Она не погибла, но и не выжила.
- Кранты, - в ответ прохрипел Волынский. - Вода попала в движки... Кранты, - и поневоле нажал на кнопку связи с берегом.
- ...надцатый, где вы? - с середины слова прохрипел эфир. Восемнадцатый, где вы? Выйдите на связь!
- Во... восемнадцатый на связи, - вымученно ответил Волынский.
- Передаю микрофон командиру полка...
- Есть.
- Волынский, твою мать!.. Где ты, твою мать?!. Какого, мля, хрена... Тебе полный абзац... Тебе... Где, твою мать, этот... как его... террорист?.. Тьфу, что за слово!.. Подавиться, мля, можно!
Так и не нашедший пистолет Жора Прокудин на четвереньках прополз по трапу к двери, распахнул ее и, враз ослепнув от синевы и задохнувшись свежим воздухом, снопом упал в воду.
- Где, мля, террорист?! - заорал в самом центре головы летчика Волынского командир полка.
- Карванен ранен, - ответил Волынский, увидевший штурмана, который с трудом выкарабкивался из трюмов на освободившееся правое место в кабине. Самолет в аварийке, находится в приводненном состоянии с координатами...
- На кой хрен, мля, мне твои координаты?! - заорал комполка, хотя координаты ему были очень нужны. - Где тер... тер... лор... пер... ну, где этот сученыш?!
- Погиб при посадке, - ответил, глядя на распахнутую дверь, Волынский. - Его выбросило в море и он утонул.
Он ощущал какую-то нечеловеческую усталось. Его как будто бы
вывернули наизнанку, вычистили, а потом то, что осталось,
вывернули вновь, и внешне он вроде бы оставался тем же, а на самом
деле ничего от прежнего Волынского в нем уже не было. Ему даже не
хотелось самому отдраить дверь с левой стороны самолета и посмотреть, куда на самом деле девался террорист. До берега было целых тридцать пять километров или, говоря по-морскому, более двадцати миль, а судов поблизости - ни одного. Требовались способности олимпийского чемпиона по плаванию, чтобы добраться отсюда до берега. Террорист, судя по комплекции, на олимпийского чемпиона не тянул.
- Командир, дайте вашу аптечку, - взмолился севший на нагретое место Вася Карваненю - Надо продезинфицировать... Господи, да что же такое слово длинное!.. Ну, да... рану. Бо-ольно, гадство!..
В эту же самую минуту отплывший на пару сотен метров от "бэшки" Жора Прокудин все-таки сумел стащить с себя кроссовки и ставшие какими-то каменными джинсы, сумел осмотреться и только теперь понял, что самолет днищем уничтожил катер. Вместе с мешками.
Метрах в пятистах от кормы амфибии на воде отливало всеми цветами радуги нефтяное пятно.
"Что-то многовато для катера", - удивился Жора Прокудин и самому себе ответил: "А почему, собственно, многовато? Они же до Турции драпали. Соляркой, небось, загрузились под завязку".
В лазурном месиве вылившегося топлива совсем некрасиво, совсем неподходяще для цветной пленки покачивались обрывки полиэтилена, куски пластиковой обшивки, кепка человечка, стоявшего на руле. Пятен крови не было. Солярка замаскировала ее. И от этого почудилось, что и люди исчезли просто так, без гибели. Просто погрузились в теплую воду и всплыли где-то в другом месте.
Подплыв к светло-бежевой кепчонке, Жора Прокудин зачем-то ощупал ее, набрал побольше воздуха в легкие и нырнул точно под кепку. Глубина медленно втягивала его в себя, медленно сдавливала барабанные перепонки, и, когда в груди стало нестерпимо больно, так больно, словно туда начали вкручивать шурупы, Жора Прокудин перестал вдаваться в толщу воды и разрешил ей вытолкнуть его тело на поверхность.
Отдышался он с трудом. Сердце пробулькивало. Оно никак не могло поверить, что его хозяин не утонул.
- Ублюдки! - ругнулся Жора Прокудин на летчиков. - Утопили столько "бабок"! Вас бы тут всех перетопить! Мокрохвосты вонючие! Ничего не умеют толком делать!
Самолет ответил ему молчанием. Он лежал на брюхе и выглядел драконом, который вот-вот повернет голову в его сторону.
Поймав пальцами обрывок полиэтиленового мешка, Жора Прокудин обнюхал его. Он пах соляркой. Деньги так не пахнут. Море забрало с собой не только деньги, но и их запах.
Жора обернулся к гидросамолету и вдруг начал мелко-мелко всхлипывать.
- За что?.. За что? - безутешно вопрошал он у синевы. - Я нашел эти деньги, нашел!.. Отдайте их мне!.. Они - мои-и-и...
На крыло "бэшки" тяжело, по-слоновьи выбрался Волынский. В руке у него что-то чернело, и Жора, оборвав на полуслове плач, снова нырнул. Летчик его вроде бы не заметил.
Вынырнув, он по-детски обрадовался тому, что теперь борт самолета скрывает его. Прокудин не мог представить, где находится берег. Повертевшись и ничего не найдя на линии горизонта, он вскинул голову к солнцу. Оно уже начало снижаться на "бэшку", хотя еще и стояло по-дневному высоко и жгуче.
- Там, - самому себе показал на предполагавшийся восток Жора Прокудин и поплыл экономно, брассом, через каждые три гребка тревожно оглядываясь.
Он не знал, что Волынский вообще не умеет плавать.
Глава тридцать пятая
МОРЯК ВРАЗВАЛОЧКУ СОШЕЛ БЕЗ ДЕНЕГ
Топору снилась голая Жанетка. Он тянул к ней избитые посиневшие руки и никак не мог дотянуться. То ли руки были слишком коротки, то ли Жанетка слишком далека. Он упрямо тянулся и не мог понять, почему никак не коснется ее персиковой кожи.
- Тихо... Не ори, - почему-то голосом Жоры Прокудина ответила Жанетка и, протянув свои руки, коснулась его запястья.
Но коснулась так ощутимо, так больно, что он поневоле сел на кровати и распахнул глаза.
- Не ори, - вновь раздался знакомый голос, и Топору почудилось, что он все-таки не проснулся.
Когда гидросамолет каракатицей пополз по взлетно-посадочной полосе, пополз медленно, нехотя, будто не желая служить Жоре Прокудину, Топор почувствовал, что пора убегать. Граната-одеколон в его руках с каждой минутой смотрелась все более фальшиво. Возможно, так казалось только ему одному, но больно уж снисходительные взгляды стал бросать на него мальчишка с погонами старшего лейтенанта. И когда "бэшка" вздернула в разбеге хвост, Топор в строгом соответствии с инструкцией Прокудина вскрикнул:
- Из помещения не вылезать в течение часа! Сунете нос - наш снайпер тут же вас уберет!
И хлопнул дряхлой дверью.
Таксист, державший своего рыжего уродца под парами, при появлении Топора не сдержал вопрос:
- А это... где второй?
- Трогай, - приказал Топор. - У него дела...
В ту минуту он уже не верил, что когда-нибудь еще увидит Жорку. И потому прямо в "Волге" на ходу откупорил гранату-одеколон и влил жгучую жидкость в горло.
- Ты - идиот, - отреагировала на его алкашную жажду Жанетка. - И Жорка - идиот. Где он?
Машину трясло на провинциальных ухабах. Хотелось одновременно поджечь все улицы Приморска и забыть о нем навсегда. Но Топор уже не мог забыть этот город. Он был в его жизни не менее двух раз. Двух очень ощутимых раз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
- Кранты, - в ответ прохрипел Волынский. - Вода попала в движки... Кранты, - и поневоле нажал на кнопку связи с берегом.
- ...надцатый, где вы? - с середины слова прохрипел эфир. Восемнадцатый, где вы? Выйдите на связь!
- Во... восемнадцатый на связи, - вымученно ответил Волынский.
- Передаю микрофон командиру полка...
- Есть.
- Волынский, твою мать!.. Где ты, твою мать?!. Какого, мля, хрена... Тебе полный абзац... Тебе... Где, твою мать, этот... как его... террорист?.. Тьфу, что за слово!.. Подавиться, мля, можно!
Так и не нашедший пистолет Жора Прокудин на четвереньках прополз по трапу к двери, распахнул ее и, враз ослепнув от синевы и задохнувшись свежим воздухом, снопом упал в воду.
- Где, мля, террорист?! - заорал в самом центре головы летчика Волынского командир полка.
- Карванен ранен, - ответил Волынский, увидевший штурмана, который с трудом выкарабкивался из трюмов на освободившееся правое место в кабине. Самолет в аварийке, находится в приводненном состоянии с координатами...
- На кой хрен, мля, мне твои координаты?! - заорал комполка, хотя координаты ему были очень нужны. - Где тер... тер... лор... пер... ну, где этот сученыш?!
- Погиб при посадке, - ответил, глядя на распахнутую дверь, Волынский. - Его выбросило в море и он утонул.
Он ощущал какую-то нечеловеческую усталось. Его как будто бы
вывернули наизнанку, вычистили, а потом то, что осталось,
вывернули вновь, и внешне он вроде бы оставался тем же, а на самом
деле ничего от прежнего Волынского в нем уже не было. Ему даже не
хотелось самому отдраить дверь с левой стороны самолета и посмотреть, куда на самом деле девался террорист. До берега было целых тридцать пять километров или, говоря по-морскому, более двадцати миль, а судов поблизости - ни одного. Требовались способности олимпийского чемпиона по плаванию, чтобы добраться отсюда до берега. Террорист, судя по комплекции, на олимпийского чемпиона не тянул.
- Командир, дайте вашу аптечку, - взмолился севший на нагретое место Вася Карваненю - Надо продезинфицировать... Господи, да что же такое слово длинное!.. Ну, да... рану. Бо-ольно, гадство!..
В эту же самую минуту отплывший на пару сотен метров от "бэшки" Жора Прокудин все-таки сумел стащить с себя кроссовки и ставшие какими-то каменными джинсы, сумел осмотреться и только теперь понял, что самолет днищем уничтожил катер. Вместе с мешками.
Метрах в пятистах от кормы амфибии на воде отливало всеми цветами радуги нефтяное пятно.
"Что-то многовато для катера", - удивился Жора Прокудин и самому себе ответил: "А почему, собственно, многовато? Они же до Турции драпали. Соляркой, небось, загрузились под завязку".
В лазурном месиве вылившегося топлива совсем некрасиво, совсем неподходяще для цветной пленки покачивались обрывки полиэтилена, куски пластиковой обшивки, кепка человечка, стоявшего на руле. Пятен крови не было. Солярка замаскировала ее. И от этого почудилось, что и люди исчезли просто так, без гибели. Просто погрузились в теплую воду и всплыли где-то в другом месте.
Подплыв к светло-бежевой кепчонке, Жора Прокудин зачем-то ощупал ее, набрал побольше воздуха в легкие и нырнул точно под кепку. Глубина медленно втягивала его в себя, медленно сдавливала барабанные перепонки, и, когда в груди стало нестерпимо больно, так больно, словно туда начали вкручивать шурупы, Жора Прокудин перестал вдаваться в толщу воды и разрешил ей вытолкнуть его тело на поверхность.
Отдышался он с трудом. Сердце пробулькивало. Оно никак не могло поверить, что его хозяин не утонул.
- Ублюдки! - ругнулся Жора Прокудин на летчиков. - Утопили столько "бабок"! Вас бы тут всех перетопить! Мокрохвосты вонючие! Ничего не умеют толком делать!
Самолет ответил ему молчанием. Он лежал на брюхе и выглядел драконом, который вот-вот повернет голову в его сторону.
Поймав пальцами обрывок полиэтиленового мешка, Жора Прокудин обнюхал его. Он пах соляркой. Деньги так не пахнут. Море забрало с собой не только деньги, но и их запах.
Жора обернулся к гидросамолету и вдруг начал мелко-мелко всхлипывать.
- За что?.. За что? - безутешно вопрошал он у синевы. - Я нашел эти деньги, нашел!.. Отдайте их мне!.. Они - мои-и-и...
На крыло "бэшки" тяжело, по-слоновьи выбрался Волынский. В руке у него что-то чернело, и Жора, оборвав на полуслове плач, снова нырнул. Летчик его вроде бы не заметил.
Вынырнув, он по-детски обрадовался тому, что теперь борт самолета скрывает его. Прокудин не мог представить, где находится берег. Повертевшись и ничего не найдя на линии горизонта, он вскинул голову к солнцу. Оно уже начало снижаться на "бэшку", хотя еще и стояло по-дневному высоко и жгуче.
- Там, - самому себе показал на предполагавшийся восток Жора Прокудин и поплыл экономно, брассом, через каждые три гребка тревожно оглядываясь.
Он не знал, что Волынский вообще не умеет плавать.
Глава тридцать пятая
МОРЯК ВРАЗВАЛОЧКУ СОШЕЛ БЕЗ ДЕНЕГ
Топору снилась голая Жанетка. Он тянул к ней избитые посиневшие руки и никак не мог дотянуться. То ли руки были слишком коротки, то ли Жанетка слишком далека. Он упрямо тянулся и не мог понять, почему никак не коснется ее персиковой кожи.
- Тихо... Не ори, - почему-то голосом Жоры Прокудина ответила Жанетка и, протянув свои руки, коснулась его запястья.
Но коснулась так ощутимо, так больно, что он поневоле сел на кровати и распахнул глаза.
- Не ори, - вновь раздался знакомый голос, и Топору почудилось, что он все-таки не проснулся.
Когда гидросамолет каракатицей пополз по взлетно-посадочной полосе, пополз медленно, нехотя, будто не желая служить Жоре Прокудину, Топор почувствовал, что пора убегать. Граната-одеколон в его руках с каждой минутой смотрелась все более фальшиво. Возможно, так казалось только ему одному, но больно уж снисходительные взгляды стал бросать на него мальчишка с погонами старшего лейтенанта. И когда "бэшка" вздернула в разбеге хвост, Топор в строгом соответствии с инструкцией Прокудина вскрикнул:
- Из помещения не вылезать в течение часа! Сунете нос - наш снайпер тут же вас уберет!
И хлопнул дряхлой дверью.
Таксист, державший своего рыжего уродца под парами, при появлении Топора не сдержал вопрос:
- А это... где второй?
- Трогай, - приказал Топор. - У него дела...
В ту минуту он уже не верил, что когда-нибудь еще увидит Жорку. И потому прямо в "Волге" на ходу откупорил гранату-одеколон и влил жгучую жидкость в горло.
- Ты - идиот, - отреагировала на его алкашную жажду Жанетка. - И Жорка - идиот. Где он?
Машину трясло на провинциальных ухабах. Хотелось одновременно поджечь все улицы Приморска и забыть о нем навсегда. Но Топор уже не мог забыть этот город. Он был в его жизни не менее двух раз. Двух очень ощутимых раз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116