.. важно видеть, что тотальный характер работы нарушает как коллективные, так и индивидуальные границы и что он является тем истоком, с которым связано всякое продуктивное содержание нашего времени" [183].
182 Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 163-164.
183 Там же. С. 168-171.
154
Этот фрагмент из работы Юнгера определяет общий фон формирования человека нового склада, пришедшего на смену бюргерскому индивиду, "человека массы". Юнгер пишет, что зарождение этого типа можно было видеть еще на полях сражений Первой мировой войны. Эта война (война также нового типа) создала новый образ "механической смерти". Какой бы сильной не была человеческая воля, какими бы моральными и духовными ценностями не руководствовались люди, идущие в бой, навстречу этой "механической смерти" они бессильны, потому, что свободной воли, образования, вдохновения, опьяняющего презрения к смерти недостаточно для того, чтобы преодолеть и опровергнуть такую вещь, как "пулемет". Эту смерть не мог преодолеть индивид как представитель слабеющих и обреченных на гибель порядков, ее преодолел человек нового склада. Эти люди, согласно Юнгеру, продемонстрировали достойные наилучших традиций образцы высочайшей дисциплины сердца и нервов образцы предельного, трезвого, словно выкованного из металла хладнокровия, которое позволяет героическому сознанию обращаться с телом как с чистым инструментом и, преступая границы инстинкта самосохранения, принуждать его к выполнению ряда сложных операций [184].
184 См.: Там же. С. 178-179.
Особое внимание, пишет Юнгер, следует обратить на то, что эти носители новой боевой мощи становятся заметны только на поздних стадиях войны и что их отличие от прежних сил проявляется в той мере, в какой разлагается армейская масса, сформированная по принципам XIX в.: "Изменилось и лицо, которое смотрит на наблюдателя из-под стальной каски или защитного шлема. В гамме его выражений, наблюдать которые можно, к примеру, во время сбора или на групповых портретах, стало меньше многообразия, а с ним и индивидуальности, но больше четкости и определенности единичного облика. В нем проявилось больше металла, оно словно покрыто гальванической пленкой, строение костей проступает четко, черты просты и напряжены. Взгляд спокоен и неподвижен, приучен смотреть на предметы в ситуациях, требующих высокой скорости схватывания.
155
Таково лицо расы, которая начинает развиваться при особых требованиях со стороны нового ландшафта и которая представлена единичным человеком не как личностью или индивидом, а как типом" [185].
Согласно Юнгеру, в послевоенное время, уже не на полях сражений, а в условиях городской жизни этот процесс формирования нового человека наблюдается не менее отчетливо. При этом философ характеризует его как "процесс обеднения". Первое впечатление о человеке нового типа - это впечатление некоторой пустоты и однообразия.
Продолжая живописать представителя нового человеческого типа, Юнгер отмечает: "Что прежде всего бросается в глаза чисто физиогномически, - это застывшее, напоминающее маску выражение лица, раз и навсегда приобретенное и в то же время подчеркнутое и усиленное внешними средствами, скажем, отсутствием бороды... О том, что в этом сходстве с маской, наводящем в случае мужчин на мысль о металле, а в случае женщин - о косметике, проявляется некий весьма важный процесс, можно заключить уже из того, что оно способно стереть даже те очертания, благодаря которым можно физиогномически распознать половую принадлежность. Не случайна, кстати сказать, та роль, которую маска с недавнего времени начинает играть в повседневной жизни. Она в разном виде появляется в тех местах, где проступает специальный характер работы, - в виде противогазной маски, которой стремятся обеспечить все население, в виде маски, предохраняющей лицо во время спортивных состязаний или при высоких скоростях, какой обладает каждый водитель, в виде защитной маски для работы в помещениях, где существует опасность излучения, взрыва или наркотического отравления. Стоит предположить, что на долю маски выпадут еще совершенно иные задачи, чем можно сегодня догадаться, - скажем, в связи с развитием фотографии, которое может возвести ее в ранг оружия для политических атак. Изучать эту маскоподобную внешность можно не только по физиономии единичного человека, но и по все его фигуре. Так, можно наблюдать, что большое внимание уделяется формированию тела, и притом совершенно определенному, планомерному формированию - тренировке" [186].
185 Юнгер Э. Указ. соч. С. 179-180.
186 Там же. С. 191-192.
156
Желая обозначить особенности выделенного им типа, Юнгер сопоставляет его с индивидом - бюргером. Философ говорит, что это сопоставление лучше всего начать с отношения человека к числу: "В XIX веке единичный человек изменчив, а масса постоянна, тогда как в XX веке, напротив, единичный человек постоянен, а формы, в которых он является, обнаруживают большую изменчивость. Это связано с тем, что потенциальная энергия жизни требуется во все возрастающей мере, - а это предполагает минимальную степень сопротивления со стороны единичного человека. Масса по сути своей лишена гештальта [187], поэтому оказывается достаточным чисто теоретического равенства индивидов, подобных кирпичам, из которых она слагается. Напротив, органическая конструкция XX века представляет собой кристаллическое образование, поэтому от выступающего в ее рамках типа она в совершенно иной степени требует структурной оформленности. Жизнь единичного человека становится из-за этого более однозначной, более математической. Поэтому не стоит уже удивляться, что число, а именно точная цифра, начинает играть в жизни все большую роль; это связано с характером типа, который подобен маске и о котором уже заходила речь" [188].
187 Гештальт у Э. Юнгера - сложное многозначное понятие. Сам Юнгер в заключении к этой работе (ее обзоре) писал: "Гештальтом мы называем высшую, смыслопридающую действительность. Явления получают значение символов, представителей, оттисков этой действительности. Гештальт - это целое, которое охватывает больше, чем сумму своих частей. Это большее мы называем тотальностью". (Там же. С. 423).
188 Там же. С. 218.
Соответственно изменяются и средства идентификации. Для того чтобы установить тождественность собственного Я, индивид, согласно Юнгеру, обращается к ценностям, которые отличают его от других, - т.е. к своей индивидуальности. Тип, напротив, выказывает стремление отыскать признаки, лежащие за пределами единичного существования. "Так мы сталкиваемся, - пишет Юнгер, - с математической, "научной " характерологией, например, расовыми исследованиями, простирающи
157
мися вплоть до измерения и исчисления кровяных телец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
182 Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 163-164.
183 Там же. С. 168-171.
154
Этот фрагмент из работы Юнгера определяет общий фон формирования человека нового склада, пришедшего на смену бюргерскому индивиду, "человека массы". Юнгер пишет, что зарождение этого типа можно было видеть еще на полях сражений Первой мировой войны. Эта война (война также нового типа) создала новый образ "механической смерти". Какой бы сильной не была человеческая воля, какими бы моральными и духовными ценностями не руководствовались люди, идущие в бой, навстречу этой "механической смерти" они бессильны, потому, что свободной воли, образования, вдохновения, опьяняющего презрения к смерти недостаточно для того, чтобы преодолеть и опровергнуть такую вещь, как "пулемет". Эту смерть не мог преодолеть индивид как представитель слабеющих и обреченных на гибель порядков, ее преодолел человек нового склада. Эти люди, согласно Юнгеру, продемонстрировали достойные наилучших традиций образцы высочайшей дисциплины сердца и нервов образцы предельного, трезвого, словно выкованного из металла хладнокровия, которое позволяет героическому сознанию обращаться с телом как с чистым инструментом и, преступая границы инстинкта самосохранения, принуждать его к выполнению ряда сложных операций [184].
184 См.: Там же. С. 178-179.
Особое внимание, пишет Юнгер, следует обратить на то, что эти носители новой боевой мощи становятся заметны только на поздних стадиях войны и что их отличие от прежних сил проявляется в той мере, в какой разлагается армейская масса, сформированная по принципам XIX в.: "Изменилось и лицо, которое смотрит на наблюдателя из-под стальной каски или защитного шлема. В гамме его выражений, наблюдать которые можно, к примеру, во время сбора или на групповых портретах, стало меньше многообразия, а с ним и индивидуальности, но больше четкости и определенности единичного облика. В нем проявилось больше металла, оно словно покрыто гальванической пленкой, строение костей проступает четко, черты просты и напряжены. Взгляд спокоен и неподвижен, приучен смотреть на предметы в ситуациях, требующих высокой скорости схватывания.
155
Таково лицо расы, которая начинает развиваться при особых требованиях со стороны нового ландшафта и которая представлена единичным человеком не как личностью или индивидом, а как типом" [185].
Согласно Юнгеру, в послевоенное время, уже не на полях сражений, а в условиях городской жизни этот процесс формирования нового человека наблюдается не менее отчетливо. При этом философ характеризует его как "процесс обеднения". Первое впечатление о человеке нового типа - это впечатление некоторой пустоты и однообразия.
Продолжая живописать представителя нового человеческого типа, Юнгер отмечает: "Что прежде всего бросается в глаза чисто физиогномически, - это застывшее, напоминающее маску выражение лица, раз и навсегда приобретенное и в то же время подчеркнутое и усиленное внешними средствами, скажем, отсутствием бороды... О том, что в этом сходстве с маской, наводящем в случае мужчин на мысль о металле, а в случае женщин - о косметике, проявляется некий весьма важный процесс, можно заключить уже из того, что оно способно стереть даже те очертания, благодаря которым можно физиогномически распознать половую принадлежность. Не случайна, кстати сказать, та роль, которую маска с недавнего времени начинает играть в повседневной жизни. Она в разном виде появляется в тех местах, где проступает специальный характер работы, - в виде противогазной маски, которой стремятся обеспечить все население, в виде маски, предохраняющей лицо во время спортивных состязаний или при высоких скоростях, какой обладает каждый водитель, в виде защитной маски для работы в помещениях, где существует опасность излучения, взрыва или наркотического отравления. Стоит предположить, что на долю маски выпадут еще совершенно иные задачи, чем можно сегодня догадаться, - скажем, в связи с развитием фотографии, которое может возвести ее в ранг оружия для политических атак. Изучать эту маскоподобную внешность можно не только по физиономии единичного человека, но и по все его фигуре. Так, можно наблюдать, что большое внимание уделяется формированию тела, и притом совершенно определенному, планомерному формированию - тренировке" [186].
185 Юнгер Э. Указ. соч. С. 179-180.
186 Там же. С. 191-192.
156
Желая обозначить особенности выделенного им типа, Юнгер сопоставляет его с индивидом - бюргером. Философ говорит, что это сопоставление лучше всего начать с отношения человека к числу: "В XIX веке единичный человек изменчив, а масса постоянна, тогда как в XX веке, напротив, единичный человек постоянен, а формы, в которых он является, обнаруживают большую изменчивость. Это связано с тем, что потенциальная энергия жизни требуется во все возрастающей мере, - а это предполагает минимальную степень сопротивления со стороны единичного человека. Масса по сути своей лишена гештальта [187], поэтому оказывается достаточным чисто теоретического равенства индивидов, подобных кирпичам, из которых она слагается. Напротив, органическая конструкция XX века представляет собой кристаллическое образование, поэтому от выступающего в ее рамках типа она в совершенно иной степени требует структурной оформленности. Жизнь единичного человека становится из-за этого более однозначной, более математической. Поэтому не стоит уже удивляться, что число, а именно точная цифра, начинает играть в жизни все большую роль; это связано с характером типа, который подобен маске и о котором уже заходила речь" [188].
187 Гештальт у Э. Юнгера - сложное многозначное понятие. Сам Юнгер в заключении к этой работе (ее обзоре) писал: "Гештальтом мы называем высшую, смыслопридающую действительность. Явления получают значение символов, представителей, оттисков этой действительности. Гештальт - это целое, которое охватывает больше, чем сумму своих частей. Это большее мы называем тотальностью". (Там же. С. 423).
188 Там же. С. 218.
Соответственно изменяются и средства идентификации. Для того чтобы установить тождественность собственного Я, индивид, согласно Юнгеру, обращается к ценностям, которые отличают его от других, - т.е. к своей индивидуальности. Тип, напротив, выказывает стремление отыскать признаки, лежащие за пределами единичного существования. "Так мы сталкиваемся, - пишет Юнгер, - с математической, "научной " характерологией, например, расовыми исследованиями, простирающи
157
мися вплоть до измерения и исчисления кровяных телец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131