Если верить Ляльке, то рэкетиры – милые домашние люди, шоколадки дарят и уколов боятся.
Но ее брата они похитили. Пускай это сделал и не княжеский «кровельщик» Паштет, а другая шайка – неважно. Все они одинаковые.
Если Князь знает их в лицо (а он, скорее всего, знает), эти милые-домашние могут и убить его, чтобы похищенный не выдал их милиции.
– Приходите ко мне в киоск, – вдруг предложила Кусачая княжна. – Только по одному, а то втроем тесно будет. Видик посмотрим, жвачки пожуем. Самый кайф – жевать за раз десять пластинок разных сортов. Больше у меня в рот не влезает.
– Я не смогу, – отклонил это лестное предложение Блинков-младший. – Как я уйду, если вечером Иван Сергеевич будет дома? И потом, я же скрываюсь.
– Кто тебя узнает в темноте? Ночью все кошки серы, – философски заметила Кусачая княжна. – Дядя Ваня – это, конечно, серьезнее… – Для Ляльки все старшие были «дядями» и «тетями». – Как хочешь, Блинок, мое дело предложить. Может, он задержится на работе, или мало ли чего еще.
Княжну выпроводили, когда уже начало смеркаться. Через полчаса приехал со службы Иван Сергеевич, и его, понятно, стали расспрашивать, как продвигается следствие по делу Князя. Полковник ничего не скрывал. Потому что скрывать ему было нечего.
– Никак, – ответил он. – Пока что мы послали налогового инспектора на фирму, которую подозревает старший князь.
– На фирму? – удивилась Ирка. – А я думала, его уголовники похитили.
– Похоже, что эта фирма открыта на деньги уголовников, – сказал Иван Сергеевич и начал объяснять: – Допустим, есть преступная группа рэкетиров. Приходят они к старшему князю, к другому коммерсанту и навязчиво предлагают «охрану»: плати, а то сожжем твою палатку. Коммерсант пугается и начинает платить.
– А почему он в милицию не жалуется?
– Жалуются, и часто. Но только не те, у кого рыльце в пушку. Как он пойдет жаловаться, если сам боится милиции? Вот старший князь не платил налоги и боялся пожаловаться. А потом прибежал: «Иван Сергеевич, у меня сына украли!». Теперь он и налоги заплатит, и штраф. И то, что заплатил своему Паштету, конечно, не вернет.
– Тупой, – свысока заметила Ирка. – Он, что ли, не соображал, что так и должно было кончиться? О чем он думал?
– Наверное, о том же, о чем и ты, когда прятала от меня дневник с тройкой, – предположил Иван Сергеевич, и все засмеялись.
– Вы начали про фирму, открытую на деньги преступников, – напомнил Блинков-младший.
Но Иван Сергеевич уже встал.
– Потом дорасскажу. Если коротко – у рэкетиров скапливаются незаконные деньги. Их называют «черным налом». Денег много, а потратить их на что-нибудь серьезное преступник не может. Он считается безработным и нищим. Захочет построить особняк – и сразу возникнет вопрос, на какие средства. Чтобы, как говорят, отмыть свои грязные деньги, преступник сам открывает, скажем, коммерческую палатку…
Рассказывая, полковник разломил пополам длинный батон и стал распихивать половинки по внутренним карманам куртки. Блинков-младший понял, что Иркин папа собрался к нему в квартиру «поливать цветы». Батон для мамы с Василенко.
Он пошел провожать полковника до двери и уже в прихожей спросил:
– Я правильно понял, что преступник может насшибать денег, открыть свою фирму и будет типа честным?
Иван Сергеевич развеселился.
– Вот именно «типа». Он может честно торговать, носить безупречный костюм и дружить с артистами. А потом решит поставить еще один киоск у метро, там, где уже стоит киоск князя. И похитит его сына… Скройся, Митек, я дверь открываю.
Полковник уже взялся за дверную ручку и вдруг снова обернулся к Блинкову-младшему.
– Прошлое не отпускает, Митек. Чем дольше живешь, тем у тебя меньше свободы. Ты сейчас можешь стать кем угодно. А я уже стал полицейским, а кто-то – преступником. Если даже это нам разонравится, в нашем возрасте почти невозможно изменить свою жизнь. Возьми меня и какого-нибудь Паштета и выучи на энтомологов, бабочек ловить. Через пять лет увидишь: он ворует казенные булавки, а я его ловлю.
Почему-то голос у полковника был печальный.
Ночью Блинков-младший встал с раскладушки и раскрыл окно кухни. Оно выходило во двор, но если далеко высунуться, из кухни было видно как раз то место у школьной ограды, где стоял черный «Мерседес».
Так и есть. Он стоял и сейчас. Никуда не делся. В свете уличного фонаря холодно поблескивали затемненные стекла. Казалось, что никого там нет, никакой группы захвата. Ведь контрразведчики живые люди, им надо есть и время от времени ходить в туалет. А Блинков-младший ни разу не видел, чтобы «Мерседес» отъехал или чтобы кто-нибудь из него вышел. Он стоял, как будто высеченный из одного куска черного гранита.
Почему-то Блинков-младший сильнее боялся не террористов, а этой черной холодной машины.
Глава XI
Милые домашние рэкетиры
Кусачая княжна как в воду глядела. На следующий день, как только Ирка пришла из школы, ей позвонил один из подчиненных Ивана Сергеевича. Он сказал, что полковник вынужден отъехать по делам и будет поздно, а может, и вообще не приедет ночевать. Ничего необычного в этом не было. Иван Сергеевич служил в отделе физической защиты, то есть защищал, например, налоговых инспекторов, которым угрожали преступники. Если угрозы были серьезные, он, конечно, не мог бросить все и поехать домой только потому, что рабочий день кончился.
Блинков-младший слушал этот разговор на кухне по параллельному телефону. Положив трубку, он пошел в Иркину комнату. Дверь распахнулась, не успел он ее коснуться. Ирка собиралась идти к нему. Блинков-младший понял, что им пришла одна и та же мысль.
– Пойдешь к ней? – ревниво спросила Ирка.
– А почему нет? На рэкетиров охота посмотреть.
– И жвачки пожевать, десять пластинок разных сортов, – вредным голосом добавила Ирка.
– Я думал как-нибудь помочь Князю, – чувствуя, что краснеет, стал оправдываться Блинков-младший. – Он хоть и гад, а все-таки сосед. И Ляльку жалко.
– Что-то Лялька за него не очень волнуется. Меньше, чем ты.
– Потому что она такой человек, попрыгунья-стрекоза. А в душе, наверное, переживает.
Ирка надулась. Теперь будет его к Ляльке ревновать.
Легкая на помине Кусачая княжна явилась через полчаса. Она не знала, что Иван Сергеевич задержится, но на всякий случай притащила Блинкову-младшему средства маскировки: материн рыжий парик и темные очки. Ясное дело, Блинков-младший отказался. Хорош бы он был в женском парике и в темных очках среди ночи. Но после ее ухода он окончательно решил пойти вечером в княжеский киоск.
Лялька твердо пообещала, что рэкетиры зайдут. По ее словам, они добросовестно следили за порядком на объекте, над которым держат «крышу». (Вот только не эти ли добросовестные украли Князя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Но ее брата они похитили. Пускай это сделал и не княжеский «кровельщик» Паштет, а другая шайка – неважно. Все они одинаковые.
Если Князь знает их в лицо (а он, скорее всего, знает), эти милые-домашние могут и убить его, чтобы похищенный не выдал их милиции.
– Приходите ко мне в киоск, – вдруг предложила Кусачая княжна. – Только по одному, а то втроем тесно будет. Видик посмотрим, жвачки пожуем. Самый кайф – жевать за раз десять пластинок разных сортов. Больше у меня в рот не влезает.
– Я не смогу, – отклонил это лестное предложение Блинков-младший. – Как я уйду, если вечером Иван Сергеевич будет дома? И потом, я же скрываюсь.
– Кто тебя узнает в темноте? Ночью все кошки серы, – философски заметила Кусачая княжна. – Дядя Ваня – это, конечно, серьезнее… – Для Ляльки все старшие были «дядями» и «тетями». – Как хочешь, Блинок, мое дело предложить. Может, он задержится на работе, или мало ли чего еще.
Княжну выпроводили, когда уже начало смеркаться. Через полчаса приехал со службы Иван Сергеевич, и его, понятно, стали расспрашивать, как продвигается следствие по делу Князя. Полковник ничего не скрывал. Потому что скрывать ему было нечего.
– Никак, – ответил он. – Пока что мы послали налогового инспектора на фирму, которую подозревает старший князь.
– На фирму? – удивилась Ирка. – А я думала, его уголовники похитили.
– Похоже, что эта фирма открыта на деньги уголовников, – сказал Иван Сергеевич и начал объяснять: – Допустим, есть преступная группа рэкетиров. Приходят они к старшему князю, к другому коммерсанту и навязчиво предлагают «охрану»: плати, а то сожжем твою палатку. Коммерсант пугается и начинает платить.
– А почему он в милицию не жалуется?
– Жалуются, и часто. Но только не те, у кого рыльце в пушку. Как он пойдет жаловаться, если сам боится милиции? Вот старший князь не платил налоги и боялся пожаловаться. А потом прибежал: «Иван Сергеевич, у меня сына украли!». Теперь он и налоги заплатит, и штраф. И то, что заплатил своему Паштету, конечно, не вернет.
– Тупой, – свысока заметила Ирка. – Он, что ли, не соображал, что так и должно было кончиться? О чем он думал?
– Наверное, о том же, о чем и ты, когда прятала от меня дневник с тройкой, – предположил Иван Сергеевич, и все засмеялись.
– Вы начали про фирму, открытую на деньги преступников, – напомнил Блинков-младший.
Но Иван Сергеевич уже встал.
– Потом дорасскажу. Если коротко – у рэкетиров скапливаются незаконные деньги. Их называют «черным налом». Денег много, а потратить их на что-нибудь серьезное преступник не может. Он считается безработным и нищим. Захочет построить особняк – и сразу возникнет вопрос, на какие средства. Чтобы, как говорят, отмыть свои грязные деньги, преступник сам открывает, скажем, коммерческую палатку…
Рассказывая, полковник разломил пополам длинный батон и стал распихивать половинки по внутренним карманам куртки. Блинков-младший понял, что Иркин папа собрался к нему в квартиру «поливать цветы». Батон для мамы с Василенко.
Он пошел провожать полковника до двери и уже в прихожей спросил:
– Я правильно понял, что преступник может насшибать денег, открыть свою фирму и будет типа честным?
Иван Сергеевич развеселился.
– Вот именно «типа». Он может честно торговать, носить безупречный костюм и дружить с артистами. А потом решит поставить еще один киоск у метро, там, где уже стоит киоск князя. И похитит его сына… Скройся, Митек, я дверь открываю.
Полковник уже взялся за дверную ручку и вдруг снова обернулся к Блинкову-младшему.
– Прошлое не отпускает, Митек. Чем дольше живешь, тем у тебя меньше свободы. Ты сейчас можешь стать кем угодно. А я уже стал полицейским, а кто-то – преступником. Если даже это нам разонравится, в нашем возрасте почти невозможно изменить свою жизнь. Возьми меня и какого-нибудь Паштета и выучи на энтомологов, бабочек ловить. Через пять лет увидишь: он ворует казенные булавки, а я его ловлю.
Почему-то голос у полковника был печальный.
Ночью Блинков-младший встал с раскладушки и раскрыл окно кухни. Оно выходило во двор, но если далеко высунуться, из кухни было видно как раз то место у школьной ограды, где стоял черный «Мерседес».
Так и есть. Он стоял и сейчас. Никуда не делся. В свете уличного фонаря холодно поблескивали затемненные стекла. Казалось, что никого там нет, никакой группы захвата. Ведь контрразведчики живые люди, им надо есть и время от времени ходить в туалет. А Блинков-младший ни разу не видел, чтобы «Мерседес» отъехал или чтобы кто-нибудь из него вышел. Он стоял, как будто высеченный из одного куска черного гранита.
Почему-то Блинков-младший сильнее боялся не террористов, а этой черной холодной машины.
Глава XI
Милые домашние рэкетиры
Кусачая княжна как в воду глядела. На следующий день, как только Ирка пришла из школы, ей позвонил один из подчиненных Ивана Сергеевича. Он сказал, что полковник вынужден отъехать по делам и будет поздно, а может, и вообще не приедет ночевать. Ничего необычного в этом не было. Иван Сергеевич служил в отделе физической защиты, то есть защищал, например, налоговых инспекторов, которым угрожали преступники. Если угрозы были серьезные, он, конечно, не мог бросить все и поехать домой только потому, что рабочий день кончился.
Блинков-младший слушал этот разговор на кухне по параллельному телефону. Положив трубку, он пошел в Иркину комнату. Дверь распахнулась, не успел он ее коснуться. Ирка собиралась идти к нему. Блинков-младший понял, что им пришла одна и та же мысль.
– Пойдешь к ней? – ревниво спросила Ирка.
– А почему нет? На рэкетиров охота посмотреть.
– И жвачки пожевать, десять пластинок разных сортов, – вредным голосом добавила Ирка.
– Я думал как-нибудь помочь Князю, – чувствуя, что краснеет, стал оправдываться Блинков-младший. – Он хоть и гад, а все-таки сосед. И Ляльку жалко.
– Что-то Лялька за него не очень волнуется. Меньше, чем ты.
– Потому что она такой человек, попрыгунья-стрекоза. А в душе, наверное, переживает.
Ирка надулась. Теперь будет его к Ляльке ревновать.
Легкая на помине Кусачая княжна явилась через полчаса. Она не знала, что Иван Сергеевич задержится, но на всякий случай притащила Блинкову-младшему средства маскировки: материн рыжий парик и темные очки. Ясное дело, Блинков-младший отказался. Хорош бы он был в женском парике и в темных очках среди ночи. Но после ее ухода он окончательно решил пойти вечером в княжеский киоск.
Лялька твердо пообещала, что рэкетиры зайдут. По ее словам, они добросовестно следили за порядком на объекте, над которым держат «крышу». (Вот только не эти ли добросовестные украли Князя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46