Она больше не кричала, не ломала руки, а стояла как каменная, не шелохнувшись, и все смотрела, смотрела туда. И все тоже стояли и смотрели то на нее, то на зеленые валы, с ревом разбивающиеся о песок. Так прошло неизвестно сколько времени, и никто не знал, что теперь нужно делать или говорить.
Первой опомнилась мамка. Митька все еще прижимался к камню и скулил от страха, у Славки слезы текли по щекам, он сглатывал их и шмыгал носом. Мамка за руку вздернула Митьку, шлепнула и погнала домой, за ним Славку. Она крикнула и на Юрку, но Юрка не послушался. Он не мог уйти. Его колотило так, что даже стучали зубы, будто стоял не зной, а зимняя стужа, он обхватил себя руками, сдерживая дрожь, только это никак не помогло.
Дед подошел к Юливанне.
- Беда, она и есть беда. - Морщинистое лицо деда сморщилось еще больше. - Только теперь что уж, стой не стой - ничего не выстоишь...
- Пойдем, пойдем отсель, голубушка, - подхватила Максимовна. - Что ж тут стоять, сердце надрывать? Оно ить не каменное...
Мамка и папка тоже начали приговаривать и уговаривать, доказывать, что теперь горю не поможешь, нечего и убиваться, и стоять тут не следует, мало ли до беды... Юливанна все так же не слушала и не слышала их, смотрела на ревущие валы, потом в ней словно что-то сломалось - руки упали, плечи опустились. Юрка подумал, что она сейчас упадет, но тут Максимовна обняла ее за плечи, повернула и повела к дому. Ветер трепал ее мокрое разорванное платье, запрокинул на лицо спутанные, слипшиеся волосы. Она ничего не замечала, шла, глядя под ноги, и сразу стала такой маленькой, такой жалкой, что у Юрки в горле появился ком да так и остался.
Они пришли к палатке. Максимовна хотела ее посадить, но Юливанна не села, высвободилась и как-то дико оглянулась вокруг, не понимая, почему, зачем ее привели сюда, повернулась, чтобы идти обратно, но Максимовна удержала ее, а дед заступил ей дорогу.
- Нет, - сказал он, - не надобно туда ходить. Ему не поможешь, а до беды недолго... Вы уж тут посидите, али к нам в дом пойдемте...
Юливанна отрицательно повела головой.
- Ну нет так и нет, а туда ходить ни к чему. Хватит одной беды. Такое дело, Федор, придется тебе в Гроховку смотаться: надо в сельсовет заявить, пускай дадут знать в район - мало ли где его может выкинуть...
Лицо Юливанны дрогнуло, она закусила губу, потом, сдерживая себя, с трудом проговорила, все так же глядя в землю:
- Пошлите телеграмму... Деньги у меня в сумочке, в палатке. Там его паспорт и адрес...
- Кому телеграмму?
- Его жене.
У папки отвисла челюсть, глаза деда спрятались в морщинах, мамка и Максимовна переглянулись, лица их одеревенели.
- Как же это, - сказал дед, - а...
Юливанна подняла голову, посмотрела ему в лицо.
- Я не жена... Мы... А, да что вам до этого?..
Она повернулась и пошла назад, к берегу. Все так растерялись, что теперь уже никто ее не удерживал, а только смотрели ей вслед, а она шла все быстрее и быстрее, спустилась с бугра, потом вдруг остановилась, ноги у нее подломились, она упала. Папка бросился туда, но мамка крикнула:
- Куда? Чего тебе там отираться?..
И он остался на месте. А Нюшка побежала к Юливанне, за ней Федор, а за Федором побежал Юрка.
Нюшка уже стояла над ней на коленях, звала ее, трогала, Юливанна не отзывалась и не шевелилась. Юрка с ужасом подумал, что она уже умерла, потому что лицо у нее стало какое-то серое, но Нюшка приложила ухо к груди, послушала и сказала:
- Вроде живая. Еле-еле... Чего теперь делать-то, а?
- Давай туда отнесем, не валяться ж тут... - сказал Федор.
Он подхватил Юливанну под плечи и поднял, Нюшка обхватила ее ноги у колен, они понесли ее на бугор. Левая рука Юливанны свесилась вниз, Юрка подбежал и поднял. Рука была холодная и совсем неживая.
Ее положили под кустом тамариска, в жиденькой прозрачной тени.
- Обморок, - сказал папка. - Полагается все расстегнуть и нюхать нашатырь.
- А чего расстегивать, - сказала Нюшка, - когда на ней ничего нет разлетайка да купальник.
- Обморок! - повторила Максимовна. - У меня их сроду не было...
- Ну, у тебя, - вдруг озлился Федор, - тебя и оглоблей тресни обморока не будет... Чего стоите? Делайте что-нибудь!..
- Ничего, - сказал дед, - пущай полежит, отлежится - очуняет...
Нюшка не стала ждать, пока Юливанна "очуняет", начала дуть ей в лицо, махать перед ним руками, потом набрала в рот воды, брызнула раз, другой, но ничего не помогло - Юливанна не пошевелилась.
- Вот оно какое дело-то оказывается... - сказал дед.
- От такого дела упадешь! - подхватил папка.
- Да уж теперь хоть стой хоть падай...
- А я, между прочим, давно догадался. Это было сразу видно, у меня глаз наметанный...
- Ты молчи! - сказала мамка. - У тебя не только глаз... А вы чего тут? - закричала она на Митьку и Славку. - А ну марш отсюда!
Но Митька и Славка никуда не ушли, потому что в это время пришел Сенька-Ангел. Он еще издали помахал рукой и крикнул:
- Привет честной компании! Чего это вы хаты побросали? Я подъехал двери настежь, а никого нет... Ну, мы загораем - чертова переправа опять не работает, а вы что?..
- Курортник наш утонул, - сказал дед.
Оживление смело с лица Семена.
- Как это?
- Ну как? Купаться полез.
- Вытащили?
- Где там! Шторм вон какой...
- А... - Семен поискал глазами, увидел лежащую Юливанну, - а она что же?
- Вот лежит, не то живая, не то мертвая...
- А она, между прочим, - сказал папка, - знаешь, какая оказалась?
- Какая?
- Ну, эта самая, - сказал папка и подмигнул.
- А ты святой? - зло спросил Семен. - Про твою святость даже твоя жена знает...
- Ты в наши дела не суйся! - сказала мамка.
- Мне ваши дела до лампочки... Она, может, доходит, а вы, святые, стоите над ней, тары-бары разводите?
- Так а мы что - доктора, что ли? - сказала Максимовна.
- Сказал бы я вам, кто вы... Федор, давай бери, понесли ко мне на машину... А вы, ребята, нагребите соломы.
Юрка и Славка бросились к стогу.
- Вы из середки, из середки-то не дергайте, с краю собирайте! - вслед им закричал дед.
Юрка и Славка нарочно, назло надергали вороха соломы получше и потащили к машине. Она стояла у ворот. Семен откинул борт, расстелил солому, покрыл одеялом, которое Нюшка принесла из палатки, потом вместе с Федором поднял и уложил Юливанну.
Она была как мертвая.
- Так нельзя, - сказал Семен, - надо, чтобы кто-то придерживал...
- А куда ты ее? В Евпаторию ж теперь не проехать, - сказал Федор.
- В Черноморск, в больницу. Еще ближе - всего двадцать два километра.
- Можно, я поеду? - попросил Юрка.
- Еще чего? - сказала мамка. - Никуда ты не поедешь!
- Давай, Федя, ты, что ли? - сказал Семен.
Федор взобрался в кузов, сел возле Юливанны. Семен закрыл борт.
- Ты слышь-ка, Семен, - сказал дед, - на вот паспорт евонный и деньги, отправь телеграмму по месту жительства, жене, значит... Ну и сообщи там, куда следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36