Он не мог поверить своим ушам. Конечно, он, как и все, слышал о Каспаре Гунтраубе, по праву считавшемся гением в области медицины. Ходили упорные слухи, что знаменитый доктор Гунтрауб разрабатывает какие-то абсолютно новые методики в хирургии и в случае успеха откроет новую страницу в медицинской науке. Кто знает, может, он даже сумеет помочь Кате… Но пока новая методика находится в стадии разработки и слишком рано говорить, что из этого выйдет. Неужели Марлин сумела покорить сердце этого известного во всем мире человека?
– Где ты с ним познакомилась? – спросил Головин, с трудом удержавшись от иного вопроса: «Как тебе удалось его подцепить?»
– В Австрии, Меня пригласили на один вечер, и…
– И давно ты его знаешь?
– Достаточно давно, – Марлин бросила на него победный взгляд, – раз мы собираемся скоро пожениться.
Алекс почувствовал приближение адской головной боли и потер виски.
– И какое, позволь поинтересоваться, это имеет отношение ко мне?
Марлин встала и подошла к книжному шкафу, ее юбка зашуршала. Она пробежала ладонью по часам.
– Я хочу получить опеку над Катей.
От лица Александра Головина мгновенно отлила кровь, ему показалось, что у него остановилось сердце, и голова чуть не лопнула от внезапной острой боли.
– Ты шутишь?! – вскричал он, отказываясь верить собственным ушам.
– Никогда не была более серьезной, дорогой, – возразила Марлин.
Алекс откинулся на спинку стула и недоверчиво посмотрел на бывшую жену. У него не было ни малейшего представления, почему она заговорила об опеке. Что же у нее на уме?
– Но зачем? – наконец выдавил он из себя.
– Затем, что она моя дочь, Алекс, – слегка пожала плечами белокурая красавица, удивляясь непонятливости бывшего мужа.
Алекс сузил глаза и внимательно посмотрел на незваную гостью. Он знал, что Марлин никогда в жизни не делала ничего просто так. Несомненно, у нее был какой-то план. Сейчас во что бы то ни стало нужно успокоиться и взять себя в руки, в противном случае он не узнает, что замыслила эта жестокая и коварная женщина.
– Но ты ведь сама бросила Катю много лет назад.
– Ты не прав, дорогой, – нервно рассмеялась Марлин. – Я не бросила Катю, а оставила в надежных руках. Она осталась с отцом.
– Ты бросила ее потому, что не могла видеть ее физические недостатки, – горько обвинил Алекс бывшую супругу.
Марлин Кэнфилд подошла к окну.
– Может, в то время так оно и было. Но сейчас, – добавила она, поворачиваясь к нему, – все изменилось. Я хочу вновь стать ее матерью.
– Вот так просто взять и стать матерью Кати? – фыркнул Александр Головин.
– А почему бы и нет? Что в этом такого странного? В конце концов, я ее мать. Не забывай, что симпатии суда всегда на стороне матери, Алекс. – Несмотря на уверенный вид, в голосе Марлин слышались нерешительные нотки.
Борясь с гневом, Алекс провел пальцем по губам и пристально посмотрел на нее.
– Ни один суд в стране не даст тебе опеки после того, что ты сделала.
Марлин неожиданно забегала по кабинету, в отчаянии заламывая руки. От ее спокойствия не осталось и следа.
– Я хочу искупить свою вину, Алекс, – с мольбой проговорила она. – Я хочу дать ей то, чего не дала пять лет назад.
Головин с трудом сдержал смех.
– Ты совсем не изменилась, Марлин. Все такая же первоклассная лгунья.
Она повернулась к нему, и в ее глазах сверкнула злоба.
– Я не лгу!
Алекс нагнулся вперед. В этом движении было столько угрозы, что Марлин непроизвольно попятилась.
– Тогда объясни мне, черт побери, зачем тебе опека? Марлин упала на стул и принялась внимательно разглядывать свои руки.
– Дело в том, что я не могу больше иметь детей, Алекс, – с тяжелым вздохом призналась она.
Он приподнял брови и уточнил:
– Не можешь иметь детей или не хочешь?
– Не могу. Я… – Она отвернулась, не в силах выносить его пронзительный взгляд. – Несколько лет назад у меня была небольшая инфекция, и… после болезни я стала бесплодной.
Хотя ему и хотелось узнать, что с ней случилось, спрашивать он не стал.
– Не пойму, чего ты так переживаешь. Насколько я тебя помню, ты должна только радоваться. Очень удобно.
– Ты очень жесток, Алекс, – бросила она ему сердито.
– А мне-то какое дело? – Алекс откинулся на спинку стула.
– Я так и знала, что разговор будет тяжелым, – вздохнула Марлин Кэнфилд.
– И была права. Если ты надеешься, что у Кати остались о тебе какие-то нежные воспоминания, то глубоко ошибаешься. По-моему, она тебя вообще не помнит. Я позаботился о том, чтобы твое имя никогда не упоминалось в моем доме. Катя думает, что ты умерла. Сама мысль о том, чтобы забрать ее, является страшной жестокостью и низостью.
Она смело встретила его взгляд и покачала головой.
– Я не согласна с тобой.
– Тогда скажи, что ты хочешь, черт возьми! И хватит нести чепуху о том, что тебе внезапно захотелось стать преданной и любящей матерью. Ты можешь очаровать и обвести вокруг пальца тысячи мужчин, Марлин, но, пожалуйста, запомни: я больше не вхожу в их число.
– Полагаю, ты слышал о новых хирургических теориях Каспара? – неожиданно спросила Марлин Кэнфилд, резко меняя тему разговора.
– Слышал, – осторожно кивнул Алекс.
– И, наверное, знаешь, что его методика может помочь Кате? Она сможет ходить.
Так вот, значит, что у нее на уме! Как же он ненавидел Марлин за ее чудовищный эгоизм!
– Катя тут совершенно ни при чем, и ты это прекрасно знаешь, – упрекнул он бывшую супругу.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – парировала она, сделав невинное лицо.
Алекс начал терять терпение. С трудом сдерживаясь, он поставил локти на стол и наклонился вперед.
– Кажется, я знаю, чем ты приворожила Гунтрауба. Наверное, проливала крокодиловые слезы и рассказывала о любимой маленькой дочурке, которая прикована к инвалидному креслу и у которой нет никакой надежды. Ты надеешься передать Катю этому хирургу и позволить использовать ее в качестве морской свинки?
– У меня и в мыслях не было ничего подобного! – вспыхнула Марлин Кэнфилд.
Алекс встал, и стул с грохотом ударился о стену.
– Черта с два не было! – Адвокат подошел к бывшей жене и угрожающе навис над ней. – Если бы я считал, что существует хотя бы крошечный шанс, что Катя будет ходить, я бы давно первым стоял в очереди на операцию. Ты даже представить себе не можешь, каково это – изо дня в день видеть ее искривленную спинку. Каждую неделю мы по многу часов в день массируем ее руки и ноги, разминаем их, чтобы они не атрофировались. – Он посмотрел в сторону и с удивлением обнаружил, что глаза защипало от слез.
– Алекс, – вздохнула Марлин, – я знаю, что в прошлом не раз совершала ужасные поступки, но на этот раз… Неужели ты не позволишь Каспару хотя бы взглянуть на нее?
Алекс снова потер виски, в которых пульсировала невыносимая боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Где ты с ним познакомилась? – спросил Головин, с трудом удержавшись от иного вопроса: «Как тебе удалось его подцепить?»
– В Австрии, Меня пригласили на один вечер, и…
– И давно ты его знаешь?
– Достаточно давно, – Марлин бросила на него победный взгляд, – раз мы собираемся скоро пожениться.
Алекс почувствовал приближение адской головной боли и потер виски.
– И какое, позволь поинтересоваться, это имеет отношение ко мне?
Марлин встала и подошла к книжному шкафу, ее юбка зашуршала. Она пробежала ладонью по часам.
– Я хочу получить опеку над Катей.
От лица Александра Головина мгновенно отлила кровь, ему показалось, что у него остановилось сердце, и голова чуть не лопнула от внезапной острой боли.
– Ты шутишь?! – вскричал он, отказываясь верить собственным ушам.
– Никогда не была более серьезной, дорогой, – возразила Марлин.
Алекс откинулся на спинку стула и недоверчиво посмотрел на бывшую жену. У него не было ни малейшего представления, почему она заговорила об опеке. Что же у нее на уме?
– Но зачем? – наконец выдавил он из себя.
– Затем, что она моя дочь, Алекс, – слегка пожала плечами белокурая красавица, удивляясь непонятливости бывшего мужа.
Алекс сузил глаза и внимательно посмотрел на незваную гостью. Он знал, что Марлин никогда в жизни не делала ничего просто так. Несомненно, у нее был какой-то план. Сейчас во что бы то ни стало нужно успокоиться и взять себя в руки, в противном случае он не узнает, что замыслила эта жестокая и коварная женщина.
– Но ты ведь сама бросила Катю много лет назад.
– Ты не прав, дорогой, – нервно рассмеялась Марлин. – Я не бросила Катю, а оставила в надежных руках. Она осталась с отцом.
– Ты бросила ее потому, что не могла видеть ее физические недостатки, – горько обвинил Алекс бывшую супругу.
Марлин Кэнфилд подошла к окну.
– Может, в то время так оно и было. Но сейчас, – добавила она, поворачиваясь к нему, – все изменилось. Я хочу вновь стать ее матерью.
– Вот так просто взять и стать матерью Кати? – фыркнул Александр Головин.
– А почему бы и нет? Что в этом такого странного? В конце концов, я ее мать. Не забывай, что симпатии суда всегда на стороне матери, Алекс. – Несмотря на уверенный вид, в голосе Марлин слышались нерешительные нотки.
Борясь с гневом, Алекс провел пальцем по губам и пристально посмотрел на нее.
– Ни один суд в стране не даст тебе опеки после того, что ты сделала.
Марлин неожиданно забегала по кабинету, в отчаянии заламывая руки. От ее спокойствия не осталось и следа.
– Я хочу искупить свою вину, Алекс, – с мольбой проговорила она. – Я хочу дать ей то, чего не дала пять лет назад.
Головин с трудом сдержал смех.
– Ты совсем не изменилась, Марлин. Все такая же первоклассная лгунья.
Она повернулась к нему, и в ее глазах сверкнула злоба.
– Я не лгу!
Алекс нагнулся вперед. В этом движении было столько угрозы, что Марлин непроизвольно попятилась.
– Тогда объясни мне, черт побери, зачем тебе опека? Марлин упала на стул и принялась внимательно разглядывать свои руки.
– Дело в том, что я не могу больше иметь детей, Алекс, – с тяжелым вздохом призналась она.
Он приподнял брови и уточнил:
– Не можешь иметь детей или не хочешь?
– Не могу. Я… – Она отвернулась, не в силах выносить его пронзительный взгляд. – Несколько лет назад у меня была небольшая инфекция, и… после болезни я стала бесплодной.
Хотя ему и хотелось узнать, что с ней случилось, спрашивать он не стал.
– Не пойму, чего ты так переживаешь. Насколько я тебя помню, ты должна только радоваться. Очень удобно.
– Ты очень жесток, Алекс, – бросила она ему сердито.
– А мне-то какое дело? – Алекс откинулся на спинку стула.
– Я так и знала, что разговор будет тяжелым, – вздохнула Марлин Кэнфилд.
– И была права. Если ты надеешься, что у Кати остались о тебе какие-то нежные воспоминания, то глубоко ошибаешься. По-моему, она тебя вообще не помнит. Я позаботился о том, чтобы твое имя никогда не упоминалось в моем доме. Катя думает, что ты умерла. Сама мысль о том, чтобы забрать ее, является страшной жестокостью и низостью.
Она смело встретила его взгляд и покачала головой.
– Я не согласна с тобой.
– Тогда скажи, что ты хочешь, черт возьми! И хватит нести чепуху о том, что тебе внезапно захотелось стать преданной и любящей матерью. Ты можешь очаровать и обвести вокруг пальца тысячи мужчин, Марлин, но, пожалуйста, запомни: я больше не вхожу в их число.
– Полагаю, ты слышал о новых хирургических теориях Каспара? – неожиданно спросила Марлин Кэнфилд, резко меняя тему разговора.
– Слышал, – осторожно кивнул Алекс.
– И, наверное, знаешь, что его методика может помочь Кате? Она сможет ходить.
Так вот, значит, что у нее на уме! Как же он ненавидел Марлин за ее чудовищный эгоизм!
– Катя тут совершенно ни при чем, и ты это прекрасно знаешь, – упрекнул он бывшую супругу.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – парировала она, сделав невинное лицо.
Алекс начал терять терпение. С трудом сдерживаясь, он поставил локти на стол и наклонился вперед.
– Кажется, я знаю, чем ты приворожила Гунтрауба. Наверное, проливала крокодиловые слезы и рассказывала о любимой маленькой дочурке, которая прикована к инвалидному креслу и у которой нет никакой надежды. Ты надеешься передать Катю этому хирургу и позволить использовать ее в качестве морской свинки?
– У меня и в мыслях не было ничего подобного! – вспыхнула Марлин Кэнфилд.
Алекс встал, и стул с грохотом ударился о стену.
– Черта с два не было! – Адвокат подошел к бывшей жене и угрожающе навис над ней. – Если бы я считал, что существует хотя бы крошечный шанс, что Катя будет ходить, я бы давно первым стоял в очереди на операцию. Ты даже представить себе не можешь, каково это – изо дня в день видеть ее искривленную спинку. Каждую неделю мы по многу часов в день массируем ее руки и ноги, разминаем их, чтобы они не атрофировались. – Он посмотрел в сторону и с удивлением обнаружил, что глаза защипало от слез.
– Алекс, – вздохнула Марлин, – я знаю, что в прошлом не раз совершала ужасные поступки, но на этот раз… Неужели ты не позволишь Каспару хотя бы взглянуть на нее?
Алекс снова потер виски, в которых пульсировала невыносимая боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96