На лице старого Белины нельзя было заметить особенной радости по
поводу одержанной над врагом победы; лоб его, как всегда, был покрыт
глубокими морщинами, которые провели на нем тревога и забота; он
попрежнему заглядывал во все углы, требовал от стражи усиленного внимания
и отдавал приказы.
Может быть, он догадывался, что простой народ, наружно высказавший
ему полное послушание, что-то замышляет про себя.
Между тем, Собек, которому удалось подслушать разговор, не торопился
сообщить о нем хозяину. Но бегство одного из этих людей обеспокоило его, и
он решил проследить это дело до конца. Он уже давно замечал косые взгляды,
перешептывания по углам, признаки недовольства под маской послушания, а
иной раз и явное сопротивление и даже взрыв отчаянья, тотчас же
подавляемый страхом.
Никого так не боялись, как старого Белину; он умел быть неумолимым
для непослушных, наказывал сурово и не прощал никогда. Быть может, сердце
у него было доброе, но теперь он не мог обойтись без суровых мер для
ослушников. Когда один из простолюдинов, поругавшись со стариками и
нагрубив им, сбежал вниз, - стали подозревать всех, и отдан был приказ
учредить строгий надзор за обитателями первого двора, - это в свою очередь
усилило общее недовольство.
Собек ни о чем еще не доносил, а только всюду расхаживал и
прислушивался... Ему хотелось найти тех двух коноводов, имена которых
остались у него в памяти. Но это ему сразу не удалось; очевидно это были
не имена, а прозвища, и он ни от кого не мог узнать о них. Старый слуга
давно уже отстал от простого народа, к которому он принадлежал по
рожденью, и всей душой сочувствовал шляхте, среди которой он жил с детства
и привык служить их интересам.
Не легко было ему, в силу его положения, преданного панам слуги,
проследить зачинщиков: народ не доверял дворовым людям и всячески избегал
разговоров с ними; едва только кто-нибудь из них показывался, как все
умолкали, обмениваясь взглядами или начинали говорить о посторонних вещах.
Напрасно старик вмешивался в толпу, притворяясь то полу-глухим, то
придурковатым. Где бы не показался верный слуга, все разговоры обрывались,
и все глаза следили за каждым его движением.
Но угрюмое и грозное выражение их лиц убеждало его в том, что среди
них затевалось что-то недоброе. То же самое чуял и старый Белина, который
особенно часто заглядывал сюда и не пропускал без внимания ни одного
уголка.
Когда Вшебор с охотниками готовился к вылазке, на большом дворе,
несмотря на позднее время, все зашумело и заволновалось. Кто только мог,
бросились на валы, чтобы увидеть своими глазами, чем кончится эта смелая
затея.
Собек, воспользовавшись этим, укрылся в темном уголке и подслушал
угрозы, проклятья и ропот, когда на виселицах показались трупы.
Народ этот чувствовал в нападающих своих братьев по крови, и им
сочувствовал, поэтому в замке надо было бояться не только открытых, но и
тайных, до поры до времени затаившихся, врагов. Чернь ждала только
удобного момента, чтобы броситься на шляхту и выдать ее в руки осаждавших,
и Собек замечал даже некоторые признаки того, что между простолюдинами в
городище и нападающими было соглашение. Несколько раз ночью ему удалось
подкараулить переговоры из-за рогаток, к которым подкрадывались снизу
какие-то неизвестные.
С каждым днем народ становился все более дерзким и непослушным, и
замечалось в нем какое-то нетерпеливое ожидание.
Старый слуга не хотел никого пугать, но ждать удобной минуты, чтобы
самому переговорить с Белиной. Однако, трудно было отвести его в сторону и
задержать разговором, не возбудив подозрения.
На следующий день после вылазки Белина казался еще более неспокойным,
чем всегда, он стоял, задумавшись, на валу со тороны речки, когда Собек
увидал его издали и подбежал к нему, униженно кланяясь.
Белина только кивнул головой, как будто не желая тратить время на
беседу, и уже собрался уйти, но Собек слегка удержал его за полу кафтана.
- Милостивый пан! Иной раз не мешает выслушать ничтожного червяка.
- Ну, что еще там? - спросил Белина.
- Там, - сказал Собек, указав рукою в сторону двора, - там творится
неладное.
Старик смотрел на него, ожидая объяснения.
- Там что-то много болтают и ворчат, - говорил Собек.
- Должно быть, снюхались с теми, что стоят за валами.
В недобрый час, оборони Боже, могут взбунтоваться и убежать. Надо
хорошо доглядывать, надо беречься, милостивый пан.
Белина пробурчал что-то невнятное, чего Собек не дослышал и только
махнул рукой.
- Милостивый пан, для вас это, верно, не новость, - прибавил Собек.
- Не новость, - коротко ответил хозяин. - Смотрите и слушайте, вы
добрый человек. Лишний глаз не мешает.
Собек поклонился, несколько успокоенный: оба они не были особенно
разговорчивы, и этих слов было достаточно, чтобы они поняли друг друга.
Следующие дни не принесли Собеку успокоения, зловещие признаки все
увеличивались. Только взглянув Белине в глаза, он на некоторое время
переставал тревожиться, но потом опять открывал что-нибудь новое, и
волнение овладевало им снова.
Как в лесу и на охоте, Собек всегда знал, куда надо идти, и где
искать зверя, так и среди людей он угадывал, как и с кем говорить, но
здесь ему заметали следы и убегали от него: поэтому он должен был
прибегнуть к хитрости.
Сарай, где стояли кони, был обращен одной стороной к большому двору,
на котором целыми днями в повалку лежал и сидел народ, жалуясь на свою
судьбу и беседуя между собой.
Собек устроил себе здесь наблюдательный пункт на обрубке дерева,
полузакрытый воротами. Он выделывал половики из соломы или долбил что-то
ножом по дереву, и представлялся так погруженным в свое занятие, что даже
головы не поднимал. Это не мешало ему видеть все, что ему было надо. Вся
его задача заключалась в том, чтобы найти среди этой праздно сновавшей
взад и вперед толпы - ее тайных руководителей. Он угадывал их присутствие,
но не видел их самих.
Наконец, на второй или на третий день Собек заметил плечистого,
бледного крестьянина с длинными, черными, падавшими ему на плечи волосами,
который расхаживал по двору, ни на кого не глядя, заложив руки на пояс и
надвинув шапку на лоб, но не произнеся ни слова, он каким-то непонятным
способом передавал свои мысли другим людям, которые, повинуясь какому-то
таинственному знаку, - уходили прочь, поднимались с места или молча
уступали ему дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70