Но в Африке совершенно необузданная природа, которая опрокидывает даже самые продуманные планы. В данном случае это были дожди — из-за них наше пребывание в кратере затянулось на шесть месяцев. В период так называемых коротких дождей, с ноября по январь, пролилось столько воды, что и старожилы такого не упомнят, а затяжные дожди, продолжавшиеся до апреля — мая, наводили на мысль о потопе. К концу марта река Мунге несколько раз выходила из берегов и уровень озера катастрофически повышался. На большей части равнин солнце поблескивало в водах этого нового потопа; нечего было и думать о переездах с места на место.
Гуго, Паркеру и Бену приходилось прилагать титанические усилия, даже чтобы добраться до шакальей норы; они часами вытаскивали машину из одной грязевой ловушки, чтобы тут же угодить в другую. Собственно говоря, почти месяц мы были совершенно отрезаны от внешнего мира — обе дороги к гребню кратера скрылись под водой. Конечно, в случае острой необходимости мы сумели бы выбраться, но это означало, что пришлось бы идти пешком, бросив на произвол судьбы все наше имущество.
С прекращением дождей жаркое солнце быстро подсушивает короткую густую траву равнин и большинство травоядных начинают передвигаться к холмистым пастбищам на восточном краю кратера. Первыми в путь обычно отправляются зебры, которые пасутся в высокой траве, за ними следуют гну, а после них на самую низкую траву переходят стада газелей Томсона и Гранта.
Животный мир кратера отнюдь не напоминает «затерянный мир». Стада животных часто длинными цепочками взбираются по крутым склонам, обновляя издавна проложенные звериные тропы. За пределами кратера встречаются крутые леса, гористые отроги и открытые степи, по которым кочуют немногочисленные группы племени масаи. Это красивые люди, величавые и статные, с тонкими чертами лица и кожей бледно-медного цвета; традиции этого племени до сих пор успешно противостоят расслабляющему влиянию западной цивилизации. Как и многочисленные поколения их предков, они бродят по равнинам и предгорьям, и стада коров, овец и коз пасутся бок о бок с дикими животными. Масаи издавна и вполне заслуженно славятся своим бесстрашием. В прежние времена — до того как это было запрещено законом — юноше нечего было надеяться раздобыть жену, прежде чем он не примет участие в охоте на льва, вооружившись только копьем и щитом. Конечно, сторонники охраны природы должны радоваться запрету этого древнего обычая, но всякий, кому случалось видеть атаку разъяренного льва, знает, какое мужество проявляет юноша, выходящий на поединок с ним.
Гуго и я подружились со многими охотниками-масаи, мы полюбили людей этого племени — они не только бесстрашны, но и очень приветливы, добры, великодушны и души не чают в своих детях. К тому же многие из них досконально знают местность и диких животных — это вполне естественно, потому что сами они живут в такой близости к природе. Мы непременно заезжали в деревню, когда искали где-нибудь в окрестностях редких животных, и часто получали от масаи неоценимые сведения.
К северо-западу от Нгоронгоро на сотни километров простираются покрытые травой степи, их прорезает тридцатикилометровое ущелье Олдувай, которое стало знаменитым после раскопок Луиса Лики и его жены. Там был найден Zinjanthropus (прозванный человеком-щелкунчиком) и позднее Homo habilis; земля сохранила его каменные орудия и остатки животных, на которых он охотился. Здесь же Лики откопал фундаменты и стены жилищ — несомненно, древнейших человеческих построек. За ущельем Олдувай снова тянутся равнины, где можно ехать километр за километром, не встречая ни единого деревца. Ближе к въезду в знаменитый национальный парк Серенгети низкая трава сменяется более высокой по мере того, как меняется характер почвы, но равнина простирается и дальше, и лишь километрах в ста от Нгоронгоро извивается среди акаций река Серонера.
Южная граница национального парка Серенгети узкой петлей захватывает включенное в территорию парка небольшое содовое озеро Лгарья. Здесь-то мы и устроили свой второй дом в зарослях, лагерь под тенистыми акациями, отражающимися в воде. Озеро Лгарья иногда называют Ндуту. Оба эти названия на языке масаи имеют очень сходное и очень славное значение — это мирное место, священная обитель, которую не смеют осквернять своим присутствием шумные люди. Мне непонятно, как можно так много выразить одним словом, но именно это объяснение дали нам местные жители.
Озеро лежит в нешироком кольце акаций и колючих кустарников, а за ними снова до самого горизонта тянутся равнины, по которым гуляет ветер. Когда мы приехали сюда, собираясь приступить к тщательному изучению гиеновых собак, — это было в феврале, — равнины вокруг просто кишели стадами мигрирующих зебр и гну. Нигде в целом мире в наше время не увидишь таких неисчислимых стад, как в Серенгети в период ежегодной миграции, когда стада за стадами движутся по свежей зелени равнин. Это движение начинается одновременно с наступлением периода дождей: стада, рассыпанные по зарослям на севере и западе парка близ постоянных запасов воды, объединяются и начинают двигаться несколькими плотными колоннами, которые тянутся по дороге к равнинам с более низкой травой. Там животные задерживаются, откармливаются и телятся; это продолжается до конца сезона дождей. Потом, когда земля подсыхает, стада откочевывают обратно в заросли и рассеиваются. В общем, в этих миграциях ежегодно участвуют более миллиона травоядных, примерно половина из них — газели Томсона и Гранта, около трехсот пятидесяти тысяч гну и сто восемьдесят тысяч зебр.
Несколько недель, пока стада паслись невдалеке от нашего лагеря, жизнь наша протекала под постоянный аккомпанемент басовитого мычания и фырканья гну и диких отрывистых криков зебр, которые напоминают учащенные истерические вопли осла. Великолепие и простор этой свободной, неоскверненной земли, простирающейся на сотни километров, закаты и восходы солнца над равнинами, черными от тысячных стад, львиный рык и жуткий воющий хохот гиен по ночам — этого я никогда не забуду.
Для хищников, обитающих на равнинах, появление стад возвещает о наступлении периода изобилия. И хотя некоторые львы, гепарды, гиены и шакалы чрезвычайно редко или вообще никогда не покидают своих четко очерченных охотничьих территорий, другие представители тех же видов извлекают максимальную пользу из благословенного периода миграций, провожая стада на каком-нибудь отрезке пути. В разгар миграции плотоядный хищник может вообще не утруждать себя охотой. Гну и зебры идут в таком множестве, что отдельные особи гибнут естественной смертью, и падальщики, пикирующие с неба, тут же выдают место, где можно пообедать на дармовщинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63