А ведь эти женщины в молодости были очень хорошенькими, а их мужья, по мнению Клариссы – страшными уродами. Да и горячо любящий ее отец тоже был частенько несправедлив к ее матери, своей жене. Служанки рассказывали, что граф, который был старше жены на двадцать лет, жутко ревновал свою очаровательную супругу к каждому молодому рыцарю. Кларисса частенько видела мать с заплаканными глазами. Сейчас, когда ее не стало, девушка с глубоким состраданием думала о судьбе этой прелестной женщины. Получила ли она хоть немного счастья в своей безрадостной жизни? Кларисса догадывалась, что ее мать не любила отца, сурового и жестокого Эдмонда де Мелана, и скандалы возникали из-за ее отказа графу в супружеской близости. Еще в детстве она подслушала, как мама жаловалась своей сестре Мари, как невыносимы ей эти самые супружеские обязанности – родила, мол, она своему графу троих детей, один, правда, умер в детстве, и хватит, пусть оставит ее в покое. И мать с такой неприязнью рассказывала о тяжелых женских обязанностях, что у маленькой девочки навсегда сложилось мнение, что это неприятно и довольно болезненно для женщины. Поразмыслив, юная девушка решила вообще не выходить замуж, а остаться незамужней. Тут, в родном доме, ее никто не обидит, не принудит к этим неприятному брачному долгу, она будет спокойно жить с родителями и братом в родном замке. Но жизнь внезапно полетела кувырком – Ричард повредил позвоночник, погибли родители, и в одночасье хрупкая молодая девушка стала графиней де Мелан. Ей пришлось вершить суд в графстве, принимать ответственные решения, распределять доходы. Клариссе показалось, что у нее все хорошо получается – ее уважают и считают достойным сюзереном. Графине нравилось ее новое положение, и девушка не считала, что ей следует что-то менять в жизни. Она гордилась собой и не хотела отдавать власть какому-то постороннему человеку. Юная графиня не желала понимать простых вещей – она жила в жестоком мужском мире, и никто не позволил бы женщине, да еще такой молодой, единолично управлять графством, пусть даже у нее это получалось не хуже, чем у мужчины. Слишком сильная вражда была между Нормандией и крупными франкскими феодалами, чтобы они позволили мирно существовать маленькому независимому графству, с женщиной в качестве сеньора.
Новобрачная напряженно сидела за богато накрытым праздничным столом, где все пирующие, даже ее гости, поздравляли ее нежеланного мужа с успешным «захватом» графства Мелан. Досада и неприязнь к развязному норманну душили графиню, она лихорадочно обдумывала планы освобождения графства из цепких мужских лап. А радостный нормандец вернулся со двора и принимал поздравления от своих громогласных соотечественников по случаю столь успешной, как они говорили, «боевой кампании». Северяне восхищались красивой победой хевдинга над соперником.
С веселыми шутками, обсуждая результаты справедливого суда по поводу судьбы бочонка, гости опять потянулись в зал к праздничному столу. Переживать по поводу нехватки угощений не приходилось. В замке было достаточно припасов, и к тому же и на драккарах лежало множество бочонков, туш, корзин и мешков с припасами, привезенных нормандцами. Кларисса молча наблюдала за буйным весельем, охватившем гостей. Сама новобрачная не разделяла общей радости. Пьяные бородатые лица, развеселившиеся от такого количества мужчин дамы, музыка и звон посуды – все как будто находилось в другом мире. Многое из произносимых речей девушка или не понимала, или, не слушая, пропускала мимо ушей. Молодая графиня вяло улыбалась в ответ на приветливые возгласы и поздравления – ее мысли были далеко.
Этот хевдинг ворвался в ее жизнь, нагло и нежданно-негаданно. Он захватил все вокруг: и ее дом, и ее слуг, и весь замок. Его дружина расположилась по-хозяйски в замке, как будто теперь это было их родное селение в далеком Олесунфьорде. Викинги заполнили все вокруг своими вещами, оружием, снаряжением. Они устроили пир по своим нормандским обычаям с неудержимой попойкой, грубой бранью и могучими песнями.
– Кузина, а твой варвар очень красив! – С завистью процедила Матильда, сидевшая рядом с новобрачной. Кларисса, занятая своими горькими мыслями, подняла голову и посмотрела на своего вновь усевшегося рядом с ней, раскрасневшегося мужа. Тот действительно хорошо выглядел – за такое короткое время он успел принять ванну и переодеться. Квадратный подбородок был гладко выбрит, чистые пшеничные волосы сзади коротко подстрижены, а впереди падали на лоб упругими прядями. Нарядная пунцовая туника, из-под которой выглядывала расшитая золотыми нитями белая шелковая рубашка, неширокие темно-красные штаны, заправленные в мягкие узорчатые сапоги из сафьяновой кожи – бесстыжий захватчик был прекрасно одет.
«Ишь ты, как они ему услужили! Ванну быстро организовали! – с острой неприязнью подумала о своих слугах Кларисса, – уже начали угождать новому господину, а ведь так клялись ей в верности»! – Острое чувство одиночества и обиды опять захлестнуло ее.
От норманна приятно пахло свежим запахом душистого мыла и каким-то чувственным, только ему свойственным мужским запахом. Ее удивило, насколько сильно ощущает она его присутствие. Это привело ее в смятение, и девушке захотелось поскорее встать из–за стола, оказаться подальше от норвежца, тем более что все свое внимание хевдинг уделял герцогу и соплеменникам. Стараясь не обратить на себя внимания, она осторожно встала с кресла и постаралась, как можно тише его отодвинуть, хотя это было излишним – в зале стоял такой шум, что никто бы ничего не услышал.
– Куда ты? – Ингмар повернулся к ней и придержал за руку. Оказалось, что нормандец потихоньку за ней наблюдает.
– К себе в комнату. Я очень устала. Тут и без меня прекрасно все веселятся.
– Не стоит так поступать. Это невежливо по отношению к гостям. Еще час-другой – и мы вместе уйдем в спальню. Ты ведь обиделась, что я тебе не уделяю внимания? Но в Норвегии, на пирах, мужчины всегда так веселятся – такая уж у них привычка, поскольку они чаще находятся в мужском обществе, чем в женском. Наши женщины привыкли и не сердятся. У них тоже есть свои развлечения. А франки, конечно, намного больше прыгают подле дам.
– Я не сержусь. На что я могу еще обижаться после сегодняшнего дня? Но я страшно измучена, разреши мне уйти. А насчет франков… Просто они больше любят женщин, чем норманны.
– Тебе придется еще немного потерпеть! Что же касается любви? Я тебе сегодня ночью докажу, что мы, норвежцы, умеем любить женщин. Но на показ мы свои чувства не выставляем! – он силой усадил ее в кресло, а сам подсел поближе к герцогу. Разговор шел о каких-то очень важных для Нормандии делах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66