Для этого ему необходимо было выбрать направление и нужную дверь. Открыв двери времени, он увидел голубое сияние линий жизни миллиардов обитателей Земли. Эти линии устремлялись в бесконечность в неведомое, непредсказуемое будущее. Нет сюда он не пойдет. Гарри открыл другую дверь. Здесь мириады голубых линий уходили прочь, сокращались, сходились в мерцающую голубую точку. Эта дверь вела в прошлое, к истокам существования жизни на Земле. Но и не это ему нужно сейчас. Он понимал, что, на самом деле, ему не подойдет ни одна из дверей, — он просто тренировал свои способности.
Дело в том, что, если бы перед ним не стояла конкретная задача. Его нынешняя миссия была сродни той, которая лишила его материального существования и которая по-прежнему оставалась невыполненной. Отбросив в сторону посторонние мысли и предположения, Гарри воспользовался своей безошибочной интуицией и постарался выбрать нужное направление, взывая к тому, кого искал.
— Тибор! — разнесся в черной пустоте его голос. — Откликнись, чтобы я смог отыскать тебя. И тогда мы поговорим.
Прошла минута, а может быть, секунда или миллион лет — в бесконечности Мебиуса это не имело никакого значения.
Мертвым не было дела до времени «А-а-а-а-х! — наконец послышался ответ. — Это ты, Га-а-а-рри?»
Раздавшийся в его голове голос подземного существа стал для Гарри ориентиром, следуя за которым, он приблизился к одной из дверей Мебиуса, открыл ее и переступил через порог.
...На крестообразных холмах стояла полночь, на две сотни миль вокруг вся Румыния была охвачена сном. Ни Гарри, ни изображению младенца не было нужды материализоваться здесь, ибо их все равно никто не мог видеть. Однако сознание того, что, будь здесь чьи-нибудь глаза, они смогли бы увидеть его, придавало Гарри сознание материальности. Он остановился на площадке, окруженной неподвижно стоявшими деревьями, устроившись на куче каменных обломков вблизи разрушенного входа в бывший склеп Тибора Ференци, и создал вокруг себя небольшой круг света. Потом мысленно устремился в черноту ночи.
Если бы Гарри обладал телом, его, несомненно, охватил бы озноб, но дрожь, которую он испытал бы, могла быть только физической, никак не душевной, ибо погребенное здесь пять веков назад бессмертное зло ушло навсегда, оно лишилось бессмертия и умерло. В связи с этим невольно возникал вопрос: исчезло ли оно полностью, действительно ли умерло навсегда? Ибо Гарри Киф знал и получал все новые и новые подтверждения того, с какой поистине чудовищной настойчивостью, с каким упорством вампиры цепляются за жизнь.
— Тибор, — заговорил Гарри, — я пришел. Я вернулся к тебе против воли сонма мертвых, и я хочу поговорить с тобой.
«А-а-а-а-х! Га-а-а-а-рри! Ты служишь для меня утешением, мой друг! По правде говоря, ты единственный, кто дарит мне покой и умиротворение. Мертвые шепчутся между собой в своих могилах, беседуют о том, о сем, но меня они игнорируют. Я одинок, я очень... одинок! Если бы не ты, я оказался бы в полном забвении...»
Одинок? Так ли это? Гарри не верил ему. Экстрасенсорный дар подсказывал ему, что рядом с Тибором находится что-то еще, нечто такое, что скрывается и ждет своего часа, нечто очень опасное. Но он скрыл свои подозрения от Тибора.
— Мы же договорились с тобой, — сказал он. — Ты рассказываешь мне о том, что меня интересует, а я обещаю не забывать о тебе. Время от времени, пусть даже на несколько минут, я буду приходить к тебе, чтобы побеседовать.
«Это потому, что ты хороший, Га-а-арри! Ты добрый. А те, мертвые, такие же, как и я, — они недобрые. Они продолжают злиться и завидовать мне».
Гарри хорошо были известны хитрости и уловки подземного существа, любой ценой стремившегося увильнуть от темы разговора, от того главного, ради чего Гарри появился здесь. Все вампиры — родственники сатаны, они говорят его языком, всегда лгут и морочат голову. Так что, вполне естественно, Тибор с самого начала попытался увести разговор в сторону — на этот раз с помощью жалоб на «недоброе» отношение к нему со стороны Великого Большинства. Гарри не собирался говорить с ним об этом.
— Ты не имеешь права жаловаться, Тибор, — сказал он. — Они хорошо знают тебя. Сколько жизней ты отнял, ради того чтобы продолжить собственную или просто насытиться? Мертвые не простят тебя, потому что они потеряли самое дорогое. В свое время ты был великим похитителем жизни. Ты, однако, нес с собой не только смерть, но иногда и бессмертие. Так почему же ты теперь удивляешься, что они не хотят иметь с тобой дело?
«Воин тоже убивает, — со вздохом произнес Тибор. — Но когда он в свою очередь погибает, разве от него отворачиваются? Конечно же, нет! Мертвые с радостью принимают его в свою компанию. Убивает палач, убивает в приступе ярости маньяк или рогоносец, обнаруживший соперника в собственной постели. Ведь им не отказывают в общении. Возможно, такое происходит с ними при жизни, но не после того, как она завершится. Ибо после смерти они получают иной статус. При жизни я делал то, что должен был делать, но своей смертью я заплатил за все. Неужели мне придется расплачиваться и дальше?»
— Ты хочешь, чтобы я замолвил словечко, заступился за тебя? — В голосе Гарри не было и намека на серьезный тон.
"Я не имел в виду это, — быстро ответил Тибор, но тут же сообразил что к чему:
— Но если уж ты сам об этом заговорил..."
— Нет, это просто удивительно! — воскликнул Гарри. — Ты играешь словами, играешь со мной... но я вовсе не за этим сюда пришел. Со мной с удовольствием побеседовали бы сейчас миллионы других, а я теряю время с тобой. Что ж, я сделаю для себя соответствующие выводы. Больше я тебя никогда не побеспокою.
«Подожди, Гарри! — прямо из-за могилы раздался голос Тибора, в котором явно слышалась паника. — Не уходи, Гарри! Кто же тогда поговорит со мной?.. Другого некроскопа не существует!»
— Лучше бы тебе всегда помнить об этом. «А-а-а-х! Не надо мне угрожать, Гарри. В конце концов, я был и остаюсь всего лишь стариком, похороненным раньше времени. Если я вел себя не так, как следует, прости меня. А теперь лучше скажи, что именно ты хочешь узнать».
Гарри позволил уговорить себя.
— Хорошо. Дело вот в чем. Твой рассказ очень заинтересовал меня. «Мой рассказ?»
— Да, о том, каким образом ты стал тем, кто ты есть, точнее, кем ты был. Насколько я помню, это случилось тогда, когда Фаэтор заманил тебя в ловушку, заключил в темницу и передал тебе или внедрил в тебя...
«Свое яйцо! — перебил его Тибор. — Жемчужное семя Вамфири! Память не подводит тебя, Гарри Киф. И я по-прежнему все прекрасно помню. Слишком хорошо...» — голос его неожиданно помрачнел.
— Ты не хочешь рассказать мне, что было дальше?
— Лучше бы я никогда не начинал этого рассказа. Но если таким образом мне удастся удержать тебя здесь подольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Дело в том, что, если бы перед ним не стояла конкретная задача. Его нынешняя миссия была сродни той, которая лишила его материального существования и которая по-прежнему оставалась невыполненной. Отбросив в сторону посторонние мысли и предположения, Гарри воспользовался своей безошибочной интуицией и постарался выбрать нужное направление, взывая к тому, кого искал.
— Тибор! — разнесся в черной пустоте его голос. — Откликнись, чтобы я смог отыскать тебя. И тогда мы поговорим.
Прошла минута, а может быть, секунда или миллион лет — в бесконечности Мебиуса это не имело никакого значения.
Мертвым не было дела до времени «А-а-а-а-х! — наконец послышался ответ. — Это ты, Га-а-а-рри?»
Раздавшийся в его голове голос подземного существа стал для Гарри ориентиром, следуя за которым, он приблизился к одной из дверей Мебиуса, открыл ее и переступил через порог.
...На крестообразных холмах стояла полночь, на две сотни миль вокруг вся Румыния была охвачена сном. Ни Гарри, ни изображению младенца не было нужды материализоваться здесь, ибо их все равно никто не мог видеть. Однако сознание того, что, будь здесь чьи-нибудь глаза, они смогли бы увидеть его, придавало Гарри сознание материальности. Он остановился на площадке, окруженной неподвижно стоявшими деревьями, устроившись на куче каменных обломков вблизи разрушенного входа в бывший склеп Тибора Ференци, и создал вокруг себя небольшой круг света. Потом мысленно устремился в черноту ночи.
Если бы Гарри обладал телом, его, несомненно, охватил бы озноб, но дрожь, которую он испытал бы, могла быть только физической, никак не душевной, ибо погребенное здесь пять веков назад бессмертное зло ушло навсегда, оно лишилось бессмертия и умерло. В связи с этим невольно возникал вопрос: исчезло ли оно полностью, действительно ли умерло навсегда? Ибо Гарри Киф знал и получал все новые и новые подтверждения того, с какой поистине чудовищной настойчивостью, с каким упорством вампиры цепляются за жизнь.
— Тибор, — заговорил Гарри, — я пришел. Я вернулся к тебе против воли сонма мертвых, и я хочу поговорить с тобой.
«А-а-а-а-х! Га-а-а-а-рри! Ты служишь для меня утешением, мой друг! По правде говоря, ты единственный, кто дарит мне покой и умиротворение. Мертвые шепчутся между собой в своих могилах, беседуют о том, о сем, но меня они игнорируют. Я одинок, я очень... одинок! Если бы не ты, я оказался бы в полном забвении...»
Одинок? Так ли это? Гарри не верил ему. Экстрасенсорный дар подсказывал ему, что рядом с Тибором находится что-то еще, нечто такое, что скрывается и ждет своего часа, нечто очень опасное. Но он скрыл свои подозрения от Тибора.
— Мы же договорились с тобой, — сказал он. — Ты рассказываешь мне о том, что меня интересует, а я обещаю не забывать о тебе. Время от времени, пусть даже на несколько минут, я буду приходить к тебе, чтобы побеседовать.
«Это потому, что ты хороший, Га-а-арри! Ты добрый. А те, мертвые, такие же, как и я, — они недобрые. Они продолжают злиться и завидовать мне».
Гарри хорошо были известны хитрости и уловки подземного существа, любой ценой стремившегося увильнуть от темы разговора, от того главного, ради чего Гарри появился здесь. Все вампиры — родственники сатаны, они говорят его языком, всегда лгут и морочат голову. Так что, вполне естественно, Тибор с самого начала попытался увести разговор в сторону — на этот раз с помощью жалоб на «недоброе» отношение к нему со стороны Великого Большинства. Гарри не собирался говорить с ним об этом.
— Ты не имеешь права жаловаться, Тибор, — сказал он. — Они хорошо знают тебя. Сколько жизней ты отнял, ради того чтобы продолжить собственную или просто насытиться? Мертвые не простят тебя, потому что они потеряли самое дорогое. В свое время ты был великим похитителем жизни. Ты, однако, нес с собой не только смерть, но иногда и бессмертие. Так почему же ты теперь удивляешься, что они не хотят иметь с тобой дело?
«Воин тоже убивает, — со вздохом произнес Тибор. — Но когда он в свою очередь погибает, разве от него отворачиваются? Конечно же, нет! Мертвые с радостью принимают его в свою компанию. Убивает палач, убивает в приступе ярости маньяк или рогоносец, обнаруживший соперника в собственной постели. Ведь им не отказывают в общении. Возможно, такое происходит с ними при жизни, но не после того, как она завершится. Ибо после смерти они получают иной статус. При жизни я делал то, что должен был делать, но своей смертью я заплатил за все. Неужели мне придется расплачиваться и дальше?»
— Ты хочешь, чтобы я замолвил словечко, заступился за тебя? — В голосе Гарри не было и намека на серьезный тон.
"Я не имел в виду это, — быстро ответил Тибор, но тут же сообразил что к чему:
— Но если уж ты сам об этом заговорил..."
— Нет, это просто удивительно! — воскликнул Гарри. — Ты играешь словами, играешь со мной... но я вовсе не за этим сюда пришел. Со мной с удовольствием побеседовали бы сейчас миллионы других, а я теряю время с тобой. Что ж, я сделаю для себя соответствующие выводы. Больше я тебя никогда не побеспокою.
«Подожди, Гарри! — прямо из-за могилы раздался голос Тибора, в котором явно слышалась паника. — Не уходи, Гарри! Кто же тогда поговорит со мной?.. Другого некроскопа не существует!»
— Лучше бы тебе всегда помнить об этом. «А-а-а-х! Не надо мне угрожать, Гарри. В конце концов, я был и остаюсь всего лишь стариком, похороненным раньше времени. Если я вел себя не так, как следует, прости меня. А теперь лучше скажи, что именно ты хочешь узнать».
Гарри позволил уговорить себя.
— Хорошо. Дело вот в чем. Твой рассказ очень заинтересовал меня. «Мой рассказ?»
— Да, о том, каким образом ты стал тем, кто ты есть, точнее, кем ты был. Насколько я помню, это случилось тогда, когда Фаэтор заманил тебя в ловушку, заключил в темницу и передал тебе или внедрил в тебя...
«Свое яйцо! — перебил его Тибор. — Жемчужное семя Вамфири! Память не подводит тебя, Гарри Киф. И я по-прежнему все прекрасно помню. Слишком хорошо...» — голос его неожиданно помрачнел.
— Ты не хочешь рассказать мне, что было дальше?
— Лучше бы я никогда не начинал этого рассказа. Но если таким образом мне удастся удержать тебя здесь подольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140