Не улика и не свидетельство. Ничего юридического. Я просто знаю! Что ты за человек? Это же твоя семья! Мерилин была частью твоей семьи. Ты что, собираешься изучить все прецеденты и подготовить иск?
– Ты не знаешь, как…
– Я ничего не знаю. Все это происходит из-за того, что ты сделал когда-то давным-давно.
– Того, что я должен был сделать.
– Я не говорю, что не должен. Ты говоришь, что этот человек ненавидит тебя. Ты думаешь, что он ненормальный. Ну так сделай же с ним что-нибудь!
Кэрол подошла на шаг ближе, злобно глядя на него. Потом лицо ее исказилось – и вот она снова, вся дрожа, держала себя в руках. Сэм обнял ее, отвел на скамейку у обеденного стола и сел рядом, держа ее за руку.
Она попыталась улыбнуться и сказала:
– Терпеть не могу хнычущих баб.
– У тебя самая серьезная причина в мире для расстройства, дорогая. Я понимаю, что ты чувствуешь. И я понимаю, что у тебя есть причины для недовольства. Я поставляю пищу, одежду и кров. Слишком цивилизованно. Насколько дьявольски легче было бы разобраться с Кейди в более дикие времена или в более дикой части света. Я – член социального комплекса. Он – чужак. Я бы собрал свою банду, и мы бы убили его. Я очень хотел бы убить его. Я, может быть, даже оказался бы способен сделать это. Ты реагируешь на примитивном уровне. Ты хочешь, чтобы я сделал именно то, что говорят твои инстинкты. Но твоя логика скажет тебе, насколько это невозможно. Меня посадят в тюрьму.
– Я.., я знаю.
– Ты хочешь, чтобы я был действенным и решительным. Это именно то, чем я хочу быть. Я не думаю, что смогу отпугнуть его. Я не могу убить его. От полиции помощи меньше, чем я ожидал. Есть две вещи, о которых я думаю. Я могу встретиться в понедельник с капитаном Даттоном и посмотреть, сможет ли он помочь так, как обещал Чарли. А если окажется, что это не сработает, мы исчезнем из зоны его действия.
– Как?
– На следующей неделе заканчивается школа.
– Среда – последний день.
– Ты можешь выехать с детьми, найти место, где остановиться, и позвонить мне в офис, когда вы разместитесь.
– Но ты не должен…
– Мы можем закрыть дом. Я сниму комнату в гостинице, в городе. Я буду осторожен. Не может же это продолжаться вечно.
– Но за это время…
Я не уверен ни в чем. Но я могу предположить, как работает его ум. Он не собирается спешить. Он собирается дать нам время обдумать все.
– Нельзя ли нам все равно быть поосторожнее?
– Я возьму «МГ» на следующей неделе. Ты можешь отвозить детей в фургоне и забирать их после школы. А я накажу им никуда не ходить. И завтра вы потренируетесь стрелять из «вудсмена».
Она взяла его руки в свои.
– Мне очень жаль, что я взорвалась. Я не должна была. Я ведь понимаю, ты делаешь все, что можешь, Сэм.
– Хочу выкопать могилу для Мерилин. Доктор Лоуни должен привезти ее сюда. Как ты думаешь, где?
– Как насчет того склона за амбаром, у осин? Там, где раньше похоронили птичку.
– Пойду переоденусь.
Сэм надел выцветшие, в пятнах краски хлопчатобумажные штаны и старую голубую рубашку. Он чувствовал, что Кэрол права. Инстинкт подсказал ей, что Кейди отравил собаку. Он находил смешным то, что ему приходилось с охотой принимать это с такими незначительными доказательствами. Это противоречило его подготовке, всем его инстинктам.
Он заглянул в комнату Джеми. Пластиковое радио с перевязанным клейкой лентой корпусом было включено. Сын сидел на кровати, листая один из своих замусоленных оружейных каталогов. Он посмотрел на отца и сказал:
– Это и в самом деле был яд?
– Да.
– И это сделал человек, который ненавидит нас?
– Мы не знаем, кто это сделал, сынок. Его молодые глаза были синими, прозрачными и суровыми. Он протянул свой каталог.
– Видишь? Это – обрез. С латунным стволом. Мы с Майком собираемся найти немного крутого пороху, взять этот обрез, а потом я хочу забить в него двойной заряд, наполнить его до краев тридцатью старыми ржавыми гвоздями и всадить их этому старому Кейди в живот. Бах! – Слезы стояли у него в глазах.
– Майк об этом знает?
– Я позвонил ему, пока тебя не было. Он тоже плакал, но делал вид, что не плачет. Он хотел приехать, но я сказал ему, что не хочу этого.
– Не хочешь помочь мне выбрать место для могилы?
– Хорошо.
Они взяли из амбара лопату. Пирамида камешков удерживала маленький крест, обозначавший могилу Элвиса, усопшего попугайчика. Элвис свободно летал по всему дому и знал два слова, когда четырехлетний в то время Баки наступил на него. Чувство вины и ужаса держалось у Баки так долго, что они начали за него волноваться.
Сэм начал рыть яму, а потом уступил очередь Джеми. Мальчик работал с полным неистовством и с суровым лицом. Пока Сэм, стоя, наблюдал за ним, медленно подошла Нэнси.
– Это хорошее место, – сказала она. – Ты привез ее?
– Доктор Лоуни должен привезти ее.
– Я увидела вас из окна. Будь оно все проклято!
– Полегче, девочка.
– Мама думает, что это сделал тот человек.
– Я знаю, но доказательств нет. Джеми перестал копать.
– Я мог бы выкопать яму побольше. Я мог бы выкопать яму для него, бросить его туда вместе со змеями и другой гадостью, завалил бы ее камнями и притоптал бы хорошенько!
– Сэм увидел, что мальчик запыхался.
– Теперь моя очередь. Дай-ка лопату.
Они стояли и смотрели, как он заканчивает. Приехал Лоуни. Он завернул собаку в старое порванное одеяло цвета хаки. Сэм вынул ее из машины и принес к яме. Она была страшно тяжелой. Он быстро засыпал ее и обровнял : холмик лопатой. Доктор Лоуни отказался от предложения выпить и уехал обратно в город.
Обед был безрадостным. Во время обеда Сэм сформулировал новые правила. Он был почти готов к возражениям, но дети восприняли их без комментариев.
Когда все дети уже улеглись, Сэм и Кэрол сели в гостиной.
– Для них это все так тяжело, – сказала Кэрол. – Баки больше всех. Ему было два года, когда мы взяли ее, и она была как бы его собакой.
– Я завтра немного поезжу. И заставлю поработать их над лодкой, это хоть немного их отвлечет.
– А стрельба?
– Похоже, тебя это стало интересовать. В прошлый раз ты восприняла это без энтузиазма.
Потому что тогда я не видела в этом особого смысла.
Они немного почитали. Он в беспокойстве поднялся и выглянул в ночь. Слышалось отдаленное урчание июньского грома. Звук, казалось, шел с севера, из-за озера. У Мерилин всегда была стандартная реакция на гром. Голова поднималась и наклонялась, уши отлетали назад. Она поднималась, откровенно наигранно зевала, облизывалась, долго пыталась разглядеть сбоку свои челюсти, медленно направлялась в общем направлении кушетки и с извиняющимся взглядом залезала под нее. Однажды, когда сильный раскат грома раздался без предварительных предупреждений издалека, она пулей пролетела через комнату и, не рассчитав просвета, изо всех сил стукнулась о нижний край кушетки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41