Его взгляд застыл, и когда он ухмыльнулся, она увидела у него во рту блеск серебряного зуба.
Сестра была слишком далеко. Джош еще только пробирался сквозь толпу. Человек с алым глазом стоял в трех футах, и Свон казалось, что все кружатся вокруг них в кошмарном медленном движении, что только она и этот человек стоят неподвижно. Она знала, что должна сама решить собственную судьбу, потому что не было никого, кто бы мог помочь ей.
И она чувствовала что–то еще в глазах этой маски, которую он носил, что–то за холодным змеиным блеском зла, что–то более глубокое… и почти человеческое. Она вспомнила, что видела то же самое в глазах Дяди Томми в тот вечер, когда он вырвал ее цветы, еще семь лет назад там, в Канзасе, на трейлерной автостоянке; это было что–то блуждающее, горячее, навеки скрытое от света и безумное, как тигр в темной клетке. Это была тупая надменность и ублюдочная гордость, глупость и ярость, разгоревшиеся до атомного пожара. Но также было что–то от маленького мальчика, потерявшегося и плачущего.
Свон его знала. Знала, что он делал и что он сделает. И в этот момент узнавания она подняла руку, коснулась его и предложила ему яблоко.
– Я прощаю вас,– сказала она.
Его улыбка скривилась, как отражение во вдруг разбившемся зеркале.
Он неуверенно моргнул, в его глазах Свон увидела огонь и жестокость, сжатую боль и человеческое страдание такое неистовое, что ее сердце чуть не разорвалось на кусочки. Он был весь как вопль, заключенный в ненадежную, слабую, дефектную вещь, скрежещущую за чудовищным фасадом. Она увидела, из чего он сделан, и поняла его очень хорошо.
– Возьмите,– сказала она ему, ее сердце колотилось, но она знала, что он на нее набросится при первых признаках страха. – Сейчас это можно.
Ухмылка исчезла. Глаза его перебегали с ее лица на яблоко и обратно, как метроном смерти.
– Возьмите,– подтвердила она, и кровь так отчаянно стучала у нее в голове, что она не могла себя слышать.
Он пристально смотрел ей в глаза – и Свон почувствовала, что он как будто замораживающим ледяным копьем прощупывает ее душу. Небольшие проколы туда и сюда, а потом темный просмотр ее воспоминаний. Как будто вторгаясь в каждый момент ее жизни, подхватывая и пачкая грязными руками, а потом отбрасывал. Но она уверенно и непоколебимо выдержала его взгляд и не отступила перед ним.
Яблоко снова привлекло его взгляд, и холодное прокалывание ледяной иглой, пронизавшее душу Свон, прекратилось. Она увидела, что глаза его что–то заволокло, а рот открылся, из этого рта выползла зеленая муха, которая слегка покружилась вокруг ее головы и упала в грязь.
Рука его стала подниматься, Медленно, очень медленно.
Свон смотрела и чувствовала, что она поднимается как голова кобры. Она ждала, что сейчас рука воспламенится. Но она не воспламенилась.
Его пальцы потянулись за яблоком.
И Свон увидела, что рука у него дрожит.
Он почти взял его.
Почти.
Другая его рука резко дернулась и схватила за запястье, отдернула назад и прижала под подбородок. Он издал задыхающийся стон, прозвучавший как ветер, прорывающийся по зубчатым стенам замка Ада, глаза его почти вылезли из орбит. Он отпрянул от Свон, зубы его заскрежетали и на мгновение он потерял контроль: один его глаз побледнел до голубого цвета, а на черной плоти проявились полосы белого пигмента. На правой щеке, как шрам, широко зиял второй рот, полный блестящих белых шишечек.
В его глазах была и ненависть, и ярость, и страстное желание того, чего никогда быть не может.
Он повернулся и побежал, и сразу же пропало временное оцепенение, и толпа снова закружилась вокруг Свон, подбирая остатки яблок.
Джош был уже в нескольких шагах, стараясь пробраться, чтобы защитить ее. Но все уже было в порядке, она это знала. Ей уже не нужна была защита.
Кто–то другой выхватил яблоко из ее рук.
Она смотрела в лицо Робина.
– Я надеюсь, что это для меня,– сказал он и улыбнулся, прежде чем откусить.
Он бежал по грязным переулкам Мериз Рест, с рукой зажатой под подбородком, и сам не знал, куда направляется. Рука была напряжена и дрожала, как будто стараясь освободиться по своей воле. Собаки убегали с его дороги, а потом он запутался в развалинах, упал в грязь, встал и, шатаясь, отправился дальше.
Если бы кто–нибудь видел его лицо, он бы был свидетелем тысячи превращений.
– Слишком поздно! – восклицал он про себя. – Слишком поздно! Слишком поздно!
Он предполагал зажечь ее прямо там, среди всех, и смеяться, глядя на ее пляску. Но посмотрев ей в глаза, увидел прощение и не смог этого вынести. Прощение даже для него.
Он собирался было взять яблоко; какой–то краткий миг он его хотел, как будто бы делая первый шаг по тесному коридору, который ведет к свету. Но потом ярость и боль вспыхнули в нем, и он почувствовал, что начинают качаться сами стены вселенной и стопориться колеса времени. Слишком поздно! Слишком поздно!
Но, он сказал себе, что ему никто не нужен, и ничто не нужно для того, чтобы выжить. Он уже многое стерпел и еще стерпит, это теперь его участь. Он всегда шел в одиночестве. Всегда один. Всегда…
С окраины Мериз Рест эхом донесся вопль, и те, кто его слышал, подумали, что с кого–то живьем снимают кожу.
Но большинство было занято тем, что собирали яблоки, ели их, смеясь и крича, и ничего не слышали.


Глава 71. Визит к Спасителю

Кольцо из факелов светилось в ночи, горя по периметру вокруг площадки для парковки в пятнадцати милях к югу от развалин Линкольна, штат Небраска. В центре площадки стоял комплекс кирпичных зданий, соединенных крытыми переходами, со световыми люками и вентиляторами, установленными в плоских крышах. На одном из зданий, которое выходило на шоссе номер 77 с южной стороны, была надпись из ржавых металлических букв, название какого–то магазина, которые гласили: “Сарсапарь”.
На западном краю площадки дважды вспыхнули фары “Джипа”. Примерно через двадцать секунд последовала ответная двойная вспышка фар пикапа–грузовика с бронированным ветровым стеклом, припаркованного у одного из входов на площадку.
– Это сигнал,– сказал Роланд Кронингер. – Пойдем.
Джад Лаури медленно вел “Джип” по площадке по направлению к фарам, которые становились все ближе по мере того как пикап приближался. Шины, двигаясь по кирпичам, издавали резкий звук по кускам железа, старым костям и другим обломкам, которые устилали засыпанный снегом бетон. На сиденье позади Роланда сидел солдат с автоматической винтовкой, у Лаури в кобуре на плече был пистолет калибра 9 мм, но Роланд был не вооружен. Он следил, как постепенно сокращалось расстояние между машинами. И у “Джипа”, и у грузовика на радиоантеннах развевались белые куски ткани.
– Они никогда не выпустят вас отсюда живым,– сказал почти небрежно Лаури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122