– Я буду за вас молиться, завтра я снова зайду к вам, и, кто знает, может быть, мне перебежит дорогу курица, которая прямо передо мной потеряет яйцо. – Она еще раз ободряюще погладила Катрин по руке, потом ушла, оставив молодую несчастную пару вдвоем.
Глава 6
Всю ночь Катрин дежурила около Кассиана. Глаза у нее слипались от усталости, но она снова и снова ощупывала его лоб и неутомимо меняла повязку. Она старалась не смотреть на кусок ткани, закрывавший его плечо. Мысль о том, что могильные черви едят его мясо, заставляла ее все время вздрагивать.
Чтобы не заснуть, она молилась, беспрерывно бормоча:
– Господи Боже, пожалуйста, вылечи Кассиана, пожалуйста, Господи Боже.
Осторожно и заботливо она гладила ему спину, касалась его горячего тела.
Вдруг он застонал, его лицо исказилось, и он сжал кулаки.
– Все будет хорошо, дорогой, – успокаивающе прошептала Катрин и убрала с его лица мокрую прядь волос.
Она забылась коротким сном, когда уже начало светать. Она сидела на краю постели, опустив руки на колени, а подбородок на грудь и видела сон.
Она была дома, в замке Журданов, ярко светило солнце. Она видела, как бежит по лугу в белом платье, волосы развеваются за спиной волнистым шлейфом. Однако сон ее был короток. Новый стон Кассиана вернул ее назад, в их жалкую комнатку. Слезы снова выступили на глазах Катрин. Сначала она плакала тихо, стараясь сдерживаться, но душевные силы покинули ее, и слезы рекой заструились по щекам, намочив ворот ее платья. Рыдания сотрясали ее хрупкое тело. Она обхватила себя руками и медленно раскачивалась из стороны в сторону. Но утешение не приходило. Она никогда еще не находилась в таком безысходном положении: далеко от дома, от родителей, братьев, без денег, больная, жалкая, с любимым человеком, который, возможно, умирает. «Стоила ли игра свеч? – спрашивала она себя. – Стоило ли платить за любовь смертью, ведь любовь должна быть сильнее смерти?» Катрин до этого постоянно думала, что любовь всегда побеждает, но теперь вдруг вышло по-иному, их жизнь была разбита, выпотрошена, как соломенное чучело ветром. Все, что было ценным еще несколько недель назад, теперь потеряло всякую цену. Еще недавно их будущее казалось ей чем-то вроде ковра, выстланного красными розами. Она мечтала о счастливой жизни с Кассианом, хотя и знала, как трудно будет заставить отца согласиться на ее брак с Кассианом. Но она обозвала бы дураком любого, кто сказал бы ей, что скоро она превратится в больную, бедную и жалкую, будет жить в самом плохом квартале Лондона, по соседству с проститутками, пьяницами и другими изгоями, и не будет знать, на что купить яйца или кусок мяса, которые так срочно нужны Кассиану. Неужели их любовь окончится смертью?
Она не находила ответа, но мысль бросить все и подчиниться приказу своего отца показалась ей вполне разумной.
Катрин испугалась этой мысли и встряхнула головой, как будто желая отогнать подобную чепуху.
Нет, она никогда не бросит Кассиана в беде, никогда, ни в здоровье, ни в болезни. Она была его женой, она принадлежала ему, но тем не менее она спрашивала себя, как долго еще сможет выдержать подобную жизнь. Она спрашивала себя, почему Бог так жесток и испытывает ее любовь и не была ли мечта о совместной жизни с Кассианом чудовищной глупостью. В первый раз с тех пор, как она покинула родительский дом, она столь серьезно задала себе вопрос – правильно ли она сделала, убежав вместе с Кассианом в Лондон.
Первые лучи солнца проникли в их маленькое окошко. Церковные часы пробили шесть ударов.
Катрин вздохнула. Она должна идти на Бейкер-стрит. Ей нельзя терять ни минуты, если она хочет прийти вовремя. Но как ей оставить Кассиана одного?
Осторожно она пощупала его лоб, он больше не был таким горячим, как вчера вечером. Не было и холодного пота на его теле, а дыхание Кассиана стало ровным и спокойным. Он спал глубоким целебным сном, перестав метаться в бреду. Сердце Катрин буквально разрывалось на части. Ей необходимо было идти, оставив мужа одного.
Все тело у нее болело, к тому же она очень устала. Глаза у нее слипались, и она чувствовала себя такой измученной, как еще никогда в своей жизни. Однако она все равно должна была пойти на Бейкер-стрит. Другого выхода не было. Ей нужно заработать деньги, чтобы купить так необходимые сейчас Кассиану яйца и мясо.
Она наклонилась над Кассианом и нежно погладила его руку.
– Я должна идти, мой любимый, должна оставить тебя одного, спи спокойно, вечером я снова вернусь.
Она побрызгала себе на лицо холодной водой, но вода ее не освежила, и тяжелой усталой поступью она вышла из комнаты. Когда она постучалась в дверь сэра Лонгленда на Бейкер-стрит, удары колокола на соседней церковной башне пробили половину седьмого – она опоздала на полчаса.
Открыл сам хозяин, когда он увидел Катрин, его лоб наморщился и брови хмуро сошлись на переносице.
– Разве ты должна была прийти не к шести часам утра? – строго спросил он и бросил взгляд на ее истощенное и посеревшее от усталости лицо.
– Да, сэр, – ответила Катрин. – Но мой муж болен, так болен, что стоит одной ногой в могиле, я должна была всю ночь дежурить у его постели.
– Почему меня должен интересовать твой муж, прачка? Я плачу тебе и кормлю тебя, единственное, что меня интересует, – это твое умение чисто выстирать мое белье.
Он схватил ее за руку и пощупал ее, словно Катрин была животным на рынке.
– Силенок у тебя маловато, – недовольно констатировал он.
– Но я могу работать, – возразила Катрин.
Ворча, сэр Лонгленд отодвинулся и дал ей войти.
– Так, принимайся за стирку, – строго приказал он. – Я вычту за опоздание из твоего жалованья и удержу один фунт в наказание за то, что ты рассердила меня.
Катрин испугалась. Фунт, так ведь это ее плата за неделю работы, если она сегодня не получит денег от сэра Лонгленда, то она не сможет купить еды.
– Пожалуйста, сэр, – попросила она. – Я за все отработаю, только не забирайте у меня мою плату, иначе я не смогу купить еду.
– Кто не работает, тот не ест, – сказал сэр Лонгленд. – Я не терплю, когда мне противоречат в моем доме, или ты берешься за стирку, или проваливаешь отсюда насовсем.
Катрин медлила только мгновение. Она до смерти устала, перспектива уже через четверть часа лечь в постель рядом с Кассианом и наконец заснуть была такой заманчивой, но она не могла позволить себе никакой слабости. Она должна была, чего бы это ни стоило, позаботиться о том, чтобы у них была еда.
– Простите, сэр, – сказала она с полным смирением. – Я иду стирать.
Сэр Лонгленд кивнул и, удаляясь, продолжал ворчать.
Она работала целый день, работала еще усерднее, чем раньше. Боли в плечах, спине были такими сильными, что днем она уже так ослабела, что не могла даже донести до рта кусок хлеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73