, – довольно сообщил Пол. – Даже наоборот. Я провел благотворительную акцию. Думаю, что завтра должна появиться заметка в «Правде», конечно, если там останется место от вашего вездесущего Юрия. Я внес весомый вклад в развитие англо-советских отношений.
– Нам известно все о ваших намерениях, – сказал Зверьков, – за это вы и будете наказаны.
– Вы знаете не хуже, чем я, – улыбнулся Пол, – что не сможете это сделать. Все-таки закон – это одно, а религия – другое.
– У нас здесь нет религии, – мрачно сообщил Карамзин.
– Ладно, это мы обсудим позднее, – примирительно сказал Зверьков, – а пока вам придется ответить на множество наших вопросов. Во-первых, где ваш паспорт? Предъявите его, пожалуйста.
– Он остался в пиджаке, – ответил Пол, – который лежит в моем чемодане, который я оставил в метро. У кассира. Очень симпатичный человек.
– Ну вот, – облегченно вздохнул Зверьков, позволив себе продемонстрировать некоторое отдаленное подобие улыбки. – Что мы имеем? Иностранца, который разгуливает по городу без документов, удостоверяющих личность. Кроме того, нарушение общественного порядка в самом центре города, ну… и много чего еще. Материалов хватит. – Проходившие мимо люди замедляли шаг, некоторые даже останавливались, чтобы поближе рассмотреть весьма колоритную личность, которой был в данный момент Пол. Карамзин грубыми окриками отгонял любопытных. – В общем, поехали, – решил поторопиться Зверьков. – Машина там.
– Почему мы не делаем это чаще? – снова пробормотал Пол, шагая к «ЗИСу».
– А вот и наш «ЗИС», – гордо сказал Зверьков. – Покатаемся.
Когда машина тронулась с места, Пол обратился к Карамзину, сидевшему рядом с ним на заднем сиденье:
– Жаль, что я не отдал единственное белое платье той женщине, у которой дочь завтра выходит замуж. Может быть, она вступает в брак девственницей.
Карамзин ухмыльнулся и ткнул Пола в ребра.
– Все наши женщины… – торжественно начал он, но сразу же замолчал. Должно быть, и у патриотизма есть пределы.
Глава 6
Пол не мог справиться с жестким бутербродом, поскольку его протез снова угрожающе качался (кусочек спички, который он использовал, чтобы закрепить его, либо выпал, либо был съеден), а десна сильно болела. Поэтому он отвел душу» уничтожая аппетитные ломтики копченого лосося, кружки мягкой вареной колбасы и глотая стакан за стаканом крепкий теплый чай.
Зверьков глядел на оголодавшего капиталиста снисходительно, а Карамзин, казалось, был возмущен его ненасытностью. Все трое сидели за массивным, старомодным столом в маленькой уютной комнатушке. Тарелки с едой потеснили на самый край стола календарь, открытый на странице «июль», почему-то снабженной рождественскими иллюстрациями.
Стол принадлежал Зверькову. Все здесь свидетельствовало о строгости и аккуратности хозяина. Под стеклом лежали отпечатанные на машинке приказы, список сотрудников с указанием зарплаты каждого, поздравительная открытка. Стулья были весьма удобными. Стену украшали несколько картин с изображением советских тюрем, а также большая фотография футбольной команды с молодым Зверьковым на переднем плане.
– Должен признаться, – сказал Пол, – вы спасли мне жизнь. – Он поставил пустой стакан и с довольным вздохом откинулся на спинку стула. Зверьков улыбнулся и ответил:
– Вы все там на Западе неисправимые оптимисты. И уверенно смотрите в будущее.
– Вовсе нет, – заявил Пол, – во всяком случае, не в будущее. По крайней мере, не в Европе. Америка, конечно, отличается от нас. Но Америка – это несколько видоизмененная Россия. Вы даже не представляете, как приятно не иметь будущего. Это все равно что располагать абсолютно надежными средствами контрацепции.
– Или быть импотентом, – добавил Зверьков. Пол вспыхнул. – Что ж, теперь, надеюсь, вы сыты и готовы к беседе.
– Сигарету можно? – попросил Пол. – Только, пожалуйста, не папиросу, если не возражаете.
Карамзин как-то по-собачьи заворчал и вытащил из кармана сразу несколько полупустых пачек сигарет. Выбрав наименее измятую, он с комичной грацией протянул ее Полу. На пачке был изображен жокей, а сигареты назывались «Дерби». Пол благодарно кивнул, прикурил от предусмотрительно зажженной Зверьковым спички и закашлялся.
– Вы нездоровы? – поинтересовался Зверьков. – Неважно выглядите.
– Может быть, – согласился Пол, – только мое пребывание в Ленинграде тут ни при чем. Мне здесь очень нравится. Должен признаться, я здесь приобрел бесценный опыт.
Карамзин скептически хмыкнул.
– Мы не сомневаемся, что вы – умный человек, – сказал Зверьков, затачивая в маленькой машинке карандаш. – Вы отлично знаете, чего мы хотим. И нет смысла терять время. Скажите то, что нам нужно знать, и мы забудем о ваших маленьких прегрешениях.
– А я ничего не знаю, – радостно сообщил Пол и выставил вперед руки, желая продемонстрировать, что в них ничего нет. – Мы все знаем только то, что пишут в газетах. А это, без сомнения, известно и вам. Вы знаете столько же, сколько мы. У вас тоже продается «Daily Worker», в этой газете все написано. Читайте на здоровье.
– Только не надо притворяться, – вздохнул Зверьков, – что вы не понимаете, о чем я говорю. Шпионаж, НАТО, подводные лодки в Холи-Лох – все это нам известно. Но наш отдел этим не занимается. Наши вопросы социальные, а не военные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72