На сигарете оставались следы от губной помады, и нам казалось, что это выглядит шикарно. Мэй-Анна где-то научилась держать сигарету между двумя пальцами так, чтобы демонстрировать свой маникюр, и при этом ногтем мизинца выковыривала крошки табака из щелей между своими маленькими кривыми зубками.
Когда все расселись по местам и зал окутался клубами табачного дыма, густого, словно чад бьюттских плавилен, рефери пролез на ринг между шпагатами, заменявшими канаты, и попросил у публики внимания. Сначала он представил боксера, сражавшегося за Биллингс. Его псевдоним был Финский Ковбой. Он был крупный белокурый человек и какой-то вялый, словно одурманенный. Лицо его казалось угловатым, словно составленным из кусков камня.
Весь зал заорал и затопал ногами, приветствуя «Гордость Юго-Восточной Монтаны» (это было еще одно прозвище Финского Ковбоя), пока тот неуклюже, словно бык, протолкался сквозь публику к рингу и забрался на него. Если бы можно было победить одним размером, Бастер был бы раздавлен на месте.
Затем рефери представил второго участника матча – Бастера Миднайта, «Короля Динамита с Бьюттских Шахт». Не знаю, откуда взялся этот динамит, ведь Бастер не был взрывником, он работал на шахте подручным забойщика, помогал отгребать породу.
Тут в зале засвистели и зашикали, но наша компания разразилась одобрительными криками, и кое-кто нас поддержал. Мы с Виппи Берд впервые поняли, что Бастер Миднайт принадлежит не только нам, что у него теперь есть свои болельщики. Когда Бастер легко пробежал к рингу между рядами зрителей, облаченный все в те же пурпурного цвета шелковые трусы Тони, Виппи Берд толкнула меня локтем и сказала: «Запомни, что я тебе сейчас скажу, Эффа Коммандер: однажды Бастер станет очень важным и знаменитым!» Я не забыла ее слова, потому что почти не знаю случая, когда бы она ошибалась.
Так мы все кричали, визжали и топали, стараясь издавать как можно больше шума, но Тони и Бастер были заняты делом и не обращали на нас внимания. Они ни разу не оглянулись на нас, более того, Бастер ни разу не взглянул на Мэй-Анну. Тони что-то шептал Бастеру на ухо, и Бастер понимающе кивал. Потом Бастер сделал забавную вещь – он выпрямился, поднял руки над головой и улыбнулся толпе. Потом он немного побоксировал в воздухе в сторону аудитории и снова улыбнулся. Зрителям это понравилось.
«Он рано понял, что бокс и вообще спорт – это разновидность шоу-бизнеса, – позже говорила Мэй-Анна. – Вот почему он всегда был так популярен. Бастер Макнайт был простой парень, милый и застенчивый, но Бастер Миднайт оказался прирожденным шоуменом». Кто в штате Монтана осмелился бы оспаривать слова Мэй-Анны Ковакс – Марион Стрит?
Финский Ковбой посмотрел на Бастера с презрением, как солдат смотрит на вошь, которая только что его укусила, обернулся к своему тренеру и сказал: «Это будет просто». Ковбоя невозможно было упрекнуть за то, что он недооценил Бастера, ведь тот действительно был похож на дохлого окуня, но уже через несколько минут Ковбой понял, кто перед ним.
Прозвучал гонг, и Бастер с Ковбоем затанцевали на ринге, пробуя друг друга короткими ударами. При своем огромном росте Ковбой боксировал как-то странно – согнувшись и втянув голову в плечи, словно черепаха. Время от времени он высовывал голову наружу и наносил удар. Так прошло два раунда, и за это время ни один из ударов ни того, ни другого не достиг цели.
Нужно отдать Ковбою должное – он боксировал гораздо лучше, чем Бьюттская Бомба. Ловкий и коварный, он оказался намного проворнее, чем можно было бы ожидать при его размерах и невыразительной внешности. Финны всегда казались мне простаками и увальнями, но, может быть, финны-ковбои шустрее финнов-шахтеров. Бастер осыпал его ударами, стараясь обнаружить слабое место в его обороне. Тони внушал Бастеру, что прежде всего надо досконально изучить противника, вот почему Бастер начинал так медленно. В этом мире нет ничего совершенного, учил Тони Бастера, и если у кого-то кулаки как кувалды, то вероятнее всего, что брюшной пресс у него напоминает желе. Одни хорошо бьют, но плохо держат удары, другие, наоборот, плохо бьют, но хорошо держат. Так что в соответствии с наставлениями Тони Бастер должен был потратить один-два раунда на изучение противника.
Но зрители, ясное дело, глядят на матч не глазами боксера, а своими, и они решили, что Бастер боится, что он просто щенок, некоторые заподозрили, что устроители матча заранее договорились о его результате. Как мы узнали позднее, местный шериф даже арестовал выручку от продажи билетов, сказав, что если это честный матч, то он отдаст ее Тони, а если нет, вернет деньги зрителям.
Мы с Виппи Берд нисколько не сомневаемся в том, что, если бы Тони организовал этот матч для самого себя, скорее всего, это и был бы такой вот матч с предрешенным исходом, но сейчас Тони продвигал будущего мирового чемпиона, и поэтому не имело никакого смысла обрекать Бастера на поражение в первом же профессиональном бою. Да и сам Бастер никогда бы не согласился на участие в такой игре.
В течение нескольких раундов все выглядело так, словно Бастер просто пытается удержаться на ногах, и его противник в это поверил. Поверил и начал действовать слишком самоуверенно, стал чаще нападать, забывая об обороне, и Бастер внезапно нанес ему двойной удар в живот. Ковбой потерял дыхание и повис на канатах, но, к счастью для него, прозвучал гонг.
Когда начался следующий раунд, финн был разъярен. Он рвался вперед, как бешеный бык, и бестолково махал кулачищами, что как раз и нужно было Бастеру, ибо, как говорил Тони, сердитые люди – плохие бойцы. Ковбой бросился в атаку, но Бастер поразил его правой в челюсть. Так прошло четыре или пять раундов: Бастер попросту изматывал противника. Ковбой пытался зацепить Бастера, а Бастер отвечал сокрушительным ударом. Но всякий раз, как Бастеру удавалось сбить финна с ног, звенел гонг, и в новом раунде все начиналось сызнова.
По выражению лица Бастера было ясно, что он получает удовольствие от этой игры. Он уже уверовал в себя и слегка расслабился, за что был тут же наказан: Ковбой внезапным ударом сбил его с ног, и Бастер шесть секунд провалялся в нокдауне. Когда он поднялся, Тони крикнул ему: «Все, парень, представление закончилось, хватит красоваться, просто кончай с ним – и все». Бастер начал наступать на Ковбоя, но тут раунд кончился, и они разошлись по своим углам.
Тони что-то говорил ему, но Бастер не слушал, он смотрел прямо на Мэй-Анну и улыбался. «Что мне с ним сделать?» – вдруг крикнул он ей. «Положи его здесь!» – закричала она в ответ, рукой показывая ему место у своих ног.
Начался очередной раунд. Бастер вышел на ринг, улыбаясь. Это была его фирменная улыбка, которая словно говорила противнику:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75