Я подумал, что это щенок или котенок, но оказалось, что это – девочка. Ей было четырнадцать.
Он знал, что особый полупьяный дух той ночи никогда не исчезнет из его памяти. Огромный каменный город с широкими пустыми улицами и редкими огнями. Звук его каблуков отдавался дробным звоном от пустых стен. Он мурлыкал песенку «Выкатывай бочонок», звук был особенно четок, когда он проходил мимо аллей.
Он решил, что щенка или котенка можно будет тайком протащить на корабль. А потом остановился и, ничего не понимая, уставился на бледные дергающиеся ноги, грубый ритм насильника, услышал то же животное скуление и сочный удар кулака по ее лицу. Вместе с пониманием пришла и дикая злость. Он оторвал солдата от нее и, как только тот поднялся, ударил дико, изо всех сил – и попал в твердую выдающуюся челюсть. Человек слабо вцепился в него, потом соскользнул вниз и, к удивлению Сэма, захрапел. Сэм выскочил из аллеи и через несколько минут остановил джип берегового патруля.
Его задержали до трибунала. Девочка была крупной для своих четырнадцати лет и выглядела полной простушкой. Ее отец заболел ночью, и она шла к тетке за помощью, когда пьяный солдат Макс Кейди поймал ее и затащил в аллею.
– Его повесили?
– Нет. Но к тому шло. Он был двадцатипятилетним штабным сержантом с семью годами выслуги, включая более двухсот дней участия в боевых действиях на островах. Его вытащили оттуда с тяжелым случаем тропической лихорадки и нервного расстройства и отправили на отдых в лагерь под Мельбурном. Это был его первый выход в город. Он напился, а она выглядела старше своих лет и шла по улице в два часа ночи.
– Но даже если и так…
– Ему дали пожизненную каторгу.
Он вспомнил, как сержант выглядел на суде. Как зверь. Угрюмый, злобный и опасный. И физически сильный. Сэм смотрел на него и понимал, каким удачным оказался его удар. Кейди смотрел на Сэма через зал так, будто с огромным удовольствием убил бы его голыми руками. Темные волосы нависали ему на лоб. Жесткий рот и тяжелая челюсть. Маленькие коричневые глазки глубоко сидели в обезьяноподобных глазницах. Сэм мог сказать, о чем думал Кейди. Симпатичный чистенький тыловой лейтенантик. Проныра в красивой униформе, никогда не слышавший боевого выстрела. И поэтому симпатичный лейтенантик должен был свернуть с аллеи и идти своей дорогой, оставив настоящего солдата одного.
– Сэм, дорогой, ты хочешь сказать, что… Ее лицо выглядело испуганным.
– А сейчас, пожалуйста, не пугайся. Не нервничай, малышка.
– Ты видел того человека в четверг? Его выпустили? Сэм вздохнул.
– Никогда ты не даешь возможности мне договорить. Да. Его выпустили.
Он никак не ожидал, что Кейди вдруг вынырнет из глубин истории. Он уже почти забыл все дело. Слишком много других впечатлений этих заморских лет заслонили воспоминания о Кейди. Сэм вернулся домой в 1945 в чине капитана. Он хорошо поладил со своим полковником, человеком по имени Билл Стетч, и после войны приехал по приглашению Билла в Нью-Эссекс и поступил в юридическую фирму.
– Расскажи мне об этом. Каким он был? Как он умудрился найти тебя?
– Не думаю, что стоит об этом беспокоиться. Все может устроиться. Но все равно, когда я шел в четверг к стоянке, человек, которого, по-моему, я никогда раньше не видел, пошел рядом со мной. Он все время очень смешно ухмылялся мне. Я подумал, что он – сумасшедший.
– Нам уже можно пойти? Можно? Уже пора? – пронзительно вопил Баки, подбегая к ним. Сэм посмотрел на часы.
– Вы дурачитесь, мой маленький чумазый друг. Вам следовало быть в воде пять минут назад.
– Эй, Джеми! Уже пора.
– Баки, подожди минутку, – сказала Кэрол. – Ты не должен заходить за ту скалу. И ты и Джеми. Понятно?
– А Нэнси заплывает.
– Когда ты сдашь те же тесты по спасению утопающих, что и она, тоже сможешь заплывать, – сказал Сэм. – Не ворчи. И посмотри, сможешь ли ты держать голову внизу.
Они посмотрели, как мальчики влезли в воду. Нэнси и ее друг встали. Она помахала родителям рукой, заправила свои темные волосы под шапочку и пошла на корму «Красотки Сиу». Сэм смотрел на нее, видя, как быстро формировалась ее тонкая фигура, почувствовал грусть и старость. И, как всегда, он поблагодарил своих богов за то, что Нэнси пошла в мать. Мальчики пошли в него. Светло-рыжие волосы, костлявая фигура, светло-голубые глаза, веснушки, крупные зубы. Было ясно, что, повзрослев, оба мальчика будут, как их отец, неисправимо тощими, неуклюжими, жилистыми, высокими, медлительными и ленивыми людьми. Было бы трагедией пожелать единственной дочери такую судьбу.
– Это был тот же сержант, правда? – спросила Кэрол тихонько.
– Тот же. Я уже забыл его имя. Макс Кейди. Его приговор пересмотрен. Его отпустили в прошлом сентябре. Он отбыл тринадцать лет принудительных работ. Я бы его не узнал. Он ростом под сто семьдесят пять, широк и коренаст. Он почти наполовину лыс, сильно загорел и выглядит так, будто его и топором не пробьешь. Глаза соответствующие, челюсть и рот тоже – но это все, что можно сказать.
– Он тебе угрожал?
– Открыто нет. Он владел ситуацией. И любовался собой. Он продолжал твердить мне, что я так ничего и не понял – ни тогда, ни сейчас. И постоянно мне ухмылялся. Я не могу вспомнить, чтобы когда-то видел настолько приводящую в замешательство ухмылку. Или такие белые, ненастоящие зубы. Он отлично осознавал, что смущает меня. Он проводил меня до стоянки, я сел в машину и завел ее. Тогда он потянулся, как кошка, вытащил ключ и, глядя на меня, улегся на стекло. В машине было, как в печке. Я сидел весь в поту и не знал, какого черта мне делать. Я даже не смог попробовать отобрать у него ключ. Чушь какая-то.
– А ты не мог выйти и сходить за полицейским?
– Думаю, мог. Но это выглядело не слишком.., достойно. Будто бежишь жаловаться учителю. Поэтому я слушал. Он гордился тем, как нашел меня. Когда его военный адвокат допрашивал меня, выяснилось, что я получил свою юридическую степень в Пенсильванском университете. Так Кейди поехал в Филадельфию, нашел кого-то, кто проверил списки выпускников, и получил таким образом мой домашний и рабочий адреса. Он хотел дать мне понять, на что были похожи те тринадцать лет каторги. Он называл меня лейтенантом. Называл в каждой фразе. «Лейтенант» звучало у него как ругань. Он сказал, что сейчас июнь, так что у нас вроде как годовщина. И еще сказал, что думал обо мне четырнадцать лет. И то, что он рад моим успехам. Дескать, он не хотел бы обнаружить, что у меня много проблем.
– Что.., он хочет сделать?
– Все, что он сказал, это то, что он хотел, чтобы я понял всю картину полностью. Я там сидел, потел и, наконец, когда я потребовал ключ от машины, он отдал мне его. И попытался дать мне сигару. У него был полный нагрудный карман сигар. Он сказал, что сигары хорошие, двадцать пять центов штука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Он знал, что особый полупьяный дух той ночи никогда не исчезнет из его памяти. Огромный каменный город с широкими пустыми улицами и редкими огнями. Звук его каблуков отдавался дробным звоном от пустых стен. Он мурлыкал песенку «Выкатывай бочонок», звук был особенно четок, когда он проходил мимо аллей.
Он решил, что щенка или котенка можно будет тайком протащить на корабль. А потом остановился и, ничего не понимая, уставился на бледные дергающиеся ноги, грубый ритм насильника, услышал то же животное скуление и сочный удар кулака по ее лицу. Вместе с пониманием пришла и дикая злость. Он оторвал солдата от нее и, как только тот поднялся, ударил дико, изо всех сил – и попал в твердую выдающуюся челюсть. Человек слабо вцепился в него, потом соскользнул вниз и, к удивлению Сэма, захрапел. Сэм выскочил из аллеи и через несколько минут остановил джип берегового патруля.
Его задержали до трибунала. Девочка была крупной для своих четырнадцати лет и выглядела полной простушкой. Ее отец заболел ночью, и она шла к тетке за помощью, когда пьяный солдат Макс Кейди поймал ее и затащил в аллею.
– Его повесили?
– Нет. Но к тому шло. Он был двадцатипятилетним штабным сержантом с семью годами выслуги, включая более двухсот дней участия в боевых действиях на островах. Его вытащили оттуда с тяжелым случаем тропической лихорадки и нервного расстройства и отправили на отдых в лагерь под Мельбурном. Это был его первый выход в город. Он напился, а она выглядела старше своих лет и шла по улице в два часа ночи.
– Но даже если и так…
– Ему дали пожизненную каторгу.
Он вспомнил, как сержант выглядел на суде. Как зверь. Угрюмый, злобный и опасный. И физически сильный. Сэм смотрел на него и понимал, каким удачным оказался его удар. Кейди смотрел на Сэма через зал так, будто с огромным удовольствием убил бы его голыми руками. Темные волосы нависали ему на лоб. Жесткий рот и тяжелая челюсть. Маленькие коричневые глазки глубоко сидели в обезьяноподобных глазницах. Сэм мог сказать, о чем думал Кейди. Симпатичный чистенький тыловой лейтенантик. Проныра в красивой униформе, никогда не слышавший боевого выстрела. И поэтому симпатичный лейтенантик должен был свернуть с аллеи и идти своей дорогой, оставив настоящего солдата одного.
– Сэм, дорогой, ты хочешь сказать, что… Ее лицо выглядело испуганным.
– А сейчас, пожалуйста, не пугайся. Не нервничай, малышка.
– Ты видел того человека в четверг? Его выпустили? Сэм вздохнул.
– Никогда ты не даешь возможности мне договорить. Да. Его выпустили.
Он никак не ожидал, что Кейди вдруг вынырнет из глубин истории. Он уже почти забыл все дело. Слишком много других впечатлений этих заморских лет заслонили воспоминания о Кейди. Сэм вернулся домой в 1945 в чине капитана. Он хорошо поладил со своим полковником, человеком по имени Билл Стетч, и после войны приехал по приглашению Билла в Нью-Эссекс и поступил в юридическую фирму.
– Расскажи мне об этом. Каким он был? Как он умудрился найти тебя?
– Не думаю, что стоит об этом беспокоиться. Все может устроиться. Но все равно, когда я шел в четверг к стоянке, человек, которого, по-моему, я никогда раньше не видел, пошел рядом со мной. Он все время очень смешно ухмылялся мне. Я подумал, что он – сумасшедший.
– Нам уже можно пойти? Можно? Уже пора? – пронзительно вопил Баки, подбегая к ним. Сэм посмотрел на часы.
– Вы дурачитесь, мой маленький чумазый друг. Вам следовало быть в воде пять минут назад.
– Эй, Джеми! Уже пора.
– Баки, подожди минутку, – сказала Кэрол. – Ты не должен заходить за ту скалу. И ты и Джеми. Понятно?
– А Нэнси заплывает.
– Когда ты сдашь те же тесты по спасению утопающих, что и она, тоже сможешь заплывать, – сказал Сэм. – Не ворчи. И посмотри, сможешь ли ты держать голову внизу.
Они посмотрели, как мальчики влезли в воду. Нэнси и ее друг встали. Она помахала родителям рукой, заправила свои темные волосы под шапочку и пошла на корму «Красотки Сиу». Сэм смотрел на нее, видя, как быстро формировалась ее тонкая фигура, почувствовал грусть и старость. И, как всегда, он поблагодарил своих богов за то, что Нэнси пошла в мать. Мальчики пошли в него. Светло-рыжие волосы, костлявая фигура, светло-голубые глаза, веснушки, крупные зубы. Было ясно, что, повзрослев, оба мальчика будут, как их отец, неисправимо тощими, неуклюжими, жилистыми, высокими, медлительными и ленивыми людьми. Было бы трагедией пожелать единственной дочери такую судьбу.
– Это был тот же сержант, правда? – спросила Кэрол тихонько.
– Тот же. Я уже забыл его имя. Макс Кейди. Его приговор пересмотрен. Его отпустили в прошлом сентябре. Он отбыл тринадцать лет принудительных работ. Я бы его не узнал. Он ростом под сто семьдесят пять, широк и коренаст. Он почти наполовину лыс, сильно загорел и выглядит так, будто его и топором не пробьешь. Глаза соответствующие, челюсть и рот тоже – но это все, что можно сказать.
– Он тебе угрожал?
– Открыто нет. Он владел ситуацией. И любовался собой. Он продолжал твердить мне, что я так ничего и не понял – ни тогда, ни сейчас. И постоянно мне ухмылялся. Я не могу вспомнить, чтобы когда-то видел настолько приводящую в замешательство ухмылку. Или такие белые, ненастоящие зубы. Он отлично осознавал, что смущает меня. Он проводил меня до стоянки, я сел в машину и завел ее. Тогда он потянулся, как кошка, вытащил ключ и, глядя на меня, улегся на стекло. В машине было, как в печке. Я сидел весь в поту и не знал, какого черта мне делать. Я даже не смог попробовать отобрать у него ключ. Чушь какая-то.
– А ты не мог выйти и сходить за полицейским?
– Думаю, мог. Но это выглядело не слишком.., достойно. Будто бежишь жаловаться учителю. Поэтому я слушал. Он гордился тем, как нашел меня. Когда его военный адвокат допрашивал меня, выяснилось, что я получил свою юридическую степень в Пенсильванском университете. Так Кейди поехал в Филадельфию, нашел кого-то, кто проверил списки выпускников, и получил таким образом мой домашний и рабочий адреса. Он хотел дать мне понять, на что были похожи те тринадцать лет каторги. Он называл меня лейтенантом. Называл в каждой фразе. «Лейтенант» звучало у него как ругань. Он сказал, что сейчас июнь, так что у нас вроде как годовщина. И еще сказал, что думал обо мне четырнадцать лет. И то, что он рад моим успехам. Дескать, он не хотел бы обнаружить, что у меня много проблем.
– Что.., он хочет сделать?
– Все, что он сказал, это то, что он хотел, чтобы я понял всю картину полностью. Я там сидел, потел и, наконец, когда я потребовал ключ от машины, он отдал мне его. И попытался дать мне сигару. У него был полный нагрудный карман сигар. Он сказал, что сигары хорошие, двадцать пять центов штука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41