"Ну, - думаю, - ни полевым, ни лесным птенчикам я не нужен. Эти отлично и без меня проживут. Пойду у озера гнёзд поищу, - вон под горой меж деревьев вода виднеется".
Спустился с горки, пошёл по берегу, смотрю - в воде на кочке чомгино гнездо. В гнезде - пустые скорлупки и один птенчик.
Птенчик такой махонький, что не может ни стоять, ни сидеть. Лежит на пузечке, вытянув вперёд шейку, и беспомощно растопырил лапки.
Я опрокинул его пальцем на спину. Малыш засучил ножками, силясь перевернуться. Наконец это ему удалось, но он скатился на край гнезда... и бульк в воду! Как камешек. И пропал - только круги пошли...
Я живо раздвинул траву и, прикрыв глаза рукой от яркого блеска воды, глянул в глубину.
Птенчик держался там под водой носом за камышину и не двигался.
Я сунул руку на дно, чтобы подхватить и спасти его. Но он оттолкнулся носом от камышины - и быстро поплыл под водой, работая лапками и культяпочками-крыльями. Точно сон вижу: птичонок как ни в чём не бывало плыл под водой!
Проплыл порядочное расстояние до того места, где стеной стоял камыш, и выскочил из воды. Смотрю - а там всё его семейство: чомга-мама и птенчики, мал мала меньше!
"Вот это, - думаю себе, - малыши так малыши! Водолазы-подводники. Птичонок ещё ходить не умеет, стоять не умеет, а плавать и нырять пожалуйста!"
Семейство чомг под предводительством чомги-мамы скрылось у меня из глаз в густых тростниках. А я пошёл дальше по берегу озера.
Послушный малыш
Смотрю: впереди меня бежит жёлтенький куличок - зуёк-галстучник. За ним торопятся четыре зуйчонка величиной с напёрсток, на высоких ножках.
Путь зуйкам пересекла узкая лужица. Зуйчиха на крылья - и перелетела воду. А у зуйчат ещё и крыльев нет - один пух! А всё равно и они не остановились: мах-мах ножками по воде, как по песку! Такие лёгкие, что и вода их держит. Я даже вскрикнул от удивления.
Зуйчиха-мама оглянулась на меня с того берега лужи и негромко сказала своим зуйчатам: "Пи-у!" (ложись).
Трое зуйчат были уже на том берегу лужи. Услыхав материнскую команду, они разом припали к земле и пропали из глаз: их серо-жёлтые спинки слились с жёлтым песком и серой галькой.
А четвёртый зуйчонок не успел перебежать лужу - и плюхнулся прямо в воду. Только головка его была на песке, а всё тельце - в воде; он лёг там, где его застала команда "пи-у!".
Я перешагнул лужу, сел на камень рядом с послушным птенчиком.
"Дай, - думаю себе, - дождусь, что он дальше будет делать".
Птенчик лежал не шевелясь. Было ему плохо: вода холодная, пушок намок, пальчики упирались в камешки на дне лужи, но он не шелохнулся. Даже чёрные бусинки-глазки не моргали. Мама велела лечь, и он послушно лежал.
Я сидел долго, так долго, что у меня нога затекла. Я шаркнул ею около самого носа зуйчонка, но он не шевельнулся.
Комары одолели. Один комар сел зуйчонку на голову, проткнул ему носом кожу и стал толстеть, наливаться кровью. На крошечной головке птенчика он казался чудовищем и всё рос, рос на глазах, наполнял брюхо алой кровью зуйчонка.
Зуйчонок терпел, чуть прижмурив от боли глаза, а не трогался с места.
А моё терпение лопнуло. Я наклонился и щелчком сшиб комара с бедного птенчика. Потом взял птенчика двумя пальцами поперёк тельца и поднял к своим губам.
- Полно тебе в прятки играть! - сказал я ему. - Беги, догоняй маму.
Но он не ворохнулся, не моргнул. И остался всё так же неподвижен, когда я положил его на песок - подальше от воды.
"Уж не умер ли он?" - с тревогой подумал я. И вскочил с камня.
Это моё движение испугало зуйчиху-маму, скрывавшуюся где-то в камнях дальше по берегу.
"Кру-кру!" (выскакивай, беги) - крикнула она оттуда.
В один миг вскочили на ножки все четыре зуйчонка и - чик-чик-чик! стремглав понеслись к маме.
Чур-чура!
- Ну-ну! - сказал я себе. - Если б я так свою маму слушал в детстве, так, верно бы, из меня вышел толк. Куда уж мне учить таких...
И пошёл домой через большое лесное болото.
Шагаю да шагаю. Вдруг вижу: далеко впереди поднялся с кочки большой журавль и, как-то смешно пригнувшись, убежал в кусты.
Я сразу сообразил, что это не журавль, а журавлиха и что на той кочке у неё гнездо.
Подошёл к кочке - верно: в кочке - углубление и в нём на подстилочке из травы лежат два здоровых пятнистых яйца, каждое с мою ладонь.
Одно целое, а другое с дыркой наверху. И рядом лежала толстая скорлупка: птенец, видно, сию минуту только сделал себе в яйце окошко.
Я так и замер на месте: что дальше будет?
Вдруг из окошка высунулась взъерошенная голова на тонкой шее и покрутила носом.
Мир, в котором журавлёнок собирался родиться, был полон солнца и яркой зелени.
- Привет тебе, привет! - громко поздравил я его. - Ну, как тебе здесь у нас, нравится?
Журавлёнок беспокойно заёрзал, но, видно, не понял, что я стою рядом и разговариваю с ним.
Тогда я наклонился к нему.
Моя тень накрыла гнездо.
И вдруг - нырк! - журавлёнок исчез в яйце. В гнезде по-прежнему лежали два очень крупных яйца: одно - целое, другое - с дыркой в скорлупе.
- Вот это здорово! - удивился я. - Не успел ещё на свет родиться, а уж в прятки играет! Чур-чура, я дома!
Вспомнились мне тут говорящие яички серой куропатки, и я подумал: "А может, они тогда не со страха пикали, а между собой сговаривались, как от меня ловчее удрать?
И ведь удрали! Видно, птенчата, ещё не родясь из яйца на свет, мастера в прятки играть. А я их уму-разуму учить собрался!"
Размахнулся я корзиночкой, что была у меня приготовлена для будущих моих воспитанников-птенчиков, и закинул её далеко в траву.
А сам пошёл в деревню - щеночка себе доставать.
Щенок ни прятаться не умеет, ни плавать. И непослушный.
Вот и буду его учить.
ВЕСЁЛАЯ ИГРА
Притащила лиса лисятам мышей на обед. А лисята сыты - давай с мышами играть. Двое одну мышь схватили - тянут-потянут. А один сразу трёх мышей в пастишку - хап! Только хвостики висят.
Играли, пока не надоело. Тогда мышей бросили - в нору залезли. Легли у входа, мордочки на передние лапки положили - смотрят из тёмной норы на светлый мир. И видят: прилетели к норе мухи. Закружили, зажужжали. За мухами - птичка трясогузка. Тоненькая такая, серенькая. Хвостиком качает и ножками семенит. Пробежит и остановится, пробежит и остановится. А остановится - и закачает хвостиком. На мух смотрит.
Съёжились лисята. Трясогузка вправо, и лисьи глаза вправо, трясогузка влево - глаза влево. Так и перекатываются.
Лисята как выскочат! Чут-чуть птичку не поймали.
Опять в нору забились - караулят.
Опять слетелись мухи. За мухами - трясогузка. У самой норы хвостиком дразнит.
Лисята как выскочат - чуть не поймали!
Тут уж и не поймёшь: игра это или охота?
Вот в который раз выскочили - и опять зря. Сбились в кучу. А сверху, с синего неба, нависла тень, заслонила солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65