- Борода, ты слышишь меня?
- Да.
- Сейчас я свяжусь с жилым отсеком по аварийной системе связи. Если не получится, тогда действуй! Ясно?
- Да.
Пальцем Дрожжин притопил кнопку связи с десятым отсеком, и тут же вспыхнула подсветка над кнопкой жилого отсека.
- Дрожжин, с тобой разговаривает преданный тобою экипаж лодки! ворвался в отсек жесткий, пропитанный презрением голос. - Мы объявляем тебе и бандитам-террористам наш ультиматум...
- Кто это говорит? - повернул Дрожжин к Ларисе искаженное ужасом лицо.
Черная полоска усов на нем выравнялась в ниточку. Под нею пульсировала в тике нижняя губа.
- ... ультиматум: вы открываете люк в центральный пост из ракетного отсека и сдаетесь нам безо всяких предварительных условий. Ваша добровольная сдача будет учтена на суде...
- Кто это говорит?
Дрожжин не заметил, что пьяный механик нажатием кнопки уже соединил его с жилым отсеком, и когда тот же голос ответил: "С тобой говорит старший оперативный уполномоченный спецотдела по борьбе с терроризмом майор Тулаев," - холод, так долго скапливавшийся у груди, хлынул по всему телу. От него сразу заныла в висках голова.
- Тобой, Дрожжин, - продолжал уверенный голос, - а также
членами банды Зака нарушено большинство статей главы двадцать четвертой Уголовного кодекса Российской Федерации: статья двести пятая терроризм, по пункту второму, то есть группой лиц по предварительному сговору, - от восьми до пятнадцати лет, статья двести шестая - захват заложника...
- У нас нет заложников, - ледяными, твердеющими губами поправил Дрожжин.
- У вас есть заложники: командир лодки и командир дивизии. А еще пять минут назад в заложниках был весь экипаж...
- Уроды! Они убили Казбека, Скока и остальных! - заорала Лариса. Они...
- Там же, по пункту третьему - от восьми до двадцати лет. Статья двести восьмая - организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем, от двух до семи лет. Статья двести одиннадцатая - угон судна воздушного или водного транспорта...
- Мы не относимся к водному транспорту, - сказал уже как бы кто-то за Дрожжина, хотя на самом деле сказал-то он. Просто уже не только губы, но и язык стали бесчувственными, будто начал действовать обезболивающий укол в кабинете стоматолога.
- Статья двести двадцать седьмая - пиратство...
- За-аткни ему гло-о-отку! - взвизгнула Лариса, сорвала с ноги ботинок и швырнула его в пульт.
Он черным кирпичом ударил по пластику, отлетел в голову Дрожжина и впечатался в его бледную щеку каблуком.
- Ты чего? - обернулся он.
- Затк-х-хни! Затк-х-хни!..
Страшнее голоса из жилого отсека для Ларисы была произнесенная фамилия. Она верила и не верила своим ушам. Час назад она изучала списки экипажа. К нему отдельной строчкой были добавлены две фамилии посторонних: адмирала и какого-то психолога. Фамилию Тулаева она точно не видела. Она не могла ее пропустить. Но страх все равно еще раз потребовал за нее:
- Заткни ему глотку!
- Обесточь отсек, - прошептал куняющему над пультом механику Дрожжин и встряхнул его за плечи. - Ты слышишь?!
- Та... так тошно, - вместо военного "Так точно" ответил
механик.
- Дай туда ЛОХ! Быстро дай туда ЛОХ! Пусть они сдохнут! Пусть сдохнут все!..
- Дрожжин, не кипятись, - проник в центральный пост новый голос. - Ты же знаешь, что у нас есть ПДУ. У каждого есть. Но даже и без них мы не умрем. Ты же хорошо знаешь, что от ЛОХа не умирают. И три отсека ты не затопишь. Лодка сразу пойдет ко дну...
- Это ты, мех? - подняв глаза к округлой бирке с надписью "КП БЧ-5", под которой теперь сидело качающееся пьяное чудо, потускневшим голосом спросил Дрожжин.
- Я, старпом, я, командир электромеханической боевой части...
- Три минуты до передачи сообщения, - наложились на его голос слова Ларисы.
- Что? - посмотрел на нее Дрожжин и не узнал.
После истерического взвизга и броска ботинком у Дарисы должно было оставаться злым и раздраженным лицо. А перед ним стояла спокойная женщина с волевой складкой возле углов губ. И только волосы, обесцвеченные волосы с предательскими черными корешками у самой кожи, выдавали нервное подрагивание. Невидимый ветер слегка покачивал их, и Дрожжин вдруг подумал, что и у него, наверное, так же подергивается в тике голова. Очень уж замутненным, даже каким-то задымленным казался качающийся из стороны в сторону отсек.
- Три минуты до сообщения, - напомнила она.
- Да-да, три минуты... Три минуты...
Он посмотрел на сизые пальцы механика, обесточившего жилой и оба ракетных отсека и отключившего связь от них, повернулся к углу, который закрывала от него перегородка и приказал этой перегородке выпустить из контейнера к поверхности антенну и только тогда ощутил, что холод уже проник в ноги. Почудилось, что если опустить взгляд, то черные кожаные сандалии будут седы от изморози. Он опустил. Они были по-прежнему черными. И от этого стало еще страшнее.
- Антенна выпущена, - безразличным голосом доложил из угла скрытый перегородкой Связист.
По-чахоточному худющий, похожий одновременно и на монаха-иезуита, и на литературного критика, он с полной отстраненностью от бурь, бушующих в отсеке, сидел в своем уголочке и раз за разом мысленно проговаривал будущий разговор с адмиралом, командиром дивизии.
Он четко представлял, что одним только приходом в каюту, где сидит адмирал-заложник, он уже убьет его. А потом он спросит, приятно ли тому в постели с его бывшей женой, и напомнит, как по-садистски уволил он его без пенсии, хотя Связисту оставалось всего два месяца до срока, когда можно будет назначить пенсию. Наверное, в жизни все это будет не так. Слаже всего месть представляемая, чем месть осуществляемая. Только робот-садист по имени граф Монте-Кристо находил упоение в опровержении этой истины. Вряд ли у Связиста текла в венах графская кровь, но он упрямо думал и думал о встрече с адмиралом и под эти мысли чуть не просрочил время сеанса.
- Ты почему не передаешь? - вопросом напомнила Лариса.
- Есть! - по-военному ответил Связист и на несколько минут забыл об адмирале, к которому год назад ушла от него жена.
21
- Посмотри! - бросил на стол перед Межинским бумагу советник президента по национальной безопасности.
Он опять повысил голос и неожиданно назвал генерала на "ты".
Легкий стыд кольнул его изнутри, но он тут же кашлянул, выбрасывая его наружу. Вытер полные губы платком и ощутил, что получилось. Стыда, даже легкого, не было, а барьер "ты" уже оказался перейден. Теперь с генералом можно было разговаривать, как с солдатом.
"Москва, Кремль, президенту лично. В связи с невыполнением наших требований мы выдвигаем новые. Теперь вы обязаны не только перевести 1 (один) миллиард долларов по уже указанному банковскому счету, но и передать Миусу при посадке в самолет 200 (двести) миллионов долларов наличными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
- Да.
- Сейчас я свяжусь с жилым отсеком по аварийной системе связи. Если не получится, тогда действуй! Ясно?
- Да.
Пальцем Дрожжин притопил кнопку связи с десятым отсеком, и тут же вспыхнула подсветка над кнопкой жилого отсека.
- Дрожжин, с тобой разговаривает преданный тобою экипаж лодки! ворвался в отсек жесткий, пропитанный презрением голос. - Мы объявляем тебе и бандитам-террористам наш ультиматум...
- Кто это говорит? - повернул Дрожжин к Ларисе искаженное ужасом лицо.
Черная полоска усов на нем выравнялась в ниточку. Под нею пульсировала в тике нижняя губа.
- ... ультиматум: вы открываете люк в центральный пост из ракетного отсека и сдаетесь нам безо всяких предварительных условий. Ваша добровольная сдача будет учтена на суде...
- Кто это говорит?
Дрожжин не заметил, что пьяный механик нажатием кнопки уже соединил его с жилым отсеком, и когда тот же голос ответил: "С тобой говорит старший оперативный уполномоченный спецотдела по борьбе с терроризмом майор Тулаев," - холод, так долго скапливавшийся у груди, хлынул по всему телу. От него сразу заныла в висках голова.
- Тобой, Дрожжин, - продолжал уверенный голос, - а также
членами банды Зака нарушено большинство статей главы двадцать четвертой Уголовного кодекса Российской Федерации: статья двести пятая терроризм, по пункту второму, то есть группой лиц по предварительному сговору, - от восьми до пятнадцати лет, статья двести шестая - захват заложника...
- У нас нет заложников, - ледяными, твердеющими губами поправил Дрожжин.
- У вас есть заложники: командир лодки и командир дивизии. А еще пять минут назад в заложниках был весь экипаж...
- Уроды! Они убили Казбека, Скока и остальных! - заорала Лариса. Они...
- Там же, по пункту третьему - от восьми до двадцати лет. Статья двести восьмая - организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем, от двух до семи лет. Статья двести одиннадцатая - угон судна воздушного или водного транспорта...
- Мы не относимся к водному транспорту, - сказал уже как бы кто-то за Дрожжина, хотя на самом деле сказал-то он. Просто уже не только губы, но и язык стали бесчувственными, будто начал действовать обезболивающий укол в кабинете стоматолога.
- Статья двести двадцать седьмая - пиратство...
- За-аткни ему гло-о-отку! - взвизгнула Лариса, сорвала с ноги ботинок и швырнула его в пульт.
Он черным кирпичом ударил по пластику, отлетел в голову Дрожжина и впечатался в его бледную щеку каблуком.
- Ты чего? - обернулся он.
- Затк-х-хни! Затк-х-хни!..
Страшнее голоса из жилого отсека для Ларисы была произнесенная фамилия. Она верила и не верила своим ушам. Час назад она изучала списки экипажа. К нему отдельной строчкой были добавлены две фамилии посторонних: адмирала и какого-то психолога. Фамилию Тулаева она точно не видела. Она не могла ее пропустить. Но страх все равно еще раз потребовал за нее:
- Заткни ему глотку!
- Обесточь отсек, - прошептал куняющему над пультом механику Дрожжин и встряхнул его за плечи. - Ты слышишь?!
- Та... так тошно, - вместо военного "Так точно" ответил
механик.
- Дай туда ЛОХ! Быстро дай туда ЛОХ! Пусть они сдохнут! Пусть сдохнут все!..
- Дрожжин, не кипятись, - проник в центральный пост новый голос. - Ты же знаешь, что у нас есть ПДУ. У каждого есть. Но даже и без них мы не умрем. Ты же хорошо знаешь, что от ЛОХа не умирают. И три отсека ты не затопишь. Лодка сразу пойдет ко дну...
- Это ты, мех? - подняв глаза к округлой бирке с надписью "КП БЧ-5", под которой теперь сидело качающееся пьяное чудо, потускневшим голосом спросил Дрожжин.
- Я, старпом, я, командир электромеханической боевой части...
- Три минуты до передачи сообщения, - наложились на его голос слова Ларисы.
- Что? - посмотрел на нее Дрожжин и не узнал.
После истерического взвизга и броска ботинком у Дарисы должно было оставаться злым и раздраженным лицо. А перед ним стояла спокойная женщина с волевой складкой возле углов губ. И только волосы, обесцвеченные волосы с предательскими черными корешками у самой кожи, выдавали нервное подрагивание. Невидимый ветер слегка покачивал их, и Дрожжин вдруг подумал, что и у него, наверное, так же подергивается в тике голова. Очень уж замутненным, даже каким-то задымленным казался качающийся из стороны в сторону отсек.
- Три минуты до сообщения, - напомнила она.
- Да-да, три минуты... Три минуты...
Он посмотрел на сизые пальцы механика, обесточившего жилой и оба ракетных отсека и отключившего связь от них, повернулся к углу, который закрывала от него перегородка и приказал этой перегородке выпустить из контейнера к поверхности антенну и только тогда ощутил, что холод уже проник в ноги. Почудилось, что если опустить взгляд, то черные кожаные сандалии будут седы от изморози. Он опустил. Они были по-прежнему черными. И от этого стало еще страшнее.
- Антенна выпущена, - безразличным голосом доложил из угла скрытый перегородкой Связист.
По-чахоточному худющий, похожий одновременно и на монаха-иезуита, и на литературного критика, он с полной отстраненностью от бурь, бушующих в отсеке, сидел в своем уголочке и раз за разом мысленно проговаривал будущий разговор с адмиралом, командиром дивизии.
Он четко представлял, что одним только приходом в каюту, где сидит адмирал-заложник, он уже убьет его. А потом он спросит, приятно ли тому в постели с его бывшей женой, и напомнит, как по-садистски уволил он его без пенсии, хотя Связисту оставалось всего два месяца до срока, когда можно будет назначить пенсию. Наверное, в жизни все это будет не так. Слаже всего месть представляемая, чем месть осуществляемая. Только робот-садист по имени граф Монте-Кристо находил упоение в опровержении этой истины. Вряд ли у Связиста текла в венах графская кровь, но он упрямо думал и думал о встрече с адмиралом и под эти мысли чуть не просрочил время сеанса.
- Ты почему не передаешь? - вопросом напомнила Лариса.
- Есть! - по-военному ответил Связист и на несколько минут забыл об адмирале, к которому год назад ушла от него жена.
21
- Посмотри! - бросил на стол перед Межинским бумагу советник президента по национальной безопасности.
Он опять повысил голос и неожиданно назвал генерала на "ты".
Легкий стыд кольнул его изнутри, но он тут же кашлянул, выбрасывая его наружу. Вытер полные губы платком и ощутил, что получилось. Стыда, даже легкого, не было, а барьер "ты" уже оказался перейден. Теперь с генералом можно было разговаривать, как с солдатом.
"Москва, Кремль, президенту лично. В связи с невыполнением наших требований мы выдвигаем новые. Теперь вы обязаны не только перевести 1 (один) миллиард долларов по уже указанному банковскому счету, но и передать Миусу при посадке в самолет 200 (двести) миллионов долларов наличными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112