Ей вслед застучали каблучки Клары.
Кортни пришла в замешательство при виде двух бегущих к ней женщин, одна из которых взвизгивала от восторга хриплым голосом.
– Вот и мать, – сказал Брэндэн, когда женщины приблизились, – а следом за ней – Клара.
– Спустите меня с рук, мистер Блейк. Я не инвалид.
– Камни скользкие, миссис Блейк. Я не хочу, чтобы вы упали.
Он поднялся по ступенькам и поставил ее на портик.
– Мама, почему ты здесь? Ты же знаешь, что сказал доктор.
– Доктор Фарадей зря беспокоится. Я себя чувствую прекрасно.
– Но если ты простудишься…
Кэтлин пропустила мимо ушей слова сына и взяла Кортни за руки.
– У моего сына плохие манеры. Я Кэтлин Блейк. Рада вас видеть. А это Клара, моя компаньонка.
– Я не компаньонка, – сказала цветная женщина, – я экономка, миз Кортни, а также кухарка.
Кортни протянула руку, и Клара повела ее в дом.
– Скорее внутрь, миз Кортни, а то миз Кэтлин простудится, и мистер Брэндэн будет сердиться.
– Мы так долго ждали, когда он женится, – продолжала Кэтлин, – мы уже решили было, что потеряли его, отдав этой Витман, но вмешалось провидение и спасло моего мальчика.
– Мама, не будь сентиментальной!
– Да нет, нет, – но ее слезы говорили обратное, – Клара, а ведь он неплохо выглядит?
«Он выглядит просто замечательно в этом сюртуке и обтягивающих брюках», – подумала Кортни.
– Тебе надо быть в постели, – заметил он.
– Ничто не может удержать меня от встречи с моей невесткой. И еще я хочу послушать, что же случилось с ее сестрой Сарой.
– Клара, уведи мисс Кэтлин в ее комнату. – Он похлопал ее по руке? Мы устроимся и придем к тебе. Обещаю.
Кортни проводила Кэтлин взглядом.
– Она мне нравится. Я все гадала, почему ее не было на свадьбе. То ли она просто не смогла приехать, то ли не хотела видеть меня…
– Конечно, не из-за тебя. Еще не видя тебя, она уже тебя любила. Вы так похожи: обе хрупкие, но сильные. А Мэрили она не любила.
Брэндэн проводил Кортни в ее комнаты.
– Со слугами мы встретимся позднее, – сказал он, – это твоя спальня. Я прикажу твои сундуки внести сюда и…
Когда он открыл дверь, то с удивлением обнаружил там Кэтлин, которая руководила распаковыванием вещей.
– Я знаю, – сказала Кэтлин, не давая ему раскрыть рта, – я обещала отдохнуть и сделаю это. А сейчас мне хочется проследить, что все идет как надо.
– Ну, раз так, то все в порядке.
– Хорошая комната, – заметила Кортни.
– Если вам не нравятся обои, можно их заменить.
– Да нет, они мне нравятся.
– Ну что ж, я рада, – сказала Кэтлин. Кортни поразили ее глаза – глубоко посаженные, с кругами, придававшими ей усталый вид. Их взгляд был очень пристальным. – Когда-нибудь вы мне расскажете, как он ухаживал за вами. Я столько прозевала. Мне никто ничего не рассказывает. Они все считают меня слишком хрупкой, – пожаловалась она.
– Да нечего особенно и рассказывать, – прервал ее Брэндэн.
– Это, наверное, было сильное увлечение, если ради того, чтобы выйти замуж за Брэндэна, вы бросили балет на пороге славы.
– Она была танцовщицей, каких много, – недовольно заметил Брэндэн.
Кортни хотела что-то возразить, но передумала и мягко улыбнулась.
– Не такой уж я была знаменитой, – сказала она.
– Вы слишком скромны, моя дорогая. Я же получаю лондонские газеты, там много о вас писали. Перед вами было большое будущее. А ты, Брэндэн, – проворчала она, – помалкивай, – у девочки есть свой ум и язык, она сама за себя скажет.
– Мама, когда ты отдохнешь, вы встретитесь за чаем, и ты задашь любые вопросы. Я же должен попрощаться и идти на пристань.
– Если ты хочешь одиночества, так и скажи, – проворчала Кэтлин, направляясь к дверям. – Я не хочу лезть в твои дела, но не понимаю, зачем ты подписал этот контракт. Ты только что женился, слава тебе, Господи, а начинать супружескую жизнь, находясь за тысячу миль друг от друга…
– Это необходимо. Я тебе уже все объяснял и не хочу больше говорить на эту тему.
Брэндэн проводил взглядом Кэтлин, затем повернулся к Кортни и, надевая сюртук, посмотрел на нее оценивающим взглядом.
– В чем дело? – спросила она.
– В черном ты особенно элегантна. Нет ничего удивительного, что ты очаровала мою мать. – Он обнял ее: – Ах, Кортни, ты вскружила мне голову. Может, мне послать Тэтчера вместо себя, а нам с тобой забраться в кровать и начать делать детей?
Воспоминания нахлынули на нее. Это было то, чего она хотела: забыться в его руках и любить с вечера до утра. Однако гордость не позволяла ей этого.
Предательство, предательство, Сара, и снова предательство.
Как трудно ей было не поддаться влечению!
– Думаю, что это даже хорошо, что ты уезжаешь. Иначе мать догадалась бы об истинных отношениях между нами. А при ее состоянии здоровья это едва ли пошло бы ей на пользу.
– Моя мать, вопреки тому, что она говорит, очень больна. Я рассчитываю на твое благоразумие. Поле боя уже усыпано жертвами. Ты. Я. Мэрили.
– Ты забыл еще одну, Сару.
– Я очень огорчен смертью Сары, но не вздумай расстраивать этим мою мать. Если ты это сделаешь, клянусь, что не прощу тебе.
Кортни отступила на шаг, напуганная угрозой, скрытой в его словах, и тоном, которым они были сказаны.
– Клянусь, я не скажу твоей матери ни слова о наших истинных отношениях, – пообещала она.
Он посмотрел на нее, как будто желая что-то сказать, но потом передумал и испытующе заглянул ей в глаза.
– Твои губы гонят меня, но глаза не могут лгать. Глаза – это зеркало души. И они говорят правду.
Брэндэн удалился. Кортни видела, как его экипаж направился к Чарлстону.
Близилась осень. Кортни была занята бесконечными беседами с Кэтлин, которая интересовалась всем: ее детством, семьей, тем, как за ней ухаживал Брэндэн. Обо всем, кроме ухаживания, она рассказывала правду. На вопросы же об ухаживании она отвечала уклончиво, либо просто лгала.
Кэтлин не скрывала, что обожает своего сына.
– После смерти его отца он стал для меня единственной опорой. Мне казалось, что я мешаю ему жить. Я настаивала, чтобы он женился, но он говорил, что ему некогда. Он и на Мэрили-то собрался жениться потому, что ему надоели мои приставания, хотя и не признавался в этом. Я ругала себя, но мне так хотелось внуков. Это были мрачные дни, но ты принесла свет.
В такие минуты Кортни прикусывала язык, чтобы не проговориться об истинных отношениях с Брэндэном, но данное ему слово держала. С течением времени отношения с Кэтлин становились все проще и проще.
В начале декабря, когда они делали украшения для Рождества, Кэтлин стала задавать вопросы о Саре.
– Она была похожа на тебя?
Кортни охватило волнение.
– Да нет, не очень, – отвечала она, шпигуя гвоздикой апельсиновые дольки.
– Какая жалость! Такая молодая и такой несчастный случай, – говорила Кэтлин, обваливая фрукты в смеси пряностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Кортни пришла в замешательство при виде двух бегущих к ней женщин, одна из которых взвизгивала от восторга хриплым голосом.
– Вот и мать, – сказал Брэндэн, когда женщины приблизились, – а следом за ней – Клара.
– Спустите меня с рук, мистер Блейк. Я не инвалид.
– Камни скользкие, миссис Блейк. Я не хочу, чтобы вы упали.
Он поднялся по ступенькам и поставил ее на портик.
– Мама, почему ты здесь? Ты же знаешь, что сказал доктор.
– Доктор Фарадей зря беспокоится. Я себя чувствую прекрасно.
– Но если ты простудишься…
Кэтлин пропустила мимо ушей слова сына и взяла Кортни за руки.
– У моего сына плохие манеры. Я Кэтлин Блейк. Рада вас видеть. А это Клара, моя компаньонка.
– Я не компаньонка, – сказала цветная женщина, – я экономка, миз Кортни, а также кухарка.
Кортни протянула руку, и Клара повела ее в дом.
– Скорее внутрь, миз Кортни, а то миз Кэтлин простудится, и мистер Брэндэн будет сердиться.
– Мы так долго ждали, когда он женится, – продолжала Кэтлин, – мы уже решили было, что потеряли его, отдав этой Витман, но вмешалось провидение и спасло моего мальчика.
– Мама, не будь сентиментальной!
– Да нет, нет, – но ее слезы говорили обратное, – Клара, а ведь он неплохо выглядит?
«Он выглядит просто замечательно в этом сюртуке и обтягивающих брюках», – подумала Кортни.
– Тебе надо быть в постели, – заметил он.
– Ничто не может удержать меня от встречи с моей невесткой. И еще я хочу послушать, что же случилось с ее сестрой Сарой.
– Клара, уведи мисс Кэтлин в ее комнату. – Он похлопал ее по руке? Мы устроимся и придем к тебе. Обещаю.
Кортни проводила Кэтлин взглядом.
– Она мне нравится. Я все гадала, почему ее не было на свадьбе. То ли она просто не смогла приехать, то ли не хотела видеть меня…
– Конечно, не из-за тебя. Еще не видя тебя, она уже тебя любила. Вы так похожи: обе хрупкие, но сильные. А Мэрили она не любила.
Брэндэн проводил Кортни в ее комнаты.
– Со слугами мы встретимся позднее, – сказал он, – это твоя спальня. Я прикажу твои сундуки внести сюда и…
Когда он открыл дверь, то с удивлением обнаружил там Кэтлин, которая руководила распаковыванием вещей.
– Я знаю, – сказала Кэтлин, не давая ему раскрыть рта, – я обещала отдохнуть и сделаю это. А сейчас мне хочется проследить, что все идет как надо.
– Ну, раз так, то все в порядке.
– Хорошая комната, – заметила Кортни.
– Если вам не нравятся обои, можно их заменить.
– Да нет, они мне нравятся.
– Ну что ж, я рада, – сказала Кэтлин. Кортни поразили ее глаза – глубоко посаженные, с кругами, придававшими ей усталый вид. Их взгляд был очень пристальным. – Когда-нибудь вы мне расскажете, как он ухаживал за вами. Я столько прозевала. Мне никто ничего не рассказывает. Они все считают меня слишком хрупкой, – пожаловалась она.
– Да нечего особенно и рассказывать, – прервал ее Брэндэн.
– Это, наверное, было сильное увлечение, если ради того, чтобы выйти замуж за Брэндэна, вы бросили балет на пороге славы.
– Она была танцовщицей, каких много, – недовольно заметил Брэндэн.
Кортни хотела что-то возразить, но передумала и мягко улыбнулась.
– Не такой уж я была знаменитой, – сказала она.
– Вы слишком скромны, моя дорогая. Я же получаю лондонские газеты, там много о вас писали. Перед вами было большое будущее. А ты, Брэндэн, – проворчала она, – помалкивай, – у девочки есть свой ум и язык, она сама за себя скажет.
– Мама, когда ты отдохнешь, вы встретитесь за чаем, и ты задашь любые вопросы. Я же должен попрощаться и идти на пристань.
– Если ты хочешь одиночества, так и скажи, – проворчала Кэтлин, направляясь к дверям. – Я не хочу лезть в твои дела, но не понимаю, зачем ты подписал этот контракт. Ты только что женился, слава тебе, Господи, а начинать супружескую жизнь, находясь за тысячу миль друг от друга…
– Это необходимо. Я тебе уже все объяснял и не хочу больше говорить на эту тему.
Брэндэн проводил взглядом Кэтлин, затем повернулся к Кортни и, надевая сюртук, посмотрел на нее оценивающим взглядом.
– В чем дело? – спросила она.
– В черном ты особенно элегантна. Нет ничего удивительного, что ты очаровала мою мать. – Он обнял ее: – Ах, Кортни, ты вскружила мне голову. Может, мне послать Тэтчера вместо себя, а нам с тобой забраться в кровать и начать делать детей?
Воспоминания нахлынули на нее. Это было то, чего она хотела: забыться в его руках и любить с вечера до утра. Однако гордость не позволяла ей этого.
Предательство, предательство, Сара, и снова предательство.
Как трудно ей было не поддаться влечению!
– Думаю, что это даже хорошо, что ты уезжаешь. Иначе мать догадалась бы об истинных отношениях между нами. А при ее состоянии здоровья это едва ли пошло бы ей на пользу.
– Моя мать, вопреки тому, что она говорит, очень больна. Я рассчитываю на твое благоразумие. Поле боя уже усыпано жертвами. Ты. Я. Мэрили.
– Ты забыл еще одну, Сару.
– Я очень огорчен смертью Сары, но не вздумай расстраивать этим мою мать. Если ты это сделаешь, клянусь, что не прощу тебе.
Кортни отступила на шаг, напуганная угрозой, скрытой в его словах, и тоном, которым они были сказаны.
– Клянусь, я не скажу твоей матери ни слова о наших истинных отношениях, – пообещала она.
Он посмотрел на нее, как будто желая что-то сказать, но потом передумал и испытующе заглянул ей в глаза.
– Твои губы гонят меня, но глаза не могут лгать. Глаза – это зеркало души. И они говорят правду.
Брэндэн удалился. Кортни видела, как его экипаж направился к Чарлстону.
Близилась осень. Кортни была занята бесконечными беседами с Кэтлин, которая интересовалась всем: ее детством, семьей, тем, как за ней ухаживал Брэндэн. Обо всем, кроме ухаживания, она рассказывала правду. На вопросы же об ухаживании она отвечала уклончиво, либо просто лгала.
Кэтлин не скрывала, что обожает своего сына.
– После смерти его отца он стал для меня единственной опорой. Мне казалось, что я мешаю ему жить. Я настаивала, чтобы он женился, но он говорил, что ему некогда. Он и на Мэрили-то собрался жениться потому, что ему надоели мои приставания, хотя и не признавался в этом. Я ругала себя, но мне так хотелось внуков. Это были мрачные дни, но ты принесла свет.
В такие минуты Кортни прикусывала язык, чтобы не проговориться об истинных отношениях с Брэндэном, но данное ему слово держала. С течением времени отношения с Кэтлин становились все проще и проще.
В начале декабря, когда они делали украшения для Рождества, Кэтлин стала задавать вопросы о Саре.
– Она была похожа на тебя?
Кортни охватило волнение.
– Да нет, не очень, – отвечала она, шпигуя гвоздикой апельсиновые дольки.
– Какая жалость! Такая молодая и такой несчастный случай, – говорила Кэтлин, обваливая фрукты в смеси пряностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92