– Упрямый и своенравный! Что с тобой случилось? Расскажи мне!
– Сьюзан, – спокойно сказал он. – сейчас слишком поздно устраивать перепалку, как ты думаешь?
– Самый упрямый человек в этом мире! – воскликнула Сьюзан, но ярость уже оставила ее. Она приложила ладонь ко лбу. – О, Боже мой. О, Господи. Я не… Я не могу даже поверить, что это не сон.
– Ты должна смотреть на все моими глазами.
– Лейкемия. Когда ты об этом узнал?
– В январе. Я знал, что рано или поздно случится что-нибудь в этом роде. – Он мимоходом упомянул про опухоль в голове – это тоже, по его мнению, было связано с химикатами. – В госпитале для ветеранов мне сделали несколько анализов. Врачи хотели оставить меня там, но я не собирался лежать на кровати и ждать смерти. По крайней мере, я еще мог работать. Я хочу сказать, когда мне подворачивалась работа.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Клянусь Богом, это правда.
– Ну, такая уж мне выпала карта. А то, что случилось в банке – это моя собственная ошибка. Я дезертировал, Сьюзан, пустился на юг. Так мы говорили во Вьетнаме. Я завалил все дело, секунда – и уже ничего не вернешь. – Дэн нахмурился и уставился себе под ноги. – Я не хочу провести оставшееся мне время в тюрьме. Или, что еще хуже, в тюремном госпитале. Так что я не знаю, куда мне податься, зато точно знаю, что не могу вернуться назад. – Он вновь взглянул на нее. – Ты говорила Чеду о том, в каком я положении? – Сьюзан кивнула. – Ты очень рисковала, поехав сюда. Я знаю, для тебя это было нелегко, учитывая, кем я был раньше и все остальное. Но я просто не мог сказать ему всего несколько слов по телефону, а потом навсегда исчезнуть. Позволь мне взглянуть на него. Это будет самое лучшее, что ты могла бы для меня сделать.
– Он и твой сын тоже, – сказала она. – Ты имеешь право.
– Ты хочешь сказать, что я могу посидеть с ним несколько минут в машине? Только я и он?
Сьюзан кивком показала на “тойоту”. Дэн пошел к машине; сердце его бешено колотилось. Он открыл дверцу со стороны водителя и взглянул на мальчика.
Привет, Чед, – так собирался он начать, но сейчас не мог произнести ни слова. В свои семнадцать лет Чед был уже настоящим мужчиной. Рослый и широкоплечий – таким в его возрасте был и Дэн. Он так изменился по сравнению с фотографией, которая осталась у Дэна – она так и пропала в том придорожном мотеле, – что при взгляде на него у Дэна сжалось сердце. Лицо Чеда утратило детскую округлость и мягкость и обрело угловатость и твердость зрелости. Его песочного цвета волосы были коротко подстрижены, кожа покрыта ровным загаром. Дэн уловил запах туалетной воды; молодой человек, должно быть, побрился, прежде чем уехать с матерью из мотеля. Чед был одет в брюки защитного цвета и синюю с красным футболку, на его руках отчетливо выступали мускулы. Дэн подумал, что он, должно быть, много работал на воздухе – может быть, монтировал освещение или убирал дворы. Выглядел Чед замечательно, и Дэн понял, что все будет гораздо сложнее, чем он предполагал.
– Ты меня узнаешь? – спросил он.
– Как будто бы, – сказал Чед. Он помолчал, раздумывая. – А как будто и нет.
Дэн сел на водительское место, но оставил дверь приоткрытой, придерживаясь определенных правил учтивости. – Прошло много лет.
– Да, сэр, – сказал Чед.
– Этим летом ты работал?
– Да, сэр. Помогал мистеру Маккаллоу.
– И что же это была за работа?
– Он благоустраивает участки. И еще строит плавательные бассейны.
– Это хорошо. И ты помогаешь матери по дому?
– Да, сэр. Я занимаюсь стрижкой травы. Дэн кивнул. Чед говорил слегка нерешительно, а в его глазах виднелась подавленность. С другой стороны, внешне не было заметно никаких признаков умственной отсталости. Их сын родился – как утверждал адвокат – “необучаемым”. Это означало, что его мыслительные процессы шли с большим трудом, и задачи, требующие быстрого соображения, давались ему нелегко. И от этого ярость, которой был охвачен в те тяжелые годы Дэн и которая заставляла его проклинать Бога и набрасываться на Сьюзан, становилась еще сильнее. Теперь, когда время ее остудило, Дэн подумал о том, что оранж мог поразить и Чеда. Яд, просочившийся в Дэна, долгие годы дремал в его сперме, как зверь в клетке, и в конце концов нашел свою жертву. Ни в одном суде его подозрения не могли быть доказаны, но Дэн был уверен, что это правда – так же, как не сомневался в том, что ощущал тот серебристый дождь на собственной коже. Наблюдать за тем, как Чед старается упорядочить свои мысли, было то же самое, что смотреть, как кто-то с трудом пытается открыть ржавый замок. Чаще всего кулачки попадали в нужное место, но когда этого не случалось, лицо мальчика выражало отчаяние.
– А ты стал совсем взрослым, – сказал Дэн. – Вот уж истинно, время – вор.
– Сэр? – Чед нахмурился; абстрактное сравнение проскользнуло мимо его сознания.
Дэн потер ушибленные костяшки правой руки. Приближался самый важный момент.
– Мама говорила тебе, что я сделал?
– Да, сэр. Она сказала, что за вами гонится полиция. Поэтому они подходили к нашей двери.
– Верно. Ты, наверное слышал обо мне много плохого. Наверняка ты слышал, как люди говорили, будто я сошел с ума, что я пришел в этот банк с пистолетом и выбирал, кого бы убить, – Дэн говорил медленно и осторожно, не отрываясь глядя на сына. – Но я хотел сказать тебе, один на один, что это не правда. Я действительно стрелял и убил человека, но это был несчастный случай. Это произошло так быстро, что было больше похоже на страшный сон. Впрочем, теперь это не может служить мне оправданием. Такое не прощается. – Дэн помолчал, не зная, что сказать еще. – Я просто хотел, чтобы ты услышал об этом от меня, – добавил он наконец.
Чед отвернулся от него и сжал ладони, чтобы скрыть дрожь в руках.
– Этот человек… которого вы убили… Он сделал вам что-то плохое?
– Мне хотелось сослаться на это, но дело в том, что он всего лишь выполнял свою работу.
– Вы собираетесь сдаться?
– Нет.
Чед вновь повернулся к Дэну. Его взгляд стал еще напряженнее.
– Мама говорит, что вы не сможете убежать. Она говорит, что рано или поздно они вас найдут.
С минуту они сидели молча, не глядя друг другу в глаза. Наконец Дэн решился.
– Не такой уж я хороший отец, – начал он. Ему было трудно говорить об этом. – Внутри меня сидит что-то, чего нельзя выпускать наружу. Оно ослепляет меня и нагоняет страх. И я не настолько силен, чтобы просить о помощи. Когда твоя мать решила, что нам надо развестись, это было лучшее, что она могла сделать для нас всех. – Неожиданные слезы обожгли ему глаза, и Дэн почувствовал комок в горле. – Но не проходит и дня, чтобы я не думал о тебе. Я понимаю, что должен был бы позвонить или написать тебе письмо, но… Наверное, мне просто нечего было сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103