А потому Пер, моя тетя Пер, пригласила ее к себе. — Он сказал мне по-эттински: — Они бросили кости, и Пер выпала наименее счастливая комбинация. Без всяких сомнений по велению Богини. Апци с бабушкой не совладала бы, и было бы очень жаль, если бы Сей утратила свой приятный характер.
— А нельзя сказать все это по-английски? — спросила Анна.
— Нет, — ответил Эттин Гварха. — Извините, мэм Перес. Я невежлив. Она привыкла быть с другими людьми, и мои тетки подумали, что лучше не оставлять ее в доме Пер в окружении только младших членов семьи.
— Она бы скушала их вместо завтрака, — заметил я.
— И потому вы привезли ее сюда?
— Да, вероятно, она скушает вместо завтрака нас.
Генерал бросил на меня свирепый взгляд.
— Не вводи в заблуждение Перес Анну и не клевещи на людей, которые давали тебе приют более двадцати лет. Мы не… Как называются пожиратели себе подобных?
— Капиталисты, — сказала Анна.
— Это точно? — Эттин Гварха обернулся ко мне.
— В таком контексте вернее были бы «каннибалы».
— Ха!
После этого мы некоторое время ждали в молчании. Я смотрел на свои ноги. В одном носке на обычном месте у большого пальца намечалась дырка. Странно, какие и когда замечаешь мелочи. Вроде гобелена в коридоре у входа. Стоило закрыть глаза, и я словно опять его увидел: большой, квадратный, винно-красный трактор, женщина, точно серо-голубая колонна. Она держала гаечный ключ, совсем такой же, как простые гаечные ключи на Земле. Я пользовался таким, когда был мальчишкой.
Наконец Эттин Гварха сказал по-английски:
— Почему люди рассказывали тебе секреты?
Я открыл глаза.
— Потому что я умею слушать. Не все время, но часто.
— Тогда почему ты не слушал меня, когда я велел тебе держаться сзади?
— Я должен был что-то сделать. Надежда только в действии.
— Что-что?
— Цитата. Из одного земного философа.
Он нахмурился.
— Это же абсолютно неверно. Такое мнение широко распространено среди человеков?
— Но почему неверно? — спросила Анна.
Я заметил, что он переменил позу и уселся поудобнее, готовясь к разговору на свою любимую тему — о морали.
— У всего есть следствия: у бездействия как и у действия. Но обычно не делать ничего лучше, чем делать что-то, и меньше — лучше, чем больше. Сказать, что действие — основание для надежды, значит, подталкивать людей, глупцов, вроде Ники, метаться и делать что-то, что угодно, лишь бы не сносить терпеливо отчаяние.
Он помолчал.
— Из этого вовсе не следует, что мы должны бездельничать. Нужных дел очень много, это очевидно. Но нам следует соблюдать осторожность, особенно когда мы предпринимаем что-то новое. Богиня дала нам разум, чтобы мы думали о том, что делаем, и дала нам способность отличать хорошее от дурного. Большего мы ждать от нее не должны. Она не станет спасать нас от последствий наших глупостей. Необходимы же — всегда необходимы — терпение, настойчивость, осмотрительность и доверие. Мы должны верить, что вселенная знает, что она делает, и что другие люди не обязательно глупы.
— Но вы же не доверяете Нику, правда? — спросила Анна.
Гварха открыл было рот, но ничего не сказал, так как заговорил воздух: Эттин Пер позвала нас всех в комнату с пустыми стенами.
Мы вошли — Анна первая, за ней Гварха и, наконец, я. Женщины посмотрели на нас. Пер сказала:
— Ники, будешь переводить. Скажи женщине Переса, чтобы она села рядом со мной.
Мы с Гвархой заняли наши прежние места, и круг замкнулся — свободных кресел больше не осталось.
— Представляю я, — сказал Гварха мягким басом. Скрытая резкость исчезла. Ярость улеглась. Возможно, он устал, как Анна, как старая дама, которая словно поникла.
Однако едва представления завершились, Петали выпрямилась и заговорила.
— Мы нашли решение трех проблем. Остается первая впереди. Это ты, Перес Анна.
Я перевел.
— Вы сказали, что мне не причинят вреда, — возразила Анна. — И я бы хотела узнать про Никласа. Что будет с ним.
— Ты понимаешь, как это серьезно? — спросила Петали. — Он сообщил тебе информацию, которую мы — наши мужчины — не предназначали для человеков. Будь он из Людей, Эттин Гварха попросил бы его убить себя. И он сам бы это предложил, не дожидаясь, чтобы его просили.
Старуха замолчала, и я перевел. Анна заметно испугалась.
— Если о случившемся станет известно, он умрет. Неизбежно, — сказала Петали. — Если мы сумеем сохранить все в тайне внутри семьи, то, думаю, нам удастся спасти Ники.
— Это правда? — спросила Анна.
— Более или менее, — ответил я. — Но не забудьте, Эттин Петали рассчитывает заключить сделку. Какого рода, я пока не знаю.
— Поосторожнее, — сказал генерал по-эттински.
— Чего вы хотите? — спросила она у старухи.
— Мы хотим, чтобы ты молчала. Не говори про это ничего другим человекам.
— Обещать я не могу, — сказала Анна. — Если меня заберет военная разведка, я расскажу все, что мне известно.
— Жаль, что она не мужчина, — заметила старуха, когда услышала перевод. — Несчастный случай, и все.
— Но не с женщиной же, матушка! — поторопилась сказать Эттин Сей.
— Я еще не впала в слабоумие и знаю правила достойного поведения.
Вмешалась Эттин Пер.
— Нам придется устроить так, чтобы вы пока остались тут. Если вы пойдете нам навстречу, это будет можно организовать. Мы будем настаивать на прямых переговорах с вами.
— И как долго? — спросила Анна.
— Мы не знаем, — ответила Пер. — Но помните, положение очень опасное. Если вы откажетесь, Ники почти наверняка умрет, Эттин Гварху оттеснят назад. Человечеству придется иметь дело с сыном Лугалы и его омерзительной матерью. Если они возьмут на себя переговоры, война неизбежна. А Ники сказал вам, что человечество в ней не победит?
Я перевел.
— Ник? — сказала Анна.
— Как вы можете меня спрашивать? Я ведь между молотом и наковальней, и мне трудно быть объективным.
Она выжидающе промолчала, и генерал сказал:
— Дело может обернуться менее скверно, чем предполагают мои тетки, но не думаю, что оно обернется хорошо, если на меня падет тень, а так и будет, стоит этой истории дойти до посторонних ушей.
Гварха всегда так четко сознает свою важность!
— Мы просим год или два, — сказала Эттин Сей по-английски. — Думаем, этого достаточно.
— И вы просите, чтобы я действовала на вашей стороне против собственной расы? — сказала Анна.
— Да, — ответила Эттин Сей.
— Ники почти наверное прав, — сказал генерал. — Если начнется война, мы будем вынуждены объявить вас нелюдьми. Если вы люди, мы не сможем отступить от правил войны. Но вы несомненно их нарушите, и тогда нас ждет уничтожение. И не только здесь на периметре, это мы еще выдержали бы, но и в самом центре. И чтобы выжить, чтобы спасти наши родные очаги, нам придется вступить с вами в борьбу, точно с… — Последнее слово он произнес по-хварски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— А нельзя сказать все это по-английски? — спросила Анна.
— Нет, — ответил Эттин Гварха. — Извините, мэм Перес. Я невежлив. Она привыкла быть с другими людьми, и мои тетки подумали, что лучше не оставлять ее в доме Пер в окружении только младших членов семьи.
— Она бы скушала их вместо завтрака, — заметил я.
— И потому вы привезли ее сюда?
— Да, вероятно, она скушает вместо завтрака нас.
Генерал бросил на меня свирепый взгляд.
— Не вводи в заблуждение Перес Анну и не клевещи на людей, которые давали тебе приют более двадцати лет. Мы не… Как называются пожиратели себе подобных?
— Капиталисты, — сказала Анна.
— Это точно? — Эттин Гварха обернулся ко мне.
— В таком контексте вернее были бы «каннибалы».
— Ха!
После этого мы некоторое время ждали в молчании. Я смотрел на свои ноги. В одном носке на обычном месте у большого пальца намечалась дырка. Странно, какие и когда замечаешь мелочи. Вроде гобелена в коридоре у входа. Стоило закрыть глаза, и я словно опять его увидел: большой, квадратный, винно-красный трактор, женщина, точно серо-голубая колонна. Она держала гаечный ключ, совсем такой же, как простые гаечные ключи на Земле. Я пользовался таким, когда был мальчишкой.
Наконец Эттин Гварха сказал по-английски:
— Почему люди рассказывали тебе секреты?
Я открыл глаза.
— Потому что я умею слушать. Не все время, но часто.
— Тогда почему ты не слушал меня, когда я велел тебе держаться сзади?
— Я должен был что-то сделать. Надежда только в действии.
— Что-что?
— Цитата. Из одного земного философа.
Он нахмурился.
— Это же абсолютно неверно. Такое мнение широко распространено среди человеков?
— Но почему неверно? — спросила Анна.
Я заметил, что он переменил позу и уселся поудобнее, готовясь к разговору на свою любимую тему — о морали.
— У всего есть следствия: у бездействия как и у действия. Но обычно не делать ничего лучше, чем делать что-то, и меньше — лучше, чем больше. Сказать, что действие — основание для надежды, значит, подталкивать людей, глупцов, вроде Ники, метаться и делать что-то, что угодно, лишь бы не сносить терпеливо отчаяние.
Он помолчал.
— Из этого вовсе не следует, что мы должны бездельничать. Нужных дел очень много, это очевидно. Но нам следует соблюдать осторожность, особенно когда мы предпринимаем что-то новое. Богиня дала нам разум, чтобы мы думали о том, что делаем, и дала нам способность отличать хорошее от дурного. Большего мы ждать от нее не должны. Она не станет спасать нас от последствий наших глупостей. Необходимы же — всегда необходимы — терпение, настойчивость, осмотрительность и доверие. Мы должны верить, что вселенная знает, что она делает, и что другие люди не обязательно глупы.
— Но вы же не доверяете Нику, правда? — спросила Анна.
Гварха открыл было рот, но ничего не сказал, так как заговорил воздух: Эттин Пер позвала нас всех в комнату с пустыми стенами.
Мы вошли — Анна первая, за ней Гварха и, наконец, я. Женщины посмотрели на нас. Пер сказала:
— Ники, будешь переводить. Скажи женщине Переса, чтобы она села рядом со мной.
Мы с Гвархой заняли наши прежние места, и круг замкнулся — свободных кресел больше не осталось.
— Представляю я, — сказал Гварха мягким басом. Скрытая резкость исчезла. Ярость улеглась. Возможно, он устал, как Анна, как старая дама, которая словно поникла.
Однако едва представления завершились, Петали выпрямилась и заговорила.
— Мы нашли решение трех проблем. Остается первая впереди. Это ты, Перес Анна.
Я перевел.
— Вы сказали, что мне не причинят вреда, — возразила Анна. — И я бы хотела узнать про Никласа. Что будет с ним.
— Ты понимаешь, как это серьезно? — спросила Петали. — Он сообщил тебе информацию, которую мы — наши мужчины — не предназначали для человеков. Будь он из Людей, Эттин Гварха попросил бы его убить себя. И он сам бы это предложил, не дожидаясь, чтобы его просили.
Старуха замолчала, и я перевел. Анна заметно испугалась.
— Если о случившемся станет известно, он умрет. Неизбежно, — сказала Петали. — Если мы сумеем сохранить все в тайне внутри семьи, то, думаю, нам удастся спасти Ники.
— Это правда? — спросила Анна.
— Более или менее, — ответил я. — Но не забудьте, Эттин Петали рассчитывает заключить сделку. Какого рода, я пока не знаю.
— Поосторожнее, — сказал генерал по-эттински.
— Чего вы хотите? — спросила она у старухи.
— Мы хотим, чтобы ты молчала. Не говори про это ничего другим человекам.
— Обещать я не могу, — сказала Анна. — Если меня заберет военная разведка, я расскажу все, что мне известно.
— Жаль, что она не мужчина, — заметила старуха, когда услышала перевод. — Несчастный случай, и все.
— Но не с женщиной же, матушка! — поторопилась сказать Эттин Сей.
— Я еще не впала в слабоумие и знаю правила достойного поведения.
Вмешалась Эттин Пер.
— Нам придется устроить так, чтобы вы пока остались тут. Если вы пойдете нам навстречу, это будет можно организовать. Мы будем настаивать на прямых переговорах с вами.
— И как долго? — спросила Анна.
— Мы не знаем, — ответила Пер. — Но помните, положение очень опасное. Если вы откажетесь, Ники почти наверняка умрет, Эттин Гварху оттеснят назад. Человечеству придется иметь дело с сыном Лугалы и его омерзительной матерью. Если они возьмут на себя переговоры, война неизбежна. А Ники сказал вам, что человечество в ней не победит?
Я перевел.
— Ник? — сказала Анна.
— Как вы можете меня спрашивать? Я ведь между молотом и наковальней, и мне трудно быть объективным.
Она выжидающе промолчала, и генерал сказал:
— Дело может обернуться менее скверно, чем предполагают мои тетки, но не думаю, что оно обернется хорошо, если на меня падет тень, а так и будет, стоит этой истории дойти до посторонних ушей.
Гварха всегда так четко сознает свою важность!
— Мы просим год или два, — сказала Эттин Сей по-английски. — Думаем, этого достаточно.
— И вы просите, чтобы я действовала на вашей стороне против собственной расы? — сказала Анна.
— Да, — ответила Эттин Сей.
— Ники почти наверное прав, — сказал генерал. — Если начнется война, мы будем вынуждены объявить вас нелюдьми. Если вы люди, мы не сможем отступить от правил войны. Но вы несомненно их нарушите, и тогда нас ждет уничтожение. И не только здесь на периметре, это мы еще выдержали бы, но и в самом центре. И чтобы выжить, чтобы спасти наши родные очаги, нам придется вступить с вами в борьбу, точно с… — Последнее слово он произнес по-хварски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85