- Во! - сказал Славка и показал большой палец.
- Если так, берите посуду и надрайте ее до зеркального блеска.
Славка и Митька собрали миски, ложки и ушли мыть.
Тогда Юрка, все так же глядя исподлобья, спросил:
- А кто это - кратын?
- Кретин?
У Виталия Сергеевича снова покраснели кончики ушей, он ожесточенно потер себе подбородок, наклонился к Юрке - на Юрку пахнуло спиртным - и сказал:
- Слово, Юра, - опасная вещь. Им легко ранить человека, можно даже убить. Не в прямом, конечно, смысле... Юлия Ивановна совсем не хотела тебя обидеть. Слово, которое она употребила, попросту означает "отсталый". Но ведь это правда! Ты второй год в третьем классе и, если не подтянешься, останешься на третий...
- А я виноват, что болел? - сказал Юрка.
- Я тебя и не виню. Просто говорю о том, что есть. Вот и книг ты не читаешь. Почему?
- А!.. - отмахнулся Юрка. - Не люблю я... И чего их читать? У папки есть, так они неинтересные...
- Наверно, они тебе не по возрасту. Надо доставать другие. В школе ведь библиотека есть?
- Есть.
- Ну вот, значит, ты просто не интересуешься, тебя не приучили. А это очень жаль. Кем ты собираешься стать?
Юрка пожал плечами. Он и сам не знал. Он бы хотел попробовать. Всего.
- Вряд ли ты захочешь, как твои отец и мать, ходить с лопатой, штопать дорогу?
Юрка замотал головой.
- А кем же? Шофером, моряком, летчиком? Может, даже космонавтом?
Юрка засмеялся.
- Любой специальности нужно учиться. И этого мало. Нужно быть образованным. А образованным можно стать только читая книги. Этого никакая школа и вуз не заменят. Можно закончить вуз и остаться невеждой. Так и бывает довольно часто...
- Я в интернат хочу, - сказал Юрка.
- Думаешь, там будет легче - не надо учиться? И там надо. Да тебя, такого отсталого, и не примут в интернат. Значит, сначала нужно подтянуться... От своего долга никуда, брат, уехать нельзя, - сказал Виталий Сергеевич и замолчал, стал думать о чем-то своем, потом снова посмотрел на Юрку. - Так вот. Нужно взять себя в руки и подтянуться. Что ты, хуже других, не сможешь? Я уверен, что сможешь...
Юрка неловко улыбнулся.
- А на Юлию Ивановну не сердись, она не хотела тебя обидеть.
- Так а я что? - сказал Юрка. - Я - ничего.
- Тогда собирай всю команду и пошли к морю, надо перед сном освежиться.
Они пошли купаться, и Юливанна пришла тоже, и все стало снова, как было, - они купались и дурачились, и всем было весело, как никогда.
Славка и Митька сразу уснули, а Юрка долго еще лежал и думал.
Получалось, что он на самом деле обиделся зря. В конце концов, что особенного? Отстал? Отстал. На второй год остался? Остался. Факт? Факт. А почему? Не хотел учить таблицу умножения. Назло учительнице. Потому что она придиралась.
А ей от этого что? Не она же останется снова в третьем классе, а он. И Славка его догонит - его уже перевели в третий. И все будут ему, Юрке, тыкать - вот какой он неспособный, с младшим братом в одном классе сидит. Так его скоро и Ленка догонит...
А что он, такой уж неспособный? Ничуть не хуже других. Вот возьмет и вызубрит эту таблицу наизусть. Хоть завтра...
Не успел Юрка все передумать и заснуть, как приехали папка и мамка с Ленкой. Они привезли белого хлеба и колбасы, думали, что ребята тут припухают от голода. Тогда Юрка принес "солдатский супчик" - его еще много осталось, - мамка разогрела, все ели и очень хвалили. Утром мамка побежала к приезжим, и Юрка слышал, как она кричала на весь бугор, как они замотались в городе, приехали поздно ночью, попутной машиной, и какое им большое спасибо, что покормили ребят, и какие они хорошие люди - это сразу видно...
Юрка и Славка сбегали к птичнику, думали, что еще не всех уток увезли и удастся снова прокатиться с Сенькой-Ангелом на вторую ферму, но ни одной утки уже там не было, окна и двери птичника были крест-накрест заколочены досками.
Потом пришел шторм. Он подкрался исподволь, незаметно. Сначала далеко у горизонта появились барашки, море там потемнело, а у берегов начало становиться светло-зеленым. Но так бывало много раз - после полудня всегда морской бриз разгуливается, море шумит сильнее, и никто на это не обратил внимания. Небо оставалось безоблачным, солнце жарило вовсю, все, кто мог, прятались в тень, и даже ветра никакого особого не было. Дул как всегда, только почему-то от него не становилось прохладнее. Потом он и вовсе упал, но барашки все росли и росли, превращались в длинные взлохмаченные гривы, море вдалеке становилось все мрачнее и мрачнее. Папка вышел из мастерской, посмотрел на море, покрутил головой, но ничего не сказал. Юрка вытащил свой велосипед, начал снимать переднее колесо - может, Сенька-Ангел в самом деле отдаст свое, оно же ему не нужно... И вдруг у него перехватило дыхание. Юрка открыл рот и вскочил. Тугая волна ударила по двору, взмела и унесла прочь мусор, птичий пух и перья, прижала к земле кусты тамариска, положила плашмя ячмень за бугром, вздула тент, как парашют, парашют лопнул и разорванным флагом вытянулся по ветру. Юрка побежал туда.
Виталий Сергеевич пытался развязать узлы, но ветер затянул их, трепал и дергал тент, тот звонко хлопал, хлестал по машине. Тогда Виталий Сергеевич схватил нож, обрезал одну веревку, другую. Тент, как живой, рвался у него из рук, Юрка подбежал и ухватился за конец, его больно хлестнуло полотнищем, Юливанна подбежала и ухватилась тоже. Виталий Сергеевич обрезал все стропы, они втроем усмирили рвущуюся из рук парусину, укутали, обвязали "Волгу". Палатка стояла как ни в чем не бывало, но Виталий Сергеевич на всякий случай забил поглубже металлические колышки. Только они кончили, как ветер стих. И сразу стало так душно и жарко, что у Юрки рубашка начала прилипать к телу. Юливанна схватила книжку и стала обмахиваться, как веером.
- Ну вот, напрасно старались, - сказала она, - теперь надо все делать заново.
- Не думаю, - сказал Виталий Сергеевич. - Посмотри.
В море теперь отчетливо проступили три полосы - у самого берега переливающаяся, кипящая пена, за ней пронзительно-зеленая, все расширяющаяся полоса, а дальше по иссиня-черной глубине взметались и опадали, неслись к берегу белые гривы. И тут Юрка увидел, как идет второй ветровой удар.
Взметнулись вверх гребешки волн, клочья пены понесло по воздуху, призрачной стеной поднялась пыль с перепаханной грунтовки, упал, прижался к земле ячмень, и снова тугая волна ударила по бугру. У Юрки перехватило дыхание, он повернулся спиной к ветру, Юливанна повернулась тоже и наклонилась, придерживая платье, ее белая косынка взлетела вверх и, кувыркаясь, как турман, понеслась вдаль и ввысь. Кусты тамариска пригнулись, розовое облако сорванных соцветий понеслось за косынкой.
Юливанна зажала юбку между колен, обеими руками придерживала вставшие дыбом, встрепанные волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36