«Что ты можешь знать? – казалось, говорил ее взгляд. – Что может такая красивая, богатая и желанная женщина, как ты, знать о том, как тяжело потерять мужчину?»
– Это всегда тяжело, – продолжала Катринка, – даже если это к лучшему для всех.
– Между нами действительно все кончено, – откровенно сказала Сабрина.
Сметая всех на своем пути, она сделала стремительную карьеру, пройдя все должностные ступеньки в лондонской бульварной газете. Позже она уже стала подписывать свои материалы только одним именем. Ее колонка приобрела широкое, пожалуй, даже международное значение, такое, что если о вас в ней не упоминали, то это было равносильно ссылке. Все это время ее кроткий и уравновешенный муж, лишенный каких-либо честолюбивых устремлений, продолжал занимать скромную должность на Даунинг-стрит. Сабрина уже давно испытывала только скуку от общения с ним и всегда считала, что, даже не вмешиваясь в ее дела, он все равно мешал ей и хорошо бы от него избавиться. И все же ей нравилось при удобном случае показать, что у нее есть муж. Поэтому когда он ушел от нее к молодой хорошенькой сотруднице министерства иностранных дел, ее это очень задело.
– Но ты, конечно, права, это всегда очень непросто. Прости, мне нужно идти, – сказала она, поспешно удаляясь.
В конце концов, этот утомительный вечер закончился, и Грэхемы вместе со своими гостями вернулись на «Леди Катринку». Они возвращались по тем же темным каналам, когда на востоке небо уже начинало светлеть. Так будет продолжаться целую неделю, подумала Катринка, и ей постоянно придется ложиться спать на рассвете. Она уже чувствовала себя совершенно измученной.
На этот раз она даже не огорчилась, что Адам моментально заснул, даже не поцеловав ее. Когда же они последний раз занимались любовью, подумала она, лежа рядом, но не стала высчитывать дни: ей хотелось хотя бы немного отдохнуть. Но как раз в тот момент, когда она забылась сном, раздался стук в дверь:
– Катринка, Адам, вы уже спите?
Это был Томаш. Пока Адам поднимался с постели, с трудом соображая с похмелья, что происходит, Катринка быстро вскочила, набросила шелковый халат и побежала к двери.
– Что случилось?
– С Мартином плохо. Он заболел. – Томаш, с трудом передвигая ноги, вошел в комнату. Вид у него был совершенно удрученным. – Жужка звонила, пока вас не было. Я перезвонил ей. На это ушло уйма времени, – сказал он, и в голосе его слышалась тревога.
Катринка взяла его за руку и подвела к кожаному креслу со словами: «Проходи, садись». Потом обратилась к Адаму:
– Принеси немного коньяку.
Адам, который к этому времени уже встал, быстро подошел к бару и плеснул в стакан немного «Курвуазье».
– Вот, – сказал он Томашу. – Выпей.
Томаш залпом выпил коньяк и слегка закашлялся.
– Расскажи спокойно, что случилось, – попросил Адам.
Ему понадобилось больше часа, чтобы дозвониться до Праги по номеру, который был ему незнаком и оказался номером больницы, куда отвезли Мартина. Когда его наконец соединили с Жужкой, она сказала, что вскоре после того, как он уехал в Венецию, Мартин начал жаловаться на головную боль и головокружение. Она не придала этому сначала большого значения, думая, что у него просто грипп, пока он не начал плакать. Тогда она сразу повезла его в больницу, где ему сделали рентген и обнаружили опухоль мозга. Доброкачественная она или нет, врачи установить не смогли. Они также отказались делать операцию, ссылаясь на то, что у них нет ни необходимого оборудования, ни опыта для такого сложного хирургического вмешательства.
До утра все равно ничего нельзя было сделать, поэтому Катринка убедила Томаша попытаться немного отдохнуть и прилегла сама, но сон не шел, и в девять утра они с Томашем снова звонили в Прагу, пытаясь добиться того, чтобы переправить Мартина в США. Дождавшись, когда в Нью-Йорке наступит утро и можно будет беспокоить людей своими звонками, Катринка разбудила Робина и попросила его составить список лучших хирургов и больниц, в которых нейрохирургические операции были обычным делом; в это время Адам обзванивал знакомых сенаторов в Вашингтоне и просил их помочь преодолеть возможные бюрократические барьеры.
Пока их гости занимались сами собой, а светская жизнь Венеции шла своим чередом без их участия, Адам и Катринка за двое суток сумели все организовать. Опытный хирург Массачусетского нейрохирургического госпиталя в Бостоне, одного из лучших в стране, согласился сделать операцию. Адам и Катринка составили письменное обязательство правительству Чехословакии оплатить все расходы Гавличеков по проезду и лечению. Выездные визы уже были получены, въездные визы в США ждали их в посольстве в Праге. Личный самолет Грэхемов уже вылетел из Нью-Йорка, чтобы забрать Жужку и Мартина. Катринка и Томаш должны были вылететь в Париж и оттуда на «Конкорде» в Нью-Йорк, затем рейсовым самолетом в Бостон, где все должны были встретиться.
– Если я не вернусь до твоего отъезда, – сказала Катринка Адаму в аэропорту Венеции при прощании, – встретимся в Афинах.
– Не беспокойся об этом, – сказал он, стараясь ободрить ее, но это не придало ей бодрости. – Сейчас ты должна быть с ними. Самое главное – это здоровье Мартина. Позаботься о нем, Томаше и Жужке. Они нуждаются в тебе сейчас больше, чем я. – Он улыбнулся. – А с мамой и Клементиной я справлюсь сам, если надо будет. – «Конечно, он хочет, чтобы я была с ним, – утешала себя Катринка. – Он просто старается быть заботливым».
– Прости, что оставляю тебя с компанией гостей, – сказала она.
– Не беспокойся, – повторил он. – Мы прекрасно справимся без тебя.
– Вот это-то как раз меня и волнует больше всего, – сказала она, невесело улыбнувшись.
Он поцеловал ее со словами: «Я буду скучать без тебя».
– Спасибо тебе, – сказал Томаш, пожимая ему руку. Его глубоко посаженные темные глаза были красными после бессонной и тревожной ночи. Несмотря на загар, он казался бледным. – Я так благодарен тебе и Катринке…
– Я надеюсь, все обойдется. Мартин – крепкий мальчик.
– Ты бы не узнал его сейчас, – сказал Томаш, и его глаза наполнились слезами. – Он почти одного роста со мной.
Адам улыбнулся:
– Ты знаешь, мне только что пришло в голову, что бюрократы сделали один большой прокол.
– Какой? – занервничал Томаш, не понимая, почему Адам улыбается.
– Кажется, они забыли, что ты сейчас не в Чехословакии.
– О, Боже, – воскликнула Катринка, смеясь. – Адам прав. Они действительно забыли об этом, иначе Жужке никогда бы не дали разрешение на выезд. Теперь вы все свободны.
Даже Томаш засмеялся.
– Все будет отлично, – сказал Адам. – Можешь не сомневаться. Просто отлично.
Несколько часов провела Катринка вместе с Томашем и Жужкой в бостонском госпитале, ожидая результатов операции на мозге, которую делали четырнадцатилетнему Мартину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
– Это всегда тяжело, – продолжала Катринка, – даже если это к лучшему для всех.
– Между нами действительно все кончено, – откровенно сказала Сабрина.
Сметая всех на своем пути, она сделала стремительную карьеру, пройдя все должностные ступеньки в лондонской бульварной газете. Позже она уже стала подписывать свои материалы только одним именем. Ее колонка приобрела широкое, пожалуй, даже международное значение, такое, что если о вас в ней не упоминали, то это было равносильно ссылке. Все это время ее кроткий и уравновешенный муж, лишенный каких-либо честолюбивых устремлений, продолжал занимать скромную должность на Даунинг-стрит. Сабрина уже давно испытывала только скуку от общения с ним и всегда считала, что, даже не вмешиваясь в ее дела, он все равно мешал ей и хорошо бы от него избавиться. И все же ей нравилось при удобном случае показать, что у нее есть муж. Поэтому когда он ушел от нее к молодой хорошенькой сотруднице министерства иностранных дел, ее это очень задело.
– Но ты, конечно, права, это всегда очень непросто. Прости, мне нужно идти, – сказала она, поспешно удаляясь.
В конце концов, этот утомительный вечер закончился, и Грэхемы вместе со своими гостями вернулись на «Леди Катринку». Они возвращались по тем же темным каналам, когда на востоке небо уже начинало светлеть. Так будет продолжаться целую неделю, подумала Катринка, и ей постоянно придется ложиться спать на рассвете. Она уже чувствовала себя совершенно измученной.
На этот раз она даже не огорчилась, что Адам моментально заснул, даже не поцеловав ее. Когда же они последний раз занимались любовью, подумала она, лежа рядом, но не стала высчитывать дни: ей хотелось хотя бы немного отдохнуть. Но как раз в тот момент, когда она забылась сном, раздался стук в дверь:
– Катринка, Адам, вы уже спите?
Это был Томаш. Пока Адам поднимался с постели, с трудом соображая с похмелья, что происходит, Катринка быстро вскочила, набросила шелковый халат и побежала к двери.
– Что случилось?
– С Мартином плохо. Он заболел. – Томаш, с трудом передвигая ноги, вошел в комнату. Вид у него был совершенно удрученным. – Жужка звонила, пока вас не было. Я перезвонил ей. На это ушло уйма времени, – сказал он, и в голосе его слышалась тревога.
Катринка взяла его за руку и подвела к кожаному креслу со словами: «Проходи, садись». Потом обратилась к Адаму:
– Принеси немного коньяку.
Адам, который к этому времени уже встал, быстро подошел к бару и плеснул в стакан немного «Курвуазье».
– Вот, – сказал он Томашу. – Выпей.
Томаш залпом выпил коньяк и слегка закашлялся.
– Расскажи спокойно, что случилось, – попросил Адам.
Ему понадобилось больше часа, чтобы дозвониться до Праги по номеру, который был ему незнаком и оказался номером больницы, куда отвезли Мартина. Когда его наконец соединили с Жужкой, она сказала, что вскоре после того, как он уехал в Венецию, Мартин начал жаловаться на головную боль и головокружение. Она не придала этому сначала большого значения, думая, что у него просто грипп, пока он не начал плакать. Тогда она сразу повезла его в больницу, где ему сделали рентген и обнаружили опухоль мозга. Доброкачественная она или нет, врачи установить не смогли. Они также отказались делать операцию, ссылаясь на то, что у них нет ни необходимого оборудования, ни опыта для такого сложного хирургического вмешательства.
До утра все равно ничего нельзя было сделать, поэтому Катринка убедила Томаша попытаться немного отдохнуть и прилегла сама, но сон не шел, и в девять утра они с Томашем снова звонили в Прагу, пытаясь добиться того, чтобы переправить Мартина в США. Дождавшись, когда в Нью-Йорке наступит утро и можно будет беспокоить людей своими звонками, Катринка разбудила Робина и попросила его составить список лучших хирургов и больниц, в которых нейрохирургические операции были обычным делом; в это время Адам обзванивал знакомых сенаторов в Вашингтоне и просил их помочь преодолеть возможные бюрократические барьеры.
Пока их гости занимались сами собой, а светская жизнь Венеции шла своим чередом без их участия, Адам и Катринка за двое суток сумели все организовать. Опытный хирург Массачусетского нейрохирургического госпиталя в Бостоне, одного из лучших в стране, согласился сделать операцию. Адам и Катринка составили письменное обязательство правительству Чехословакии оплатить все расходы Гавличеков по проезду и лечению. Выездные визы уже были получены, въездные визы в США ждали их в посольстве в Праге. Личный самолет Грэхемов уже вылетел из Нью-Йорка, чтобы забрать Жужку и Мартина. Катринка и Томаш должны были вылететь в Париж и оттуда на «Конкорде» в Нью-Йорк, затем рейсовым самолетом в Бостон, где все должны были встретиться.
– Если я не вернусь до твоего отъезда, – сказала Катринка Адаму в аэропорту Венеции при прощании, – встретимся в Афинах.
– Не беспокойся об этом, – сказал он, стараясь ободрить ее, но это не придало ей бодрости. – Сейчас ты должна быть с ними. Самое главное – это здоровье Мартина. Позаботься о нем, Томаше и Жужке. Они нуждаются в тебе сейчас больше, чем я. – Он улыбнулся. – А с мамой и Клементиной я справлюсь сам, если надо будет. – «Конечно, он хочет, чтобы я была с ним, – утешала себя Катринка. – Он просто старается быть заботливым».
– Прости, что оставляю тебя с компанией гостей, – сказала она.
– Не беспокойся, – повторил он. – Мы прекрасно справимся без тебя.
– Вот это-то как раз меня и волнует больше всего, – сказала она, невесело улыбнувшись.
Он поцеловал ее со словами: «Я буду скучать без тебя».
– Спасибо тебе, – сказал Томаш, пожимая ему руку. Его глубоко посаженные темные глаза были красными после бессонной и тревожной ночи. Несмотря на загар, он казался бледным. – Я так благодарен тебе и Катринке…
– Я надеюсь, все обойдется. Мартин – крепкий мальчик.
– Ты бы не узнал его сейчас, – сказал Томаш, и его глаза наполнились слезами. – Он почти одного роста со мной.
Адам улыбнулся:
– Ты знаешь, мне только что пришло в голову, что бюрократы сделали один большой прокол.
– Какой? – занервничал Томаш, не понимая, почему Адам улыбается.
– Кажется, они забыли, что ты сейчас не в Чехословакии.
– О, Боже, – воскликнула Катринка, смеясь. – Адам прав. Они действительно забыли об этом, иначе Жужке никогда бы не дали разрешение на выезд. Теперь вы все свободны.
Даже Томаш засмеялся.
– Все будет отлично, – сказал Адам. – Можешь не сомневаться. Просто отлично.
Несколько часов провела Катринка вместе с Томашем и Жужкой в бостонском госпитале, ожидая результатов операции на мозге, которую делали четырнадцатилетнему Мартину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171