Адъютант кивнул в знак согласия и на цыпочках приблизился к Фердинанду.
- Генерал, - прошептал он, - вас просят произнести речь. Ваши верные солдаты ждут вашего слова.
- А мне не хочется, - коротко ответил Фердинанд.
- Так нельзя, генерал, - снова зашептал адъютант.
- Скажите им что-нибудь от моего имени.
- Не имею права, генерал.
- Вот видите! - воскликнул, ликуя, Фердинанд. - Вам тоже не хочется... Как и мне. Вы только ссылаетесь на то, что не имеете права...
- Я правду сказал!
"Как бы не так!" - буркнул про себя Фердинанд.
- Да и не меня просят сказать речь, просят вас,- - проговорил в отчаянии адъютант. Парад сильно уже затянулся, а всякая затяжка, как было известно адъютанту по опыту, производит на торжествах крайне неблагоприятное впечатление.
- Мне нечего сказать, - заявил Фердинанд с присущим ему простодушием.
- Нет, вы должны произнести речь!.. - настаивал адъютант.
- Что же мне сказать? - спросил Фердинанд, сам впадая в отчаяние.
- Во всяком случае, что-нибудь военное.
- Я могу сказать: пушка. "Пушка" ведь военное слово, правда?
- Несомненно, - подтвердил адъютант. - "Пушка" - слово военное. Но одной "пушки" мало.
- К "пушке" я могу прибавить чего-нибудь ещё.
- Отлично, генерал, отлично, - обрадовался адъютант.
- Чтоб звучало солиднее, я прибавлю к "пушке" слово "большая", - сказал Фердинанд. - Большая пушка! Как вам это нравится? Речь хоть куда, не правда ли?
- Речь очень славная, - подтвердил адъютант, - но у неё есть один недостаток: короткая...
- Вот и хорошо! - обрадовался Фердинанд. - Хорошо, если короткая. Солдатам не будет скучно во время речи, вы понимаете?
- Понимаю, - вздохнул адъютант. - Но я бы речь слегка удлинил...
- А я, - веско возразил Фердинанд, - если бы только можно было сократить, непременно бы сократил.
- Это можно сделать без труда, генерал, - игриво заметил адъютант и тут же испугался собственной шутки.
- Каким же это образом? - полюбопытствовал Фердинанд.
- А вот как: вместо того, чтоб говорить "большая пушка", вы можете сказать "гаубица".
- А что такое гаубица? - шёпотом спросил у адъютанта Фердинанд. Ему стало стыдно, что он, генерал, не знает простых вещей.
- Гаубица - это и есть большая пушка, - сообщил Фердинанду на ухо адъютант.
- Адъютант, вы гений! - Воскликнул Фердинанд. - Да ведь мы таким образом сэкономим целых два слога!
- Не понимаю, - оторопело проговорил адъютант.
- Очень просто: "большая пушка" - это пять слогов, а "гаубица" - только три. Пять минус три - сколько в остатке?
- Два.
- Вот видите! - просиял Фердинанд. - Два слога чистого выигрыша. Если б все действовали точно таким же образом, знаете, сколько слогов мы б сэкономили?
- Очень много.
- Совершенно верно изволили заметить, совершенно верно. Мы б сэкономили множество слогов. Из этих сэкономленных слогов можно было бы составить множество новых речей, не прибегая при этом ни к каким дополнительным расходам.
- Верно! - поддержал адъютант.
- И всё благодаря вам! - крикнул Фердинанд. - Именно вы подсказали мне эту замечательную идею. Моя речь будет краткой, меткой. И главное - военной. Я им скажу от души. А вам за это большое спасибо!
Тут Фердинанд бросился к адъютанту и принялся его целовать. Когда войска и толпы народа это увидели, они прокричали в честь генерала:
- Гип-гип ура!
- Давай, давай!
- Гоп-гоп!
- Ещё раз!
- Многая лета!
- Кукареку!
Было много и других приветственных кликов, которые слышать Фердинанду довелось впервые.
И тут маленький, одетый в чёрное человечек подбежал к микрофонам. Чтоб проверить, работают ли они, человечек поспешно затараторил:
Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять-проверка-десять-дев
ять-восемь-семь-шесть-пять-четыре-три-два-один.
Затем потёр руки от удовольствия, так как микрофоны передали его голос мегафонам, которые, в свою очередь, прорычали на весь город:
"Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять-проверка-десять-де
вять-восемь-семь-шесть-пять-четыре-три-два-один!"
Потом эхо в разных частях города повторило это бормотание ещё несколько раз. Человечек подождал, пока эхо не угомонится, затем едва заметно кивнул адъютанту: дескать, всё в порядке, можно начинать.
- Пожалуйте, генерал, - произнёс адъютант, указывая на микрофон.
Фердинанд подошёл к микрофону и глянул на огромную толпу, запрудившую площадь. Прямо против него замерли боевые шеренги. У солдат торчали в разные стороны усы, отчего вид у них был воинственный. Некоторые то и дело шевелили своими усами.
- Гау... - начал речь Фердинанд и вдруг почувствовал, что дыхание у него перехватило.
"Вот так штука! - подумал Фердинанд. - Этого только недоставало! Если я поперхнулся, тогда ещё полбеды. Хуже всего, если это ангина. Тут уж ни за что на свете не кончишь речи. Попробую ещё, может, проскочит..."
Фердинанд набрал побольше воздуха в лёгкие и попробовал снова:
- Гау! Гау!..
Не получается. Фердинанд напрягся и рявкнул что есть мочи:
- Гау! Гау! Гау!..
Микрофоны, не раздумывая, передали эти звуки мегафонам, те усилили их до чрезвычайности. Похоже было, будто залаяла свора псов-великанов.
Что-то странное случилось вдруг с шеренгами отборных войск. Они покривились, смешались, расползлись в разные стороны, словом, говорю вам, началось нечто невообразимое. Сперва рассыпались отряды Крысоловов. В их распоряжении были мотоциклы, поэтому удирать им, конечно, было проще. Но, удирая, они то и дело наскакивали друг на друга колёсами, отчего возник неописуемый грохот. Вслед за ними в бегство обратился полк Котов в Сапогах. Сапоги соскальзывали у котов с ног; запинаясь о них, падали их товарищи, которые тоже теряли сапоги, о которые, в свою очередь, спотыкались те, кто следовал по пятам. Позади всех оказались Трубочники. Поначалу они пытались было поставить дымовую завесу, выпустив облака дыма, но от страха не смогли затянуться по-настоящему, и потому дым получился жидкий, самого низкого качества, и завеса рассеялась.
Но хуже всего было то, что Фердинанд повторял всё время "гау, гау...", но до "бица" никак не мог добраться, застревая всякий раз на первой половине слова.
- Гау! Гау! Гау!.. - рявкал он всё громче, а коты удирали всё быстрее и быстрее.
"Боже мой, что я натворил, - думал в отчаянии Фердинанд, наблюдая за страшным переполохом, который разрастался при каждом его "гау".
- Дорогой, милый мундир, может, ты скажешь, как мне теперь быть? взмолился Фердинанд, обращаясь к своему другу - мундиру, который, что ни говори, был всё же весьма опытной особой.
- Проснись, Фердинанд! - рявкнул ему прямо в ухо мундир.
Фердинанд тотчас проснулся и соскочил вовсе не с трибуны, а с дивана, потянулся и лениво двинулся к окну. Он встал на задние лапы, поставил передние на подоконник и, верный своей ежедневной привычке, выглянул на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
- Генерал, - прошептал он, - вас просят произнести речь. Ваши верные солдаты ждут вашего слова.
- А мне не хочется, - коротко ответил Фердинанд.
- Так нельзя, генерал, - снова зашептал адъютант.
- Скажите им что-нибудь от моего имени.
- Не имею права, генерал.
- Вот видите! - воскликнул, ликуя, Фердинанд. - Вам тоже не хочется... Как и мне. Вы только ссылаетесь на то, что не имеете права...
- Я правду сказал!
"Как бы не так!" - буркнул про себя Фердинанд.
- Да и не меня просят сказать речь, просят вас,- - проговорил в отчаянии адъютант. Парад сильно уже затянулся, а всякая затяжка, как было известно адъютанту по опыту, производит на торжествах крайне неблагоприятное впечатление.
- Мне нечего сказать, - заявил Фердинанд с присущим ему простодушием.
- Нет, вы должны произнести речь!.. - настаивал адъютант.
- Что же мне сказать? - спросил Фердинанд, сам впадая в отчаяние.
- Во всяком случае, что-нибудь военное.
- Я могу сказать: пушка. "Пушка" ведь военное слово, правда?
- Несомненно, - подтвердил адъютант. - "Пушка" - слово военное. Но одной "пушки" мало.
- К "пушке" я могу прибавить чего-нибудь ещё.
- Отлично, генерал, отлично, - обрадовался адъютант.
- Чтоб звучало солиднее, я прибавлю к "пушке" слово "большая", - сказал Фердинанд. - Большая пушка! Как вам это нравится? Речь хоть куда, не правда ли?
- Речь очень славная, - подтвердил адъютант, - но у неё есть один недостаток: короткая...
- Вот и хорошо! - обрадовался Фердинанд. - Хорошо, если короткая. Солдатам не будет скучно во время речи, вы понимаете?
- Понимаю, - вздохнул адъютант. - Но я бы речь слегка удлинил...
- А я, - веско возразил Фердинанд, - если бы только можно было сократить, непременно бы сократил.
- Это можно сделать без труда, генерал, - игриво заметил адъютант и тут же испугался собственной шутки.
- Каким же это образом? - полюбопытствовал Фердинанд.
- А вот как: вместо того, чтоб говорить "большая пушка", вы можете сказать "гаубица".
- А что такое гаубица? - шёпотом спросил у адъютанта Фердинанд. Ему стало стыдно, что он, генерал, не знает простых вещей.
- Гаубица - это и есть большая пушка, - сообщил Фердинанду на ухо адъютант.
- Адъютант, вы гений! - Воскликнул Фердинанд. - Да ведь мы таким образом сэкономим целых два слога!
- Не понимаю, - оторопело проговорил адъютант.
- Очень просто: "большая пушка" - это пять слогов, а "гаубица" - только три. Пять минус три - сколько в остатке?
- Два.
- Вот видите! - просиял Фердинанд. - Два слога чистого выигрыша. Если б все действовали точно таким же образом, знаете, сколько слогов мы б сэкономили?
- Очень много.
- Совершенно верно изволили заметить, совершенно верно. Мы б сэкономили множество слогов. Из этих сэкономленных слогов можно было бы составить множество новых речей, не прибегая при этом ни к каким дополнительным расходам.
- Верно! - поддержал адъютант.
- И всё благодаря вам! - крикнул Фердинанд. - Именно вы подсказали мне эту замечательную идею. Моя речь будет краткой, меткой. И главное - военной. Я им скажу от души. А вам за это большое спасибо!
Тут Фердинанд бросился к адъютанту и принялся его целовать. Когда войска и толпы народа это увидели, они прокричали в честь генерала:
- Гип-гип ура!
- Давай, давай!
- Гоп-гоп!
- Ещё раз!
- Многая лета!
- Кукареку!
Было много и других приветственных кликов, которые слышать Фердинанду довелось впервые.
И тут маленький, одетый в чёрное человечек подбежал к микрофонам. Чтоб проверить, работают ли они, человечек поспешно затараторил:
Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять-проверка-десять-дев
ять-восемь-семь-шесть-пять-четыре-три-два-один.
Затем потёр руки от удовольствия, так как микрофоны передали его голос мегафонам, которые, в свою очередь, прорычали на весь город:
"Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять-проверка-десять-де
вять-восемь-семь-шесть-пять-четыре-три-два-один!"
Потом эхо в разных частях города повторило это бормотание ещё несколько раз. Человечек подождал, пока эхо не угомонится, затем едва заметно кивнул адъютанту: дескать, всё в порядке, можно начинать.
- Пожалуйте, генерал, - произнёс адъютант, указывая на микрофон.
Фердинанд подошёл к микрофону и глянул на огромную толпу, запрудившую площадь. Прямо против него замерли боевые шеренги. У солдат торчали в разные стороны усы, отчего вид у них был воинственный. Некоторые то и дело шевелили своими усами.
- Гау... - начал речь Фердинанд и вдруг почувствовал, что дыхание у него перехватило.
"Вот так штука! - подумал Фердинанд. - Этого только недоставало! Если я поперхнулся, тогда ещё полбеды. Хуже всего, если это ангина. Тут уж ни за что на свете не кончишь речи. Попробую ещё, может, проскочит..."
Фердинанд набрал побольше воздуха в лёгкие и попробовал снова:
- Гау! Гау!..
Не получается. Фердинанд напрягся и рявкнул что есть мочи:
- Гау! Гау! Гау!..
Микрофоны, не раздумывая, передали эти звуки мегафонам, те усилили их до чрезвычайности. Похоже было, будто залаяла свора псов-великанов.
Что-то странное случилось вдруг с шеренгами отборных войск. Они покривились, смешались, расползлись в разные стороны, словом, говорю вам, началось нечто невообразимое. Сперва рассыпались отряды Крысоловов. В их распоряжении были мотоциклы, поэтому удирать им, конечно, было проще. Но, удирая, они то и дело наскакивали друг на друга колёсами, отчего возник неописуемый грохот. Вслед за ними в бегство обратился полк Котов в Сапогах. Сапоги соскальзывали у котов с ног; запинаясь о них, падали их товарищи, которые тоже теряли сапоги, о которые, в свою очередь, спотыкались те, кто следовал по пятам. Позади всех оказались Трубочники. Поначалу они пытались было поставить дымовую завесу, выпустив облака дыма, но от страха не смогли затянуться по-настоящему, и потому дым получился жидкий, самого низкого качества, и завеса рассеялась.
Но хуже всего было то, что Фердинанд повторял всё время "гау, гау...", но до "бица" никак не мог добраться, застревая всякий раз на первой половине слова.
- Гау! Гау! Гау!.. - рявкал он всё громче, а коты удирали всё быстрее и быстрее.
"Боже мой, что я натворил, - думал в отчаянии Фердинанд, наблюдая за страшным переполохом, который разрастался при каждом его "гау".
- Дорогой, милый мундир, может, ты скажешь, как мне теперь быть? взмолился Фердинанд, обращаясь к своему другу - мундиру, который, что ни говори, был всё же весьма опытной особой.
- Проснись, Фердинанд! - рявкнул ему прямо в ухо мундир.
Фердинанд тотчас проснулся и соскочил вовсе не с трибуны, а с дивана, потянулся и лениво двинулся к окну. Он встал на задние лапы, поставил передние на подоконник и, верный своей ежедневной привычке, выглянул на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23