Когда она дошла до ступни, Мэтт стал переворачиваться.
– Подожди. Пусть сначала высохнет.
– А ты подуй на них, – попросил он.
– Сам подуй.
– Чем ты так раздражена? Тебе не нравится быть Викторией Найтингейл? Или ты разочарована, что соблазнение было прервано?
– Я думаю, что стоит охладить пузырек с лекарством в холодильнике.
Да, он попал в точку. Она была разочарована. В конце концов Виктория не для того позволила своим чувствам взять верх над разумом, чтобы весь вечер заниматься пациентом, хотя и очень привлекательным. С нежностью она представила, каково ему. Не только были разрушены блестящие планы, но и сам он стал жертвой представления, разыгранного блошиным цирком. Мэтт застонал, словно от жуткой боли. Жалея его, она подошла к изголовью кровати и подула на его ногу.
Он поежился и перевернулся на спину.
– Ты не Виктория Найтингейл, это точно. Где твое сострадание?
Смеясь, она ответила:
– Не могла устоять.
Она склонилась над ним, чтобы смазать припухлость на щеке, и потеряла равновесие. Достаточно было легкого давления его руки, которую он обвил вокруг ее талии, чтобы прижать ее к груди. Его поцелуй был таким жарким и требовательным, он пронизал ее с головы до пят. Она отстранилась прежде, чем он снова заставил ее позабыть обо всем на свете. Сейчас было действительно важнее заняться его укусами. Освободившись из его объятий, она уперлась коленями в край кровати и стала прикладывать ватку к груди и животу Мэтта. Дойдя до границы между линией загара и незагорелым телом, она сдержала движение руки и застыла в нерешительности.
– Давай, мажь и там, – подбодрил ее Мэтт. – Там все чешется.
– Я знаю, – прошептала она. – Но я… не могу. Лучше ты сам.
Он смеялся, а ее и без того разгоревшиеся щеки запылали.
– Ах, Виктория, я так же действую на тебя, как и ты на меня.
Мэтт взял комочек ваты и стал прижимать его к волдырям под трусами. Прежде чем он отпустил резинку, Виктория успела бросить взгляд на темные волосы в паху.
Она покраснела от кончиков пальцев до корней волос и быстро отвернулась, чтобы он не видел ее лицо.
– Я просто не могу представить, что все это до утра пройдет. Ну вот, последний ма-зок на ноге и кончено.
– Поверь, Виктория, у нас все будет хорошо.
– Я верю тебе, Мэтт. Я верю всему, что ты говоришь. Я…
– Ты – что?
– Ничего, – спохватилась Виктория. Неужели она собиралась сказать, что любит его? Она пересела на другую кровать.
– Ты что, собираешься спать на той кровати?
– Так будет лучше.
– Для кого?
– Для тебя. Для нас обоих.
– Не для меня – точно.
Она натянула одеяло до подбородка.
– Тебе нужно хорошенько отдохнуть.
– Ну да, мое почесывание не даст тебе сомкнуть глаз.
– А ты не чешись. Это только ухудшит положение.
– О'кей. Я постараюсь. Может, мне надеть перчатки?
– Мэтт!
Он повернулся на бок, лицом к ней:
– Спокойной ночи! Увидимся утром.
– Утро…
Если укусы до утра пройдут, он будет чувствовать себя лучше. А если так… Волна жара вновь прокатилась по телу.
– Я надеюсь, тебе будет лучше. – Она протянула руку и выключила свет. – Спокойной ночи.
– Виктория?
– Да?
– Мне жаль, что я испортил тебе отдых.
– Какие глупости! Это был замечательный день. Мне жаль, что с тобой произошло подобное.
– Я справлюсь, не волнуйся. Обещаю.
Это обещание вспыхнуло между ними словно фосфоресцирующий знак. Сладкое ожидание охватило ее. Мэтт всегда держал слово.
13
Какое-то надоедливое насекомое щекотало ее щеку. Она пыталась отмахнуться от него, но бесполезно. Оно не улетало, а наоборот, ползло по ее лицу к шее и груди.
Виктория попыталась натянуть одеяло на голову, дергала за его край, но оно почему-то не поддавалось. Сон почти прошел, и она открыла глаза.
Первое, что она увидела, был Мэтт. Он наклонился над ней и легонько дул ей в лицо. Она окончательно проснулась. Неудивительно, что она не могла натянуть одеяло, потому что Мэтт сидел поверх него на кровати.
– Что ты делаешь?
– Бужу тебя.
– Зачем? Который сейчас час?
– Светает.
Он снова подул на ее челку, отчего по ее телу от корней волос до кончиков пальцев прошла приятная дрожь.
– Солнце сияет, и похоже, мне удалось пережить эту тяжелую ночь.
– Как ты себя чувствуешь?
– Еще хуже, чем вчера. У меня руки так и чешутся.
Виктория порывисто села на кровати, сразу сообразив, что не стоило это делать. Во время сна ее сорочка сбилась, и сейчас спустилась с одного плеча, обнажая одну грудь. Его глаза сразу загорелись от этого прекрасного зрелища. Она быстро поправила сорочку, придавая себе более приличный вид.
Мэтт наклонился к ней, явно пытаясь вернуть все как было. Она увернулась от его рук, понимая, что получает лишь небольшую отсрочку. Ей все равно не избежать его объятий. От этой мысли по телу разлилась сладкая истома.
Пытаясь отвлечь его от опасной игры, она сказала:
– Дай мне посмотреть на твои укусы.
– Пожалуйста. – Он легонько прикусил кожу у нее на шее.
– Я не это имела в виду. – Тори оттолкнула его.
Мэтт развалился рядом с ней на кровати по-хозяйски, положив руку ей на грудь. Она откинула руку:
– Ты сегодня ужасный.
– Дай мне шанс, и я покажу тебе, что действительно могу быть ужасным.
Состроив недовольную гримасу, она начала осматривать его грудь и живот. Там, где она мазала мазью, остались розовые пятнышки, но волдыри почти исчезли. То же самое и на ногах.
– Ну-ка, повернись. Дай я посмотрю твою спину. – В эту минуту Виктория заметила блеск в его глазах и поняла, что он что-то задумал.
И действительно, Мэтт улегся к ней на колени, обняв ее за талию. Не обращая внимания на мощную волну желания, которая увлекала ее тело в океан страсти, Тори изучала его тело. Несколько больших волдырей еще осталось на плече. Они да еще точки от мази были единственным напоминанием о вчерашнем приступе аллергии.
– С этими пятнами ты похож на леопарда, – засмеялась она.
– На леопарда? Я могу придумать что-нибудь похуже.
Легким движением он опрокинул ее на кровать, и она оказалась опять лежащей на подушках. Он обнял ее и прижал к себе.
– Виктория, я хочу тебя. Сейчас, – прошептал Мэтт ей на ухо – Я никого не хотел так сильно, как тебя. Я еле пережил эту ночь.
Виктория поняла, что он говорил не об укусах, так как ночью она несколько раз проверяла, как он спит. Но он дышал ровно и не трогал волдыри. Очевидно, мазь сделала свое дело.
Но его близкое присутствие вызывало у нее такое острое желание, что сама она не могла заснуть очень долго.
Если бы она была на самом деле такой раскованной, какой хотела быть, она бы, недолго думая, легла рядом с ним. Но вчерашней ночью она много узнала о себе. В том числе и то, что ей еще многое придется менять в себе, если она решила полностью стать Тори.
Она обняла Мэтта за шею:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Подожди. Пусть сначала высохнет.
– А ты подуй на них, – попросил он.
– Сам подуй.
– Чем ты так раздражена? Тебе не нравится быть Викторией Найтингейл? Или ты разочарована, что соблазнение было прервано?
– Я думаю, что стоит охладить пузырек с лекарством в холодильнике.
Да, он попал в точку. Она была разочарована. В конце концов Виктория не для того позволила своим чувствам взять верх над разумом, чтобы весь вечер заниматься пациентом, хотя и очень привлекательным. С нежностью она представила, каково ему. Не только были разрушены блестящие планы, но и сам он стал жертвой представления, разыгранного блошиным цирком. Мэтт застонал, словно от жуткой боли. Жалея его, она подошла к изголовью кровати и подула на его ногу.
Он поежился и перевернулся на спину.
– Ты не Виктория Найтингейл, это точно. Где твое сострадание?
Смеясь, она ответила:
– Не могла устоять.
Она склонилась над ним, чтобы смазать припухлость на щеке, и потеряла равновесие. Достаточно было легкого давления его руки, которую он обвил вокруг ее талии, чтобы прижать ее к груди. Его поцелуй был таким жарким и требовательным, он пронизал ее с головы до пят. Она отстранилась прежде, чем он снова заставил ее позабыть обо всем на свете. Сейчас было действительно важнее заняться его укусами. Освободившись из его объятий, она уперлась коленями в край кровати и стала прикладывать ватку к груди и животу Мэтта. Дойдя до границы между линией загара и незагорелым телом, она сдержала движение руки и застыла в нерешительности.
– Давай, мажь и там, – подбодрил ее Мэтт. – Там все чешется.
– Я знаю, – прошептала она. – Но я… не могу. Лучше ты сам.
Он смеялся, а ее и без того разгоревшиеся щеки запылали.
– Ах, Виктория, я так же действую на тебя, как и ты на меня.
Мэтт взял комочек ваты и стал прижимать его к волдырям под трусами. Прежде чем он отпустил резинку, Виктория успела бросить взгляд на темные волосы в паху.
Она покраснела от кончиков пальцев до корней волос и быстро отвернулась, чтобы он не видел ее лицо.
– Я просто не могу представить, что все это до утра пройдет. Ну вот, последний ма-зок на ноге и кончено.
– Поверь, Виктория, у нас все будет хорошо.
– Я верю тебе, Мэтт. Я верю всему, что ты говоришь. Я…
– Ты – что?
– Ничего, – спохватилась Виктория. Неужели она собиралась сказать, что любит его? Она пересела на другую кровать.
– Ты что, собираешься спать на той кровати?
– Так будет лучше.
– Для кого?
– Для тебя. Для нас обоих.
– Не для меня – точно.
Она натянула одеяло до подбородка.
– Тебе нужно хорошенько отдохнуть.
– Ну да, мое почесывание не даст тебе сомкнуть глаз.
– А ты не чешись. Это только ухудшит положение.
– О'кей. Я постараюсь. Может, мне надеть перчатки?
– Мэтт!
Он повернулся на бок, лицом к ней:
– Спокойной ночи! Увидимся утром.
– Утро…
Если укусы до утра пройдут, он будет чувствовать себя лучше. А если так… Волна жара вновь прокатилась по телу.
– Я надеюсь, тебе будет лучше. – Она протянула руку и выключила свет. – Спокойной ночи.
– Виктория?
– Да?
– Мне жаль, что я испортил тебе отдых.
– Какие глупости! Это был замечательный день. Мне жаль, что с тобой произошло подобное.
– Я справлюсь, не волнуйся. Обещаю.
Это обещание вспыхнуло между ними словно фосфоресцирующий знак. Сладкое ожидание охватило ее. Мэтт всегда держал слово.
13
Какое-то надоедливое насекомое щекотало ее щеку. Она пыталась отмахнуться от него, но бесполезно. Оно не улетало, а наоборот, ползло по ее лицу к шее и груди.
Виктория попыталась натянуть одеяло на голову, дергала за его край, но оно почему-то не поддавалось. Сон почти прошел, и она открыла глаза.
Первое, что она увидела, был Мэтт. Он наклонился над ней и легонько дул ей в лицо. Она окончательно проснулась. Неудивительно, что она не могла натянуть одеяло, потому что Мэтт сидел поверх него на кровати.
– Что ты делаешь?
– Бужу тебя.
– Зачем? Который сейчас час?
– Светает.
Он снова подул на ее челку, отчего по ее телу от корней волос до кончиков пальцев прошла приятная дрожь.
– Солнце сияет, и похоже, мне удалось пережить эту тяжелую ночь.
– Как ты себя чувствуешь?
– Еще хуже, чем вчера. У меня руки так и чешутся.
Виктория порывисто села на кровати, сразу сообразив, что не стоило это делать. Во время сна ее сорочка сбилась, и сейчас спустилась с одного плеча, обнажая одну грудь. Его глаза сразу загорелись от этого прекрасного зрелища. Она быстро поправила сорочку, придавая себе более приличный вид.
Мэтт наклонился к ней, явно пытаясь вернуть все как было. Она увернулась от его рук, понимая, что получает лишь небольшую отсрочку. Ей все равно не избежать его объятий. От этой мысли по телу разлилась сладкая истома.
Пытаясь отвлечь его от опасной игры, она сказала:
– Дай мне посмотреть на твои укусы.
– Пожалуйста. – Он легонько прикусил кожу у нее на шее.
– Я не это имела в виду. – Тори оттолкнула его.
Мэтт развалился рядом с ней на кровати по-хозяйски, положив руку ей на грудь. Она откинула руку:
– Ты сегодня ужасный.
– Дай мне шанс, и я покажу тебе, что действительно могу быть ужасным.
Состроив недовольную гримасу, она начала осматривать его грудь и живот. Там, где она мазала мазью, остались розовые пятнышки, но волдыри почти исчезли. То же самое и на ногах.
– Ну-ка, повернись. Дай я посмотрю твою спину. – В эту минуту Виктория заметила блеск в его глазах и поняла, что он что-то задумал.
И действительно, Мэтт улегся к ней на колени, обняв ее за талию. Не обращая внимания на мощную волну желания, которая увлекала ее тело в океан страсти, Тори изучала его тело. Несколько больших волдырей еще осталось на плече. Они да еще точки от мази были единственным напоминанием о вчерашнем приступе аллергии.
– С этими пятнами ты похож на леопарда, – засмеялась она.
– На леопарда? Я могу придумать что-нибудь похуже.
Легким движением он опрокинул ее на кровать, и она оказалась опять лежащей на подушках. Он обнял ее и прижал к себе.
– Виктория, я хочу тебя. Сейчас, – прошептал Мэтт ей на ухо – Я никого не хотел так сильно, как тебя. Я еле пережил эту ночь.
Виктория поняла, что он говорил не об укусах, так как ночью она несколько раз проверяла, как он спит. Но он дышал ровно и не трогал волдыри. Очевидно, мазь сделала свое дело.
Но его близкое присутствие вызывало у нее такое острое желание, что сама она не могла заснуть очень долго.
Если бы она была на самом деле такой раскованной, какой хотела быть, она бы, недолго думая, легла рядом с ним. Но вчерашней ночью она много узнала о себе. В том числе и то, что ей еще многое придется менять в себе, если она решила полностью стать Тори.
Она обняла Мэтта за шею:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50