Но подобные мысли не пришли в голову родителям Параськи, и все ульи были погружены, а сверху на них уселись и они сами, а Параська взяла вожжи в руки и ну погонять четвероногого Хорька, чтобы тот сдвинулся с места. А тот, как ни кряхтел, как ни фыркал, но тяжеленная телега словно приросла к поляне и не желала сдвинуться с места, и Параська, которую даже ее близкие подруги не заподозрили бы в избытке милосердия, окончательно потеряла терпение и так врезала по Хорьковым ребрам кнутом, что того словно ударили током, и он рванул из всех сил, и телега медленно поползла по мягкой земле. Упряжь глубоко врезалась в тело несчастного пасечника, и вскоре уже кровь заструилась по его плечам и дождем стала падать на дорогу. На запах крови набежала стая волков, которые, увидев двух стариков да молодицу, окончательно рассвирепели и решили сожрать заживо всю компанию. Но Хорек, которому не пришло время умирать, вдруг бросился бежать, не обращая внимания на волков, которые то и дело норовили куснуть его. А Параська теперь уже обратила свое благосклонное внимание на серых бандитов и хлестала их из всех сил кнутом, норовя попасть то по морде, то по глазам, а те выли, но не отставали. И кто знает, чем закончилась бы эта схватка, если бы на дороге не показались лесники. Несколько выстрелов расставили нужные акценты, и волки, повизгивая, как побитые собачонки, отступили в лесную чащу. А Хорек дотащил телегу до Параськиного двора, да и свалился. Но Параське и ее родителям было на него уже наплевать – они разгрузили ульи и стали звать соседей, чтобы те помогли увезти мертвую клячу за околицу села, чтобы там уже волки да вороны сделали свое дело. Но соседей дома не оказалось, и они отправились в корчму за подмогой. Но тут словно кто-то бальзамом смазал Хорьковы раны и он открыл покрытые смертной пеленой глаза и увидел опять же ласточку, которая носилась над ним и поливала его своими горючими слезами. И каждая слезинка придавала ему сил, и вдруг он почувствовал, что опять превращается в человека, и разодрал на себе лошадиную шкуру и вышел из нее в тот самый момент, когда пьяные мужики с родителями Параськи уже входили во двор.
– Вы почто мои ульи к себе привезли? – только и спросил у них Хорек.
Но те ответили, что хотели спасти их от разбойников, ибо, не обнаружив в шалаше Хорька, решили, что того загрызли волки. А пока они говорили, ласточка, к огорчению Хорька, растворилась в вечерней мгле. И Параська принесла ему ковш студеной воды умыться, и накормила варениками с ягодами якобы ее приготовления да увела в свою горницу, строго-настрого приказав родителям туда не заходить, и для обольщения бедного нашего пасечника словно прилипла к нему, и он ушел от нее уже возле полуночи, пообещав на ней жениться и признавшись ей, к своему собственному удивлению, в том, что он уже давно и искренне ее любит.
Вот чем закончилась для Хорька поиск клада.
Автору нашего незамысловатого повествования рассказали в корчме и про то, как в селе появился сын Козьей Бабушки. Он был плюгав, и на лице его оспа оставила чудовищные рытвины. Он давно уже забыл, где его родная хата, и пробирался к ней наугад, расспрашивая местных. Оказалось, что он не был в селе лет сорок и, как живет мать, подарившая ему жизнь, его интересовало так же мало, как свет далеких, не известных ученым звезд. Но каким-то образом он прослышал, что в усадьбе у нее нашли клад, и пришел за своей долей. Козья Бабушка узнала его, с большим трудом, но все-таки узнала и стала расспрашивать его, куда он запропастился, женат ли и есть ли у нее внуки, которых она может прижать к своей высохшей груди. Но он лишь огрызался в ответ, и интересовало его только то, где его деньги. А то, как она жила в своей хатенке все эти сорок с лишним лет, его и подавно не интересовало, словно жизнь закалила его, как кирпич в печи, и превратила его сердце в бесчувственный кусок глины. Когда до Козьей Бабушки дошло, что сыночек, которого она ласкала и которого кормила, отказывая себе в куске хлеба, для нее все равно, что чужой человек, и что он уйдет на этот раз навсегда, как только она отдаст ему найденное в земле золото, она молча провела его в чулан, где стоял пузатый сундучок. И тот набил карманы золотом и ушел, не оборачиваясь, но только не успел он выйти за околицу, как дукаты превратились в тараканов, и те разбежались, оставив его ни с чем. И как сын ни молил на коленях свою мать простить его, она была нема, как скала, и также молча указала ему на дверь. И ему не пошло на пользу богатство, откуда бы то ни взялось! Своими детьми Козья Бабушка с тех пор считала только Хому и Наталочку, которые заботились о ней, как о родной, и которые всегда были ей рады.
Но вернемся, однако, к Хоме. И скажем прямо, что предчувствие его сбылось. Как-то в пятницу, накануне выходных, он возвратился в свой светлый и уютный домик и даже привез из города миндальный торт – Наталочка была большая до него охотница, как обнаружил, что гнездо опустело. Он осмотрел весь дом, который теперь казался ему склепом, а затем долго бродил по берегу озера, но Наталочки нигде не было видно. Тогда он бросился к Козьей Бабушке в надежде, что она отправилась ее проведать, но и там Наталочки не оказалось. И тогда он побежал в милицейский участок, чтобы сделать заявление, но Грицько, выставив живот, который уже мог сравняться по объему с брюхом Головы, сообщил ему, что пропажи-то никакой и нету, потому что днем приезжала в село машина под цветастым, с коронами, флагом и что его красавица села в нее с таким видом, словно ее везут на Голгофу. И поэтому пусть он ищет свою кралю не здесь, а в тех краях, куда увезла ее машина. И Хома сразу же отправился в город и стал искать машину с таким флагом, но на Киев опустилась густая летняя ночь. Звезды и фонари равнодушно, как насекомое, рассматривали его, а он бегал по улице, что возле Золотых ворот, на которой, как известно, находится множество посольств, но Наталочки нигде не было видно.
«Даже записки мне не оставила, – думал он. – Даже записки. А ведь она моя жена, моя жизнь, моя любовь… И как я теперь буду есть без нее, буду дышать без нее, буду говорить, зная, что она меня не услышит?»
Он тщательно обыскал весь дом, но записки или письма не нашел. Грицько заявления у него не принимал, настаивая на том, что Наталочка в селе прописана не была. Да к тому же она еще и иностранка. И шепотом сообщил опешившему от того, что их тайна открыта, Хоме, что бабы видели, как она носится по озеру и бьет по воде хвостом.
– Коли они не брешут, – сказал ему милиционер, – так она у тебя к тому же и русалка. Ты хочешь, чтобы я русалку искал? В воде? Сам ищи!
Не обнаружив у Грицька и тени сочувствия к своему горю, Хома пешком исходил весь Киев. Все искал черную машину с флагом, на котором изображены короны, но так и не нашел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52