Тревис нахмурился и язвительно заметил:
– А теперь ты оскорбляешь мою невесту.
Джереми словно не услышал предупреждения Тревиса. То, что Тревис не питал никаких чувств к Гесионе, не было тайной.
– И если бы ты был более откровенным, ты бы согласился со мной. Ты ее любишь?
– Кого?
– Гесиону, конечно, – улыбнулся Джереми. Противоречивые чувства отразились на лице Тревиса.
– Какие чувства я испытываю к Гесионе, не имеет к делу никакого отношения. Она удовлетворяет всем требованиям, следовательно, подойдет и Гесиона. Она будет идеальной хозяйкой «Старой рощи», ибо принадлежит к одной из благороднейших семей в Новом Орлеане.
– Возможно, твоя женитьба на ней улучшит отношения с твоим дедом?
– Мой дед… – Тревис, задетый правдивостью этого вопроса, поморщился, но попытался не показать этого. Могло ли что-либо удовлетворить его жестокого деда? Тревис столько раз слышал о том, что его рождение погубило его мать. – Мне наплевать, что думает этот старый ублюдок. Мать будет довольна, и этого достаточно.
– И ради этого стоит жениться? Что, если Гесиона холодна? Кто согреет твою постель? Как я заметил, у этой женщины в жилах течет ледяная кровь.
– Я ценю твою заботу, Джереми, но любовница всегда даст то, чего не может дать жена. И Гесиона мне небезразлична. Она – самый удачный выбор.
– Надо ли напоминать тебе, что твоя любовница покинула Новый Орлеан? – Джереми спокойно встретил взгляд Тревиса. – Может быть, ты сумеешь уговорить своего нового партнера занять ее место.
Пришла очередь Тревиса усмехнуться, он-то прекрасно знал, что этого никогда не будет.
– Думаю, что вероятность этого чрезвычайно мала. Как ты только что сказал, она не похожа на других женщин, которых я знал. Единственное, чего я хочу от миссис Хэммонд, это чтобы она переписала плантацию на мое имя, а затем она может отправляться куда пожелает.
– Ты ее спрашивал?
– Да.
– И?
Тревис пожал плечами.
– Она сказала мне, что я никогда от нее не избавлюсь.
Джереми, не скрывая улыбки, похлопал Тревиса по плечу.
– Прости, но я не могу считать тебя несчастным. Меньше всего мне бы хотелось избавиться от нее. Она одна из самых потрясающих женщин, которых я когда-либо встречал. – Хитрая улыбка мелькнула на его губах. – Как только она заговорила, кровь вскипела в моих жилах. Вот женщина, ради которой можно умереть! Может, мне попытаться поухаживать за ней?
Тревис помрачнел.
– Тебе надо держать себя в руках, – предостерег он. – Эта женщина смертельно опасна.
Джереми заметил, как Тревис сжал челюсти.
– Ты хочешь сказать, что не желаешь поделиться?
– Мне нечем делиться, – отрезал Тревис. – И мне чертовски надоел этот разговор. Разве у тебя нет дел на плантации?
Вместо того чтобы обидеться, Джереми улыбнулся:
– Ну и ну! Ты определенно злишься из-за женщины, к которой, как ты заявляешь, равнодушен.
– Я злюсь с первого дня ее приезда.
Джереми сразу же понял, что миссис Хэммонд взволновала Тревиса, чего до этого времени не удавалось ни одной женщине.
– Значит, тебе следует спросить себя, почему ты злишься, – настаивал Джереми, садясь на лошадь, – потому что я думаю, что Брук вызывает у тебя какие-то, ранее тебе неведомые, чувства. – Он развернул лошадь. – И пришли варщика сахара, если сможешь, – оглянувшись, добавил он.
– Убирайся отсюда к черту, пока я не передумал вообще помогать тебе, – проворчал Тревис. Он хлопнул лошадь Джереми по крупу, погоняя ее. – Завтра я пришлю Бена.
Тревису было необходимо чем-то заняться, чтобы отвлечься от своих неприятностей. Джереми хорошо потрудился, подкалывая его, но ничего не сделал, чтобы успокоить кипевший в Тревисе гнев. Повернувшись, Тревис посмотрел на сахароварню. Может быть, ее жар сможет выжать из его организма вместе с потом и эту женщину… Он не терял надежды.
Когда Брук вернулась в большой дом, мамми встретила ее новостью, что Проспер, повар, вернулся и желает, чтобы Брук внесла свой вклад в приготовления к предстоящему приему гостей.
Брук забыла о своем недовольстве Тревисом. Наконец она познакомится со знаменитым поваром, искусство которого ей предстояло оценить.
– Проводи меня, – сказала она.
Мамми сморщила нос:
– Что это за запах? Пахнет дымом.
– Я чуть не забыла, у меня обгорела амазонка, – сказала Брук, поднимая юбку и показывая мамми обгоревший подол. – Наверное, мне надо освежиться. Я вернусь через полчаса.
После того как Брук переоделась, они с мамми пошли на кухню, находившуюся в самом дальнем конце дома. Как только Брук вошла в кухню, она увидела повара, с манерами мелкого диктатора дающего указания кухонной служанке, мешавшей что-то в большом черном котле, висевшем над очагом.
Проспер оказался высоким худым человеком, кожа которого была немного темнее, чем у мамми. На нем был белый передник, повязанный поверх его черно-белой одежды. Спустя несколько минут, он обернулся, и Брук увидела, что у него доброе лицо. Волосы у него были довольно длинные и совершенно белые, а глаза глубокого коричневого цвета… изучали ее с неподдельным интересом. В правой руке он держал деревянную ложку. Пользуются ли ею для помешивания или дают по рукам, еще предстояло узнать.
– Мадемуазель, – сказал Проспер с легким французским акцентом, – я – Проспер Эрнест Фаурнье, к вашим услугам. – Он низко поклонился. Суровое выражение его лица не допускало шуток. А он добавил: – Как я понимаю, вы, мадемуазель, распоряжаетесь домашними слугами.
Брук с изумлением поняла, что Проспер первым признал ее право на «Старую рощу».
– Я теперь владею половиной плантации, – объяснила Брук. – Приятно, наконец, познакомиться с вами.
Проспер кивнул.
– Я – повар экстраординарный, – заявил он, размахивая ложкой. – Я обучался во Франции у самых лучших шеф-поваров и готовлю для семьи Монтгомери последние десять лет.
Брук улыбнулась. Он говорил так, словно старался произвести на нее впечатление.
– У меня простые запросы, на кухне я хозяин, а обед строго в семь часов, обязательно.
Первым порывом Брук было ответить: «Да, сэр», – но она напомнила себе, что скорее ему следует спрашивать у нее, что ему делать. Кто на кого работает? – задумалась она.
– Очень вам благодарна, Проспер, за объяснения правил. Надеюсь, вы готовите не хуже, чем отдаете распоряжения. Если так, я уверена: каждое блюдо будет совершенством. – Брук увидела, как на лице мамми расплылась улыбка, которую она не успела спрятать.
Проспер оцепенел, глаза широко раскрылись, а лицо покраснело.
– Вы увидите, мадемуазель, что я отличный повар. Я бы хотел окончательного одобрения меню для празднества в эту пятницу. – Он вытащил из кармана листок бумаги и протянул ей.
Брук пробежала глазами список. Казалось, все было в порядке и названия выбранных им блюд звучали восхитительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64