Но все спали в своих кроватях.
И тут я заметила, что шторы чуть колышатся, за ними кто-то стоял! Я замерла.
В этот момент показалась луна и резко осветила окно. За тканью четко высветился силуэт. Он был очень маленького роста.
Как ребенок! Я решила, что это кто-то из младшего класса балуется и шепотом спросила: «Кто там?» Он не ответил и вдруг быстро пробежал вдоль окна и спрятался за другими шторами. Потом вдруг как-то непонятно исчез. Я не могу взять в толк, куда он девался, ведь он не вышел из-за штор! После этого странного события я не спала до утра. На каждый шорох или скрип я вскакивала и вглядывалась в темноту.
Девушка разволновалась. На лице выступили багровые пятна. Воспоминания явно давались ей с трудом. Следователь не перебивал.
– Через некоторое время я оказалась одна в умывальне. Все уже умылись и разбежались одеваться и готовиться к урокам.
Я же прокопалась с волосами и прибежала позже всех. Над медными раковинами висело овальное зеркало. И тут я увидела, что кроме меня в зеркале отражается еще один человек. Он был очень маленького роста, с большой головой, сморщенный, как гриб. Испуг так парализовал меня, что я не могла даже повернуться, а когда повернулась, его уже не было! Но я четко видела его! Я не знала, что и думать.
Мысль о маленьком человеке не давала мне покоя. Откуда он берется? Кто он на самом деле? Куда девается?
– Сколько раз он появлялся перед вами?
– Сейчас я затрудняюсь вам точно сказать. Наверное, раз пять или шесть. Мне кажется, что я видела его в саду, за деревьями. Там ему спрятаться не составило труда, ведь он мог стоять в гуще папоротника и его не видно! Но самое ужасное, что однажды ночью он приблизился ко мне, к моей кровати, отогнул одеяло и прикоснулся ко мне. Я проснулась от этого мерзкого прикосновения.
– Вы позвали на помощь?
– Нет, я не могла кричать. Пришелец сделал жест рукой, показывая, что он задушит меня, если я издам хоть звук. Я замерла, а он…
Девушка стала захлебываться слезами.
– Он снова дотронулся до вашего тела? – помог ей полицейский.
Она затравленно кивнула.
– Более ничего?
– Нет, – последовал тихий ответ.
– Слава Богу! – выдохнул полицейский, который уже приготовился к худшему в рассказе девушки.
– Что же потом?
– Потом.., потом приехала маман, и мне пришлось сказать об этих событиях и ей, и господам Хорошевским. Аполония Станиславовна предположила, что я больна, что у меня видения.
– А вы не предполагаете подобного объяснения?
– Может быть! – всхлипнула девушка. – Только почему от него отвратительно пахло чесноком!
От Волковых Сердюков уехал в глубоком раздумье. Потом последовали визиты к другим жертвам ночного визитера. И во всех случаях подробности относительно совпадали. Но что странно, из всех рассказов складывался образ удивительно похожий на тот, который виделся больной Аполонии, когда она бредила в лазарете института десять лет назад!
Глава тринадцатая
Семейная жизнь оказалась совсем не такой идеальной и трогательной, как представляла себе Аделия. Свекровь с самого первого мига невзлюбила невестку по непонятным причинам. И как ни старалась молодая женщина, никак не могла расположить к себе мать Антона. Чтобы ни делала Аделия, все выходило нехорошо И дом она вела скверно, и прислуга избалована, и обеды были никудышные. Да и сама Аделия и лицом не вышла, и слишком высокая, да еще после родов располнела!
Девочка Лизочка родилась слабенькой и постоянно плакала, часто болела. Поначалу бедная мать не выходила из детской, не спускала ребенка с рук.
К этим неприятностям прибавились заботы о сестрах. История с письмом повергла семейство в ужас. Антон Иванович, как только стало известно о событии, прибыл в Институт. Он был настроен воинственно.
Разговор с начальницей дался обоим очень тяжело.
– Но ведь записка имела совершенно невинный характер! Где, где в этой записке хоть намек на некие неприличные отношения между моей родственницей и учителем? – негодовал он, меря кабинет огромными шагами.
Начальница пыталась оставаться невозмутимой и сохраняла достоинство античной статуи. Она уже приняла решение и не собиралась его менять. Судьба Аполонии в меньшей степени ее интересовала.
Письмо оказалось замечательным поводом, чтобы избавиться от надоевшего реформатора и вернуться на круги своя.
– Послушайте! – продолжал кипеть Липсиц. – Я имею обширные связи, я не последний человек в столице. Я предприму все усилия и уже на следующей неделе получу аудиенцию у императорской фамилии. Моя мать – тетка фрейлины Ее Императорского Величества! Она тоже напишет письмо для передачи государыне!
И будьте уверены, при дворе узнают, какие порядки царят в вашем заведении.
Как жестоко и негуманно вы относитесь к своим воспитанницам! Как поощряете ложь, лицемерие, доносительство!
– Угрозы – самое последнее дело, – примирительно произнесла начальница. – Разумеется, мы бы не хотели раздувать скандал. Если вы так решительно настроены, то я, так и быть, позволю вашей родственнице остаться и продолжить обучение.
Но, разумеется, вы теперь несете особую ответственность за ее поведение! Впрочем, как и за младшую, которая совершенно несносна!
Пока в кабинете начальницы происходили эти баталии, Аполония ничего не видела и не слышала. После обморока у нее началась горячка, и ее поместили в лазарет. Там она пролежала неделю.
Каждый день около ее кровати появлялась Лека с печальным видом, совершенно ей не свойственным. Аполония пыталась спрашивать о Хорошевском, но сестра только пожимала плечами. Что она могла знать? Там же, в лазарете, ее навестил Антон Иванович.
– Ну что, дружок? Съешь пирожок? – пошутил он, поглаживая бледную руку девушки. – Ничего, не бойся, я тебя в обиду не дам! Ты остаешься в Институте, и никто более тебя не тронет! А эту… Теплову задушу собственными руками!
Глядя на его крупные квадратные руки, Аполония не без удовольствия представила, как это могло бы произойти.
– А Андрей Викторович? Что с ним будет? – Ее глаза были полны тревоги.
– Вот это уже не в моих силах. Но я думаю, что он взрослый человек и сам может за себя постоять.
Но тут Липсиц ошибался. Хорошевскому оказалось не под силу побороть гидру.
Ему пришлось покинуть заведение. Классные дамы торжествовали. С инспектором ушли многие учителя. Первым выставили вон Тезауруса с его многомудрой наукой.
Когда Аполония вышла из лазарета, она с отчаянием увидела, как все переменилось.
Снова повеяло духом косности и консерватизма. А главное, теперь не было ЕГО!
Никому теперь были не интересны мысли и размышления учениц. Никто не смотрел ласковыми большими близорукими глазами. Сердце девушки разрывалось. Она пыталась узнать, как сложилась судьба Андрея Викторовича, да все без толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
И тут я заметила, что шторы чуть колышатся, за ними кто-то стоял! Я замерла.
В этот момент показалась луна и резко осветила окно. За тканью четко высветился силуэт. Он был очень маленького роста.
Как ребенок! Я решила, что это кто-то из младшего класса балуется и шепотом спросила: «Кто там?» Он не ответил и вдруг быстро пробежал вдоль окна и спрятался за другими шторами. Потом вдруг как-то непонятно исчез. Я не могу взять в толк, куда он девался, ведь он не вышел из-за штор! После этого странного события я не спала до утра. На каждый шорох или скрип я вскакивала и вглядывалась в темноту.
Девушка разволновалась. На лице выступили багровые пятна. Воспоминания явно давались ей с трудом. Следователь не перебивал.
– Через некоторое время я оказалась одна в умывальне. Все уже умылись и разбежались одеваться и готовиться к урокам.
Я же прокопалась с волосами и прибежала позже всех. Над медными раковинами висело овальное зеркало. И тут я увидела, что кроме меня в зеркале отражается еще один человек. Он был очень маленького роста, с большой головой, сморщенный, как гриб. Испуг так парализовал меня, что я не могла даже повернуться, а когда повернулась, его уже не было! Но я четко видела его! Я не знала, что и думать.
Мысль о маленьком человеке не давала мне покоя. Откуда он берется? Кто он на самом деле? Куда девается?
– Сколько раз он появлялся перед вами?
– Сейчас я затрудняюсь вам точно сказать. Наверное, раз пять или шесть. Мне кажется, что я видела его в саду, за деревьями. Там ему спрятаться не составило труда, ведь он мог стоять в гуще папоротника и его не видно! Но самое ужасное, что однажды ночью он приблизился ко мне, к моей кровати, отогнул одеяло и прикоснулся ко мне. Я проснулась от этого мерзкого прикосновения.
– Вы позвали на помощь?
– Нет, я не могла кричать. Пришелец сделал жест рукой, показывая, что он задушит меня, если я издам хоть звук. Я замерла, а он…
Девушка стала захлебываться слезами.
– Он снова дотронулся до вашего тела? – помог ей полицейский.
Она затравленно кивнула.
– Более ничего?
– Нет, – последовал тихий ответ.
– Слава Богу! – выдохнул полицейский, который уже приготовился к худшему в рассказе девушки.
– Что же потом?
– Потом.., потом приехала маман, и мне пришлось сказать об этих событиях и ей, и господам Хорошевским. Аполония Станиславовна предположила, что я больна, что у меня видения.
– А вы не предполагаете подобного объяснения?
– Может быть! – всхлипнула девушка. – Только почему от него отвратительно пахло чесноком!
От Волковых Сердюков уехал в глубоком раздумье. Потом последовали визиты к другим жертвам ночного визитера. И во всех случаях подробности относительно совпадали. Но что странно, из всех рассказов складывался образ удивительно похожий на тот, который виделся больной Аполонии, когда она бредила в лазарете института десять лет назад!
Глава тринадцатая
Семейная жизнь оказалась совсем не такой идеальной и трогательной, как представляла себе Аделия. Свекровь с самого первого мига невзлюбила невестку по непонятным причинам. И как ни старалась молодая женщина, никак не могла расположить к себе мать Антона. Чтобы ни делала Аделия, все выходило нехорошо И дом она вела скверно, и прислуга избалована, и обеды были никудышные. Да и сама Аделия и лицом не вышла, и слишком высокая, да еще после родов располнела!
Девочка Лизочка родилась слабенькой и постоянно плакала, часто болела. Поначалу бедная мать не выходила из детской, не спускала ребенка с рук.
К этим неприятностям прибавились заботы о сестрах. История с письмом повергла семейство в ужас. Антон Иванович, как только стало известно о событии, прибыл в Институт. Он был настроен воинственно.
Разговор с начальницей дался обоим очень тяжело.
– Но ведь записка имела совершенно невинный характер! Где, где в этой записке хоть намек на некие неприличные отношения между моей родственницей и учителем? – негодовал он, меря кабинет огромными шагами.
Начальница пыталась оставаться невозмутимой и сохраняла достоинство античной статуи. Она уже приняла решение и не собиралась его менять. Судьба Аполонии в меньшей степени ее интересовала.
Письмо оказалось замечательным поводом, чтобы избавиться от надоевшего реформатора и вернуться на круги своя.
– Послушайте! – продолжал кипеть Липсиц. – Я имею обширные связи, я не последний человек в столице. Я предприму все усилия и уже на следующей неделе получу аудиенцию у императорской фамилии. Моя мать – тетка фрейлины Ее Императорского Величества! Она тоже напишет письмо для передачи государыне!
И будьте уверены, при дворе узнают, какие порядки царят в вашем заведении.
Как жестоко и негуманно вы относитесь к своим воспитанницам! Как поощряете ложь, лицемерие, доносительство!
– Угрозы – самое последнее дело, – примирительно произнесла начальница. – Разумеется, мы бы не хотели раздувать скандал. Если вы так решительно настроены, то я, так и быть, позволю вашей родственнице остаться и продолжить обучение.
Но, разумеется, вы теперь несете особую ответственность за ее поведение! Впрочем, как и за младшую, которая совершенно несносна!
Пока в кабинете начальницы происходили эти баталии, Аполония ничего не видела и не слышала. После обморока у нее началась горячка, и ее поместили в лазарет. Там она пролежала неделю.
Каждый день около ее кровати появлялась Лека с печальным видом, совершенно ей не свойственным. Аполония пыталась спрашивать о Хорошевском, но сестра только пожимала плечами. Что она могла знать? Там же, в лазарете, ее навестил Антон Иванович.
– Ну что, дружок? Съешь пирожок? – пошутил он, поглаживая бледную руку девушки. – Ничего, не бойся, я тебя в обиду не дам! Ты остаешься в Институте, и никто более тебя не тронет! А эту… Теплову задушу собственными руками!
Глядя на его крупные квадратные руки, Аполония не без удовольствия представила, как это могло бы произойти.
– А Андрей Викторович? Что с ним будет? – Ее глаза были полны тревоги.
– Вот это уже не в моих силах. Но я думаю, что он взрослый человек и сам может за себя постоять.
Но тут Липсиц ошибался. Хорошевскому оказалось не под силу побороть гидру.
Ему пришлось покинуть заведение. Классные дамы торжествовали. С инспектором ушли многие учителя. Первым выставили вон Тезауруса с его многомудрой наукой.
Когда Аполония вышла из лазарета, она с отчаянием увидела, как все переменилось.
Снова повеяло духом косности и консерватизма. А главное, теперь не было ЕГО!
Никому теперь были не интересны мысли и размышления учениц. Никто не смотрел ласковыми большими близорукими глазами. Сердце девушки разрывалось. Она пыталась узнать, как сложилась судьба Андрея Викторовича, да все без толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46