Провоевал он у нас недолго. Как-то мы ворвались в один поселок, где немцы оказали незначительное сопротивление, стреляя фаустпатронами. Танки стали ждать, когда наша рота выбьет немцев из домов. Опять я с бойцами оказался передовым от батальона, и со мной каким-то образом оказался этот майор. Он стал требовать продвижения по этому селению, на что я ему сказал, что сейчас надо осмотреться, выявить огневые точки и только тогда мы начнем атаку. Мы зашли с ним и бойцами в дом, я подошел к окну и стал всматриваться в соседние дома. Что-то мне не понравилось, даже не знаю что, но я скомандовал: «Быстрее из этой комнаты в другую, дальнюю!» Майор сначала заартачился, но вышел вместе с нами, и тут раздался грохот взрыва, потом второй, и стало тихо. Мы заглянули в ту комнату, и оказалось, что стена, у которой мы только что стояли, разрушена фаустпатронами. Что меня спасло, интуиция? Везение? Майор снова стал торопить с атакой, но я стал его отговаривать, что сначала надо ударить по окнам домов, хотя бы из автоматов. Немцы еще не ушли из этих домов. Он мне не поверил и решил с некоторыми бойцами выбить или захватить ближний дом, говоря, что там немцев нет. И только он вышел из-за нашего дома на открытое место, как его обстреляли, ранили, и он залег в канаву и стал звать на помощь. Мы вытащили его в укрытие, перевязали, и я приказал солдатам отнести его в тыл. Майор был легко ранен в ягодицу. На прощание он сказал мне спасибо и признался, что был не прав.
После его ухода, обстреляв немецкую засаду из пулеметов, выбили фрицев из этого селения. Часть из них убежала, других в ходе штурма домов перебили, а некоторых взяли в плен. Под прикрытием огня одних бойцов другие воины достигали дома и забрасывали его через окна гранатами. Делать это нелегко, сколько для этого надо мужества и смелости! Помогли нам и танки огнем из своих орудий, цели им подсказывали мои бойцы. С потерями в личном составе, но я выполнил этот приказ. Подошел комбат. Посмеялись над ранением замкомбата в ягодицу. Под смех окружающих я рассказал, как было дело и как он стонал, получив в задницу царапину, чуть не умер с испугу и дал нам новое задание. Получили новое задание – опять вперед, впереди бригады.
Приближался конец войны, но пока Берлинская операция продолжалась, и мы каждый день вели бои, ломая сопротивление противника и теряя бойцов и технику. Ближе к Берлину население не все ушло на запад, и те граждане, которые остались в своих домах и квартирах, вывешивали белые простыни из окон, показывая, что они сдаются на милость победителей. Другие немцы сообщали нам, где окопались солдаты, кто нацист, кто издевался над нашими пленными или угнанными на работу в Германию. Всякое было.
Наступление продолжалось успешно. Иногда мы двигались сплошной колонной, в которой были и штаб бригады, и санитарные машины, и батальонные кухни. Откровенно говоря, я не любил такое скопление, оно только мешало боевым ротам. Кухня нам тоже не нужна была, питались мы за счет немецкой живности. Вот здесь воины резвились, что хотели, то и готовили. В основном напирали на птиц – гусей, уток, индеек. Реже в пищу шла свинина. В бою мы продолжали оберегать танки от фаустников и указывать им цели. Я с ротой снова вырвался на трех танках вперед, пока основные силы организовали привал. Никто не лез с указаниями, не подгонял, не грозил, не советовал – хорошо!
Днем 24 апреля 1945 года мы ворвались в населенный пункт Шмергов. Фрицы разбежались, и мы без боя, с ходу овладели этим поселком. Продвинулись немного вперед и уперлись в водную преграду – канал Хавель. Моста не было, а канал имел ширину до 150 метров и был глубоким, судоходным. До этого канала мы уже преодолели реки Бобер, Шпрее, Нейссе, каналы Тельтов, Гогенцоллер, Нуте и другие водные преграды. За этим каналом находились города Парец и Кетцин – это был конечный пункт маршрута нашей бригады. В этом районе бригада должна была соединиться с войсками 1-го Белорусского фронта, завершив окружение Берлина. Подошли основные силы нашего батальона, артиллерийский дивизион, танки, те, что остались от танкового полка. В это время 2-й и 3-й батальоны были направлены к Бранденбургу. Там они встретили сильное сопротивление противника – у немцев было много пехоты и даже танки «тигр», но совместными усилиями они в конце апреля выбили противника из города. Бой за город был напряженным, противник имел численное превосходство, но Бранденбург был взят, и противник понес большие потери. Все это я узнал позже из рассказов друзей из этих батальонов.
На берег канала пришли полковник Туркин, майоры Козиенко и Столяров и другие начальники. Стояла тишина. Комбат подозвал меня, спросил, где Чернышов, и я ответил, что не знаю. Здесь его нет, пока я один с ротой. Майор Козиенко дал мне задание подобрать добровольцев, кто умеет хорошо плавать, переплыть канал и доставить с того берега паром для переправы личного состава. Немцев не было видно, никто по нам не стрелял. Нашлись 3–4 смельчака, которые переплыли канал, на том берегу их никто не обстрелял, и они перегнали паром.
Меня и до десятка бойцов Козиенко отправил на пароме на тот берег канала. Грузоподъемность парома мы не знали, но переправились в итоге успешно. Поднявшись от берега до какой-то насыпи, мы залегли за ней и обнаружили впереди четыре танка противника, «тигра». Они стояли в саду, метрах в 60–80 от нас. Сады цвели, и их плохо было видно. Я послал бойца доложить о танках комбату, который находился на другом берегу. Танки стояли спокойно, не подавая пока признаков жизни. Переправилась вся рота, и бойцы залегли за естественным укрытием. Переправилась батарея батальона – два 57-мм орудия под командованием лейтенантов Хамракулова и Исаева. Прибежал наконец командир роты Чернышов, осмотрелся и говорит: «Давай будем наступать, но не на танки, а правее, по дороге в город». Я возразил, что танки нас там расстреляют, да еще раздавят всех своими гусеницами, сначала надо, чтобы артиллерия их подбила. Проблема была в том, что танкисты нашего танкового полка стреляли из рук вон плохо. А вот «тигры» своим огнем повредили сначала один наш танк на противоположном берегу, а затем подбили и второй. Лейтенанты Шакуло, Михеев и Гущенков отсутствовали по ранению, и мы с Чернышовым оставались единственными офицерами в роте. Чернышов перебежал на правый фланг роты и поднял взвод Шакуло. Перебежками солдаты стали продвигаться в город между неказистыми домами и постройками, ближе к дороге. Сделал он это зря, мог потерять бойцов и сам мог погибнуть, но меня он не послушал и даже обругал и обозвал, а остановить его я не мог. Солдат своего взвода я не стал бросать так бесшабашно, войне скоро конец, чего ради проявлять ухарство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61